Избранное. Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Симмонс Дэн

Капитан подозвал Томаса Блэнки. Деревянная нога освобождала последнего от обязанности тащить сани, хотя подошва приделанного к протезу деревянного башмака была предусмотрительно утыкана гвоздями против скольжения. С ампутированной по колено ногой Блэнки просто не мог достаточно крепко упираться в лед и достаточно сильно налегать на упряжь. Но все знали, что ледовый лоцман скоро честно выполнит свою долю работы, если не физической, то умственной: знание ледовых условий станет жизненно важным, если они наткнутся на проходы во льдах и будут вынуждены спустить лодки на воду в предстоящие недели и месяцы.

Сейчас Крозье использовал Блэнки в качестве посыльного.

— Мистер Блэнки, будьте любезны, пройдите вперед и сообщите людям, которые сейчас не тащат сани, что привал отменяется. Пусть они достанут холодную говядину и галеты из соответствующих ящиков и раздадут пищу морским пехотинцам и людям в упряжи, чтобы ели на ходу и запивали водой из бутылок, которые несут за пазухой. А также, пожалуйста, попросите наших охранников держать оружие наготове. Возможно, они пожелают снять рукавицы.

— Есть, капитан, — сказал Блэнки и скрылся во мраке. Крозье услышал скрип снега под его деревянным башмаком с утыканной гвоздями подошвой.

Капитан знал, что через десять минут все участники похода поймут, что их преследует чудовищное существо.

35. Ирвинг

69°37′42″ северной широты, 98°40′58″ западной долготы

24 апреля 1848 г.

Несмотря на то что Ирвинг ослаб от болезни и голода и едва не падал с ног от усталости, несмотря на то что у него кровоточили десны и два коренных зуба, похоже, шатались, это был один из счастливейших дней в его жизни.

Весь этот день и предыдущий он и Джордж Ходжсон — давние товарищи, подружившиеся еще на учебном линейном корабле «Экселлент» задолго до экспедиции, — возглавляли отряды, вышедшие на охоту и тщательную разведку местности. Впервые за три года вынужденного бездействия богом проклятой экспедиции Франклина третий лейтенант Джон Ирвинг чувствовал себя настоящим исследователем.

Да, действительно, остров, восточную часть которого он исследовал — тот самый остров Кинг-Уильям, куда он приходил с лейтенантом Грэмом Гором чуть более одиннадцати месяцев назад, — куска дерьма не стоил, будучи пустынным каменистым массивом суши с низкими холмами высотой не более двадцати футов над уровнем моря и снежными распадками, населенным лишь завывающими ветрами, но Ирвинг исследовал. Сегодня утром он уже успел увидеть вещи, которых не видел ни один белый человек, а возможно, и вообще ни один человек на планете. Разумеется, речь шла всего лишь о низких каменистых холмах и продуваемых ветрами снежных и ледяных равнинах, а даже не о песцовом следе или мумифицированном трупе кольчатой нерпы, но все это обнаружил он: двадцать лет назад санный отряд сэра Джеймса Росса проходил по северному берегу острова, направляясь к Виктори-Пойнт, но именно Джон Ирвинг — уроженец Бристоля, а впоследствии житель Лондона — первым исследовал глубинные районы Кинг-Уильяма.

Ирвинг был не прочь назвать внутреннюю часть острова Землей Ирвинга. Почему бы нет? Мыс неподалеку от лагеря «Террор» носил — вот уже девятнадцать лет — имя жены сэра Джона, леди Джейн Франклин, а что сделала она, дабы заслужить такую честь, кроме того, что вышла замуж за толстого лысого старика?

Разные упряжные команды уже начинали ощущать себя цельными, обособленными сообществами. Поэтому вчера Ирвинг взял на охоту свою группу из шести человек, в то время как Джордж Ходжсон отправился со своими людьми на разведку местности, согласно распоряжениям капитана Крозье. Охотники Ирвинга еще не нашли ни одного звериного следа на снегу.

