Лондонские мосты - Паттерсон Джеймс

— Настоящие. Сама недавно проверяла. Или хочешь лично попробовать? Нравится? Не прочь пощупать? Знаешь, это можно устроить. Прокатимся? Но только вдвоем, милый.

Шейфер улыбнулся, вступая в игру, правила которой знал слишком хорошо. Шлюха если и заметила, что он белый, виду не подала. Этих ничем не проймешь. Что ж, посмотрим.

— Запрыгивай. Мне хочется проверить тебя всю. Сверху донизу. Устроить тест-драйв.

— С тебя сотня, — сказала она и вдруг сделала шаг от машины. — Как, устраивает? Потому что за меньше…

Шейфер продолжал улыбаться:

— Если они настоящие, сотня твоя. Без проблем.

Девчонка открыла дверцу и плюхнулась на переднее сиденье. С духами у нее вышел явный перебор.

— Смотри сам, дорогуша. Они вроде как маленькие, но такие сладенькие. И все твои.

Шейфер рассмеялся:

— Ты мне нравишься. Только не забудь, что сказала. Впрочем, я напомню.

«Они все мои».

Глава 39

В полночь я заступил на дежурство и почти сразу же выехал по вызову в Саут-Ист. Как будто и не уходил из департамента полиции. Квартал был мне знаком и состоял в основном из вытянувшихся друг за другом вдоль Нью-Джерси-авеню белых домиков с террасами, многие из которых пустовали. У места преступления собралась немалая толпа, где мелькали как лихого вида молодчики, так и детишки с велосипедами, не спешившие домой, несмотря на поздний час.

Какой-то парень в шапке в стиле растафари и с множеством дредов кричал полицейским из-за желтой оградительной ленты:

— Эй, ты слышишь эту музыку? Нравится? Это музыка моего народа!

Сэмпсон встретил меня у одного из домов с разваливающейся террасой.

— Как в старые добрые времена, верно? — проговорил он, качая головой. — Потому и прикатил, а? Соскучился по настоящей работе? Хочешь вернуться в департамент?

Я взмахнул рукой.

— Точно. Мне только этого и не хватает. Ночных вызовов да трупов.

— Я так и подумал. Мне бы их тоже недоставало.

У двери в дом, в котором обнаружили тело, стояли двое полицейских. Впрочем, самой двери не было, так что охраняли они дверной проем.

— Это Алекс Кросс, — сообщил патрульным Сэмпсон. — Слышали о нем? Тот самый Алекс Кросс.

— Доктор Кросс.

Полицейский почтительно отступил в сторону, пропуская нас внутрь.

— Ушел, но не забыт, — промолвил Джон Сэмпсон.

Ушел, но не забыл — все оказалось слишком хорошо знакомым: выметенный в коридор мусор, невыносимая и неистребимая вонь от гниющих где-то объедков и мочи. Прошло уже больше года, но в некоторых местах ничто не меняется.

Нам сказали, что тело находится на верхнем, третьем, этаже. Мы стали подниматься по лестнице.

— Чертова свалка! — пробормотал Джон.

— Да уж. Не думай, я все помню.

— Хорошо еще, что не придется спускаться в подвал. Так каким ветром тебя сюда занесло?

— Просто соскучился. Не с кем поболтать. Никто не называет меня Сахарком.

— Вот, значит, как. Выходит, у вас там кличками не пользуются? Так почему ты все-таки здесь, Сахарок?

Мы уже поднялись на третий этаж. Тут и там мелькали люди в форме вашингтонской полиции. Прямо-таки дежа-вю. Я натянул перчатки из латекса, то же сделал Сэмпсон. Все как раньше. К сожалению, воспоминания всколыхнули не только хорошее.

Мы остановились у второй двери с правой стороны коридора, пропуская молодого чернокожего патрульного. Парень буквально выбежал из комнаты, прижимая ко рту белый носовой платок, и помчался вниз. Все как раньше.

— Надеюсь, хоть там не наследил, — проворчал Сэмпсон. — С этими сопляками хлопот не оберешься.

Мы вошли.

— Вот черт! — вырвалось у меня.

В «убойном» отделе можно прослужить сколь угодно долго, но к таким сценам все равно не привыкнешь, а детали, ощущения, запахи остаются навсегда.

— Сначала он позвонил нам, — сказал я Сэмпсону. — Вот почему я здесь.

— Кто он?

— Угадай.

Мы подошли ближе к лежащему на голом деревянном полу телу. Молодой женщине не было, наверное, и двадцати. Хрупкая, невысокого роста, довольно симпатичная. Из одежды ничего, кроме повисшей на пальце левой ноги туфли. На правой лодыжке болтается золотая цепочка. Руки заведены за спину и стянуты каким-то шнуром. Во рту черный пластиковый мешок.

Такое я уже видел. Точно такое. И Сэмпсон тоже.

— Проститутка, — вздохнул Джон. — Патрульные видели ее возле Южного Капитолия. Лет восемнадцать или девятнадцать, а то и меньше. Итак, кто он?

Груди у девушки были как будто срезаны, лицо — изуродовано. Я попытался вспомнить перечень признаков поведенческих отклонений: экспрессивная агрессия (есть), садизм (есть), сексуализация (есть), преступное планирование (есть). Есть, есть, есть.

— Это Шейфер, Джон. Ласка. Он вернулся в Вашингтон. Но не это самое плохое. Есть и кое-что похуже.

Глава 40

Закончив дела в доме на Нью-Джерси-авеню, мы с Сэмпсоном отправились в один знакомый ночной бар. Официально мы были не на работе, но я все же повесил на ремень бипер. Джон сделал то же самое.

Забегаловка оказалась почти пустой, только в углу о чем-то негромко толковали двое мужчин, так что нам никто не мешал. Впрочем, обстановка не имела значения. Достаточно того, что я был с Джоном. Мне хотелось поговорить с ним. Мне было просто необходимо поговорить с ним.

— Уверен, что это Шейфер? — спросил Сэмпсон, когда нам принесли пиво и тарелочку с орешками.

Я рассказал ему о пленке с записью взрыва, уничтожившего Санрайз-Вэлли, хотя умолчал о других угрозах и о требовании выкупа. Плохо, когда приходится скрывать что-то от друга. Я никогда не лгал Джону, а сейчас чувствовал себя лжецом.

— Никаких сомнений. Он.

— Его только не хватало. Чертов Ласка. Как думаешь, зачем он вернулся в Вашингтон? В последний раз его едва не взяли.

— Может, как раз поэтому. Ему ведь нужны острые ощущения, опасность, риск.

— Да, а может, он просто соскучился по нам. Только теперь я не промахнусь. Всажу точно между глаз.

Я отпил пива.

— Ты разве не должен быть дома, с Билли?

— Сегодня у меня рабочая ночь. С Билли по этому поводу никаких проблем. К тому же у нас сейчас гостит ее сестра. Они обе уже спят.

— И как оно? Семейная жизнь? С ее сестрой в доме?

— Трина мне нравится, так что все в порядке. Знаешь, я и сам думал, что к некоторым вещам никогда не привыкну, а получилось, что с ними-то как раз никаких проблем. Я счастлив. Может быть, впервые в жизни. Просто на седьмом небе. Вот так-то, дружище.

Я усмехнулся:

— Выходит, любовь действительно такая великая сила?

— Ну. Тебе бы и самому не мешало попробовать.

— Я готов.

— Думаешь? Ты и вправду готов?

— Послушай, Джон, мне надо с тобой поговорить.

— Я уже так и понял. Тот взрыв в Неваде, потом убийство Томаса Уэйра. Теперь возвращение Шейфера. — Сэмпсон посмотрел мне в глаза. — Давай, в чем дело?

— Информация строго конфиденциальная, Джон. Вашингтону предъявили требования и пригрозили большими неприятностями. Все очень серьезно. Мы предупреждены о новом нападении, если не выплатим крупный выкуп.

— А заплатить, само собой, нельзя. Соединенные Штаты не ведут переговоров с террористами.

— Не знаю. И никто ничего не знает. Кроме, может быть, президента. В общем, теперь тебе известно столько же, сколько и мне.

— И вести себя я должен соответственно.

— Ты все правильно понял. Только ничего и никому. Ни слова. Даже Билли.

Сэмпсон пожал мне руку.

— Я понял. Спасибо.

Глава 41

Я возвращался домой, то коря себя за излишнюю откровенность с Сэмпсоном, то оправдываясь тем, что иначе поступить не мог. В глубине души я знал — да, не мог: Джон часть моей семьи, вот и все, других объяснений не требовалось. Хотя, может быть, сказалась и усталость — ведь мы уже несколько дней работали по восемнадцать-двадцать часов в сутки. Или виноват стресс. Конечно, там, в верхах, идет тщательная проработка всех вариантов, но никто из тех, с кем я разговаривал, не знал ничего о реакции на требование выкупа. Нервы у всех, включая меня, были натянуты до предела. Отведенный нам срок уже уменьшился на двенадцать часов.