Избранное. Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Симмонс Дэн

«Черт», — подумал Ник.

Все дороги всегда ведут в Санта-Фе. Придется отправиться туда завтра, как планировал Сато.

— Что еще ты сказал Кэйго Накамуре во время интервью?

— Да только об этом долбаном флэшбэке — и больше ни хера. Ни кокс, ни героин его, типа, и не интересовали. Он хотел все знать про флэш — как я его получаю от долбаного дона Кож-Ахмед Нухаева, как мы провозим его назад через КПП долбаной реконкисты, ну всякую такую херню.

— Что еще? — спросил Ник, перемещая ствол пистолета и грозя размозжить мягкие ткани глазницы Делроя.

Дилер завизжал.

— Больше ничего. Япошку ничто больше не интересовало. Посмотрите эти долбаные видео, если мне не верите.

— Почему ты ушел с вечеринки с Дэнни Озом в ту ночь, когда убили Кэйго?

— Что? С кем?

— Ты прекрасно меня слышал.

— Это тот еврейчик, что ли, из «Шести флагов»?

— Да.

— А по-вашему как? Почему я с ним ушел? Кого-то, типа, укокошили на этой вечеринке. И что я должен был — сидеть и ждать?

Нужно было рвать когти, и этот, как его там, еврей, волшебник из страны Оз или хер знает кто, он хотел купить товар. Мы отправились ко мне, вверх по этому долбаному холму. Я же не с товаром пришел на вечеринку.

— С каким товаром, Делрой?

— Флэшбэком. Этот еврей ничего другого не покупал.

Ник вытащил телефон с фотографией Дары на экране.

— Посмотри на это фото…

— Хорошенькая беленькая сучка… — начал было Делрой.

Ник сунул ствол пистолета в висок с такой силой, что левый глаз дилера готов был вылезти из орбиты при малейшем движении руки. Делрой вскрикнул. Ник немного ослабил давление. Ствол был влажен от крови, что сочилась из лопнувшей кожи на виске.

— Какого хера? Вы хотите, чтобы я смотрел без глаза?

— Где ты ее видел? И когда? Говори конкретно, или, клянусь Господом, лишишься не только глаза.

Делрой сделал успокоительный жест правой рукой и подался поближе к экрану.

— Я ее никогда не видел. Нигде. Не было.

— Смотри лучше.

— Да на хер мне смотреть? Я ее не знаю. Никогда ей не продавал, никогда ей ни за что не платил, никогда ее не видел, слышь, начальник?

Ник убрал телефон.

— Слышу.

И он ударил коротышку пистолетом с такой силой, что тот рухнул на землю.

Ник быстрым шагом направился к стене центрального поля. Он не хотел бежать и пытался сохранять остатки достоинства, хотя затылок ждал пули, а плечи ссутулились, несмотря на все его старания держаться прямо. Кевлар отражал пули, но выстрел в затылок почти наверняка убил бы Ника, даже если бы кевларовая шлем-маска оказалась цела.

— Директор Полански будет недоволен нами, — прошептал Сато ему в ухо. — Но по счастливому совпадению, в последние две минуты ваши камера и микрофон, похоже, выключились.

— Хорошо, — сказал Ник, которому было все равно. — Скажите Полански и Кампосу, чтобы они немедленно убрали оттуда Душевного Папочку. Все видели, что он говорил со мной, а сразу после этого вы прикончили Аякса.

До ограды центрального поля и двери оставалось меньше пятидесяти футов. Сколько аутфилдеров неслись к этой облупившейся зеленой стене в погоне за летящим мячом? Сколько питчеров, выходя на замену, проходили через эту дверь и направлялись к возвышению с бьющимся сердцем и венами, полными адреналина, как сейчас Ник?

Только тогда по вершине стены не проходила, как теперь, колючая проволока.

В ухе у Ника загудел голос главного снайпера Кампоса:

— Убирать оттуда Душевного Папочку нет надобности, мистер Боттом. Обитатели «Курс-филда» чуть ли не поклоняются ему. Многие черные считают, что ему сотни лет, что он — вроде волшебника. Его не трогают даже латины и белые. Никто не причинит Папочке вреда.

— Но… — начал было Ник.

— Поверьте мне, — продолжил Кампос, — Папочке ничто не угрожает. Не знаю, почему он вас предупредил, но, наверное, не просто так. И он говорил правду: у Плохого Ниггера Аякса здесь нет друзей. Есть много прихвостней и шестерок, но они ненавидели Аякса еще больше, чем те, кто его боялся. С Папочкой все будет в порядке.