Поскольку вчера все его люди были вооружены дробовиками и мушкетами, а сам Ирвинг, как и сегодня, нес с собой один только пистолет в кармане шинели, надо признать, временами он испытывал легкое беспокойство при мысли о помощнике конопатчика Хикки, шагавшем позади него с ружьем в руках. Но сейчас, когда Магнус Мэнсон находился на корабле в двадцати пяти милях отсюда, Хикки держался с Ирвингом, Ходжсоном и прочими офицерами не просто вежливо, а даже почтительно.

Джону Ирвингу невольно вспомнилось, как в родном бристольском доме учитель частенько отделял его и братьев друг от друга, когда они начинали шалить во время долгих скучных уроков. Он просто рассаживал мальчиков по разным комнатам старинного помещичьего особняка и часами проводил занятия с каждым по отдельности, переходя из одного помещения на втором этаже старого флигеля в другое и гулко стуча высокими каблуками украшенных пряжками туфлей по дубовым полам. Джон и его братья Дэвид и Уильям — доставлявшие мистеру Кандрие много хлопот, когда собирались все втроем, — почти робели, оставаясь наедине с бледным, сухопарым, долговязым учителем в белом парике. Ирвинг, поначалу страшно не хотевший обращаться к капитану Крозье с просьбой оставить Мэнсона на корабле, теперь был рад, что высказался. И тем более рад, что капитан не стал допытываться насчет причины подобной просьбы; Ирвинг так и не сообщил Крозье о сцене с участием помощника конопатчика и здоровенного матроса, которую видел однажды ночью в трюме, и не собирался сообщать.

Но сегодня он не особо волновался по поводу Хикки или по любому другому поводу. Помимо самого Ирвинга с его пистолетом, единственным участником разведывательного отряда, имевшим при себе оружие, был Эдвин Лоуренс, вооруженный мушкетом. Стрельбы, произведенные близ выстроенных в ряд саней с лодками у лагеря «Террор», показали, что Лоуренс является единственным в данной группе человеком, способным более или менее сносно стрелять из мушкета, и посему сегодня он выступал в роли их охранника и защитника. Остальные взяли в поход лишь наскоро сшитые парусиновые сумки через плечо. Рубен Мейл, баковый старшина и весьма изобретательный малый, изрядно потрудился вместе со старым парусником Мюрреем, чтобы изготовить такие сумки для всех, и потому они естественным образом получили название мужских сумок. В своих мужских сумках люди носили пули или порох, галеты и вяленую свинину, неприкосновенный запас в виде банки голднеровских консервов, несколько свитеров, проволочные очки, смастеренные по приказу Крозье для предохранения от снежной слепоты, дополнительный запас пороха и дроби во время охоты и спальные мешки на случай, если в силу неких непредвиденных обстоятельств они не смогут вернуться в лагерь и будут вынуждены расположиться биваком на ночь.

Сегодня утром отряд Ирвинга шел уже более пяти часов, направляясь в глубь острова. Они старались по возможности оставаться на небольших каменистых возвышенностях: там дул ветер покрепче и холоднее, но идти было легче, чем по заваленным снегом и льдом низинам. Пока они не увидели ничего такого, что могло бы повысить шансы экспедиции на выживание — ни зеленого лишайника, ни оранжевого мха на скалах. Из книг, прочитанных в библиотеке «Террора» (в том числе двух, написанных самим сэром Джоном Франклином), Ирвинг знал, что голодные люди могут варить своего рода супы из мхов и лишайников. Очень голодные люди.

Когда разведывательный отряд остановился на привал, чтобы съесть холодный обед, утолить жажду водой и немного передохнуть в защищенной от ветра низине, Ирвинг на время передал командование грот-марсовому старшине Томасу Фарру, а сам пошел дальше один. Он сказал себе, что люди измучены тяжелыми санными походами последних нескольких недель и нