Усадьба Сфинкса - Константин Александрович Образцов

– Итак, все кончено, – задумчиво произнес Аристарх Леонидович.

– Безусловно, – уверенно подтвердил я.

Скорее всего, в ближайшие несколько дней, а то и недель, так и оставшийся неизвестным шпион действительно не сможет передавать сообщений вовне, что бы ни случилось в Усадьбе. О смерти Захара он, судя по всему, промолчал, ибо в противном случае мы снова бы имели честь созерцать розовую подкладку пиджака лорда-адмирала. Обнаружив пропажу передатчика, он станет искать иные способы связи, а на это уйдет достаточно времени с учетом того, что произвольно покинуть Усадьбу и пробраться незамеченным за периметр не удалось бы никому. Впрочем, мне это было безразлично. Нескольких дней вполне должно было хватить для того, чтобы разобраться со своими делами.

– В таком случае, я вас поздравляю! – торжественно объявил фон Зильбер. – Прекрасная работа! Не сомневался в верности своего решения привлечь вас к этому делу!

– Должен заметить, Аристарх Леонидович, что в значительной степени я обязан успехом Графу, который обнаружил в тумбочке у Захара старую карту и обратил на нее мое внимание. После этой находки прочее было элементарно.

Ничто так не убеждает в действительности собственных заслуг, как вовремя проявленная скромность и великодушная готовность поделиться триумфом. Граф благодарно кивнул. Аристарх Леонидович усмехнулся, небрежно взмахнул трубкой и молвил:

– Ну вот, Граф, голубчик, я рад, что наконец и ты на что-то сгодился! А теперь ступай, да распорядись, чтобы всей прислуге всыпали плетей: мужчинам по десять, а Римме с Дуняшей по пять. Родиону Александровичу временами угодно разыгрывать гуманиста, а мне надобно поддерживать хотя бы видимость дисциплины, если уж ты не справляешься, а потому я и знать не хочу, кто именно копался в моем подвале: одни получат за то, что тратили время на глупости, а другие, что наверняка знали про то, да не донесли. Ну и для профилактики им никогда не вредно.

Граф поднялся, коротко поклонился и вышел. Я сел в кресло. Фон Зильбер задумчиво посмотрел на лежащий перед ним передатчик, выпустил несколько дивных колец и сказал:

– Ну что ж, подведем итоги. Вы свою часть договора исполнили – не без шероховатостей, будем говорить прямо, и не слишком скоро, но тем не менее. Настало время окончательно закрыть между нами счеты. Как мне известно, дневники моего покойного батюшки вас более не интересуют, – он проницательно взглянул на меня через дым, – а следовательно, вы потребуете чего-то другого. Итак?..

– Компендиум Гильдии Северной Зари.

Фон Зильбер вздохнул.

– Я бы предпочел, чтобы вы попросили деньги.

– Поверьте, я тоже.

Наступила тишина, только потрескивал в трубке табак, гудело пламя в камине и осенний ветер стучался в окно. Разговор мог далее пойти по десятку различных сценариев, но состоялся в итоге тот, что я считал наиболее вероятным.

– Будь по-вашему, – нарушил молчание Аристарх Леонидович. – Однако я имею некоторые основания полагать, что вам будет приятно получить этот артефакт как заслуженную награду из рук моей дочери, поэтому давайте-ка отложим час расплаты до ее приезда.

Это полностью меня устраивало, а еще подтверждало уверенность, что власть Аристарха Леонидовича в Усадьбе Сфинкса не простирается далее распоряжений прислуге и фирсам и не затрагивает таинственных и темных глубин, на которых покоится ее основание.

В четверг Граф отвез тело Захара семье. Жена и дочери разрыдались; Граф взялся было их утешать какими-то словами о чести и долге, но быстро выяснилось, что плачут они от злости, а старшая крикнула: «Вечно с ним что-то случается!» Они переживали, что лишились его зарплаты, которую Захар аккуратно перечислял им ежемесячно до копейки, но успокоились, когда Граф передал им приличную сумму наличными в виде компенсации за гибель отца и мужа.

С утра пятницы я начал ощущать томительное беспокойство. Оно посетило меня после завтрака и усилилось к середине дня. В комнате давили стены, Библиотека казалась постылой, тревожила тишина, и я несколько раз быстрым шагом прошел кругом Усадьбы, набрав в ботинки мокрого гравия, не думая ни о чем, слушая завывание ветра, носившегося меж низко нависшим небом и безжизненно серой пустошью. Вечер я встретил на широкой площадке Верхней террасы, всматриваясь в сумерки, стремительно скрывающие дорогу на Анненбаум. Ко мне вышла Вера, постояла рядом, что-то спросила – не припоминаю, что именно. Я отвечал односложно. Разговор не клеился.

– Ты размяк, словно булочка, – сказала она, уходя. – Мягкое легче съесть.

Я еще долго стоял, бродил по каменным плитам вдоль балюстрады, и ушел уже за полночь, когда далеко внизу дважды прополз огонек фонаря караульного, бредущего в плаще-палатке сквозь гонимые ветром облака ледяной мороси.

Ночью пятницы Машенька так и не появилась, не приехала она и в субботу. Я стискивал зубы, стараясь хотя бы немного утишить свое беспокойство, но тревога с чертовской изобретательностью подсказывала сюжеты, будто в голове у меня поселился взбесившийся сценарист, то хватающийся за романтическую драму, где мне отводилась роль надоевшего возлюбленного, то вдруг начинающий писать триллер, основанный на упоминании в дневниках старого Зильбера иных гильдий нового толка – и воображение уже рисовало их зловещих посланцев, стерегущих Машеньку у ворот Пансиона. Мой специфический жизненный опыт охотно выступал соавтором, добавляя правдоподобных деталей. К вечеру субботы из этих тревожных раздумий можно было уже составить собрание сочинений в сотню томов. После ужина я отправился в апартаменты фон Зильбера. Это было совершенным ребячеством – обращаться к папе своей девушки с вопросом, скоро ли та приедет, и я чувствовал себя мальчишкой, влюбившимся школьником, находя единственный повод и оправдание в том, что имел основание для такого вопроса в обещанном мне Компендиуме Гильдии.

К счастью, Аристарх Леонидович был в достаточной мере трезв, еще не отошел ко сну и принял меня в кабинете, облаченным в китайчатый синий халат, подпоясанный золотистым шнуром, похожим на тот, которым удавили злосчастную Обиду Григорьевну. Он немного удивился моему позднему визиту, выслушал не слишком убедительное объяснение беспокойству, предложил сигару и закурил сам.

– Не вижу причин для волнений, – сказал он. – Понимаю, что вам хочется скорее подвести под нашим сотрудничеством некую черту, но не нужно спешить: дождитесь мою дочь, получите Компендиум. Кстати, вам, наверное, будет интересно узнать, что я сам доложил о несчастном случае, произошедшем с Захаром, и эту информацию восприняли на удивление спокойно, обещали в скором времени прислать кого-нибудь на замену, и я считаю, что это косвенное подтверждение правоты вашей версии, в которой, впрочем, я не сомневался. Полагаю, больше неприятных неожиданностей ждать не стоит.

Я вернулся в комнату, рухнул в изнеможении на кровать и мгновенно провалился в сон, а проснулся от знакомого цветочного аромата.