Ник пожал плечами. Он с удовольствием пробежал бы пятнадцать футов до двери и высокой стены, но из-за оттока адреналина ноги его совсем ослабели.

Он слышал, как по другую сторону отодвигают тяжелую щеколду и открывают дверь, — та заскрежетала на ржавых петлях, застонала, как умирающий. Вот только у Плохого Ниггера Аякса не было времени застонать.

Наконец Ник прошел через дверь и оказался по другую сторону ее.

1.10

Рейтон-Пасс и Нью-Мексико

15 сентября, среда

Когда Сато позвонил ему в начале седьмого со словами, что в семь надо быть на крыше кондоминиума «Черри-Крик-молл» и ждать там вертолет-стрекозу «сасаяки-томбо», Ник испытал постыдное чувство облегчения — аж живот схватило. Он и не подозревал, что настолько труслив.

Ему было все равно. Полет в Санта-Фе (несмотря на опасения «Накамура хеви индастриз» насчет переносных и всяких других ракет) обещал быть куда безопаснее поездки на автомобиле.

Стоя на крыше, Ник оглянулся — нигде никаких облаков. В шестидесяти с чем-то милях к югу Пайкс-Пик поймал первые лучи утреннего солнца, низкие и резкие. Вертолет-стрекоза прилетел с запада, заложил вираж и мягко приземлился. Ник швырнул свой рюкзак в открытую заднюю дверь и, не став браться за протянутую руку Сато, сам залез внутрь.

Набитый рюкзак был тяжеловат. На поясе, в кобуре, висел «глок». В рюкзаке лежал полный комплект полицейской бронеодежды, который Ник купил, потеряв работу, — штука куда серьезнее вчерашнего кевлара, — боевой нож в кожаных ножнах, старый, еще отцовский карабин М4А1, крепившийся к нему гранатомет М209, упаковка гранат М406НЕ, автомат со стреловидными пулями «негев-галил» и компактный девятимиллиметровый полуавтоматический пистолет ЕМР 1911-А1 производства Спрингфилдского арсенала. Еще Ник взял револьвер «смит-и-вессон» модели 625 сорок пятого калибра, которым с успехом пользовался на соревнованиях, работая в полиции, — шесть выстрелов, скоростная перезарядка при помощи особого приспособления и еще шесть выстрелов, всего за три с небольшим секунды. Наконец, в рюкзаке были требовавшиеся для оружия боеприпасы.

— Осторожнее с рюкзаком, — сказал он Сато, занимая складное плетеное сиденье в хвосте вертолета, под которое и засунул тяжелый мешок.

— Взяли с собой свои игрушки, Боттом-сан? — спросил тот.

Шума от винтов, основного и хвостового, почти не было, но, когда вертолет поднялся в воздух, выровнялся и направился на юг, рев воздуха в открытых дверях оказался настолько громким, что Сато протянул Нику наушник и прокричал номер закрытого канала для связи.

Они летели с неизменной скоростью на высоте около трех тысяч футов. Ник смотрел в открытую дверь: южная окраина Денвера внизу переходила в северную окраину Касл-Рока.

Сегодня утром было прохладнее — первое по-настоящему прохладное утро в этом сентябре; солнечный свет падал на здания и машины, которые казались чистыми и обычными, принадлежащими к нормальному миру. Даже заброшенные ржавеющие ветряки вдоль Континентального водораздела, справа от вертолета, казались в этом насыщенном утреннем свете аккуратными и чистыми. Сама горная цепь, кроме высокого Пайкс-Пика, загибалась к западу, в то время как «стрекоза» летела на юг, над I-25.

Ник едва не улыбнулся. Он знал, что должен стыдиться чувства облегчения, поднявшегося в нем, когда позвонил Сато и сообщил о «стрекозе». Но оно было намного сильнее чувства вины. Уж очень не хотелось ехать целый день в Санта-Фе при дневном свете, чреватом всякими неприятностями.

— Почему вы передумали? — спросил он Сато по закрытому каналу.

— Насчет чего передумал, Боттом-сан?

Сегодня утром японец выглядел сонным. А может, он просто медитировал посреди квадрата солнечного света, падающего на их сиденья и заднюю часть фюзеляжа.

— Насчет того, чтобы лететь, а не ехать.

Сато неловко покачал головой на манер Одджоба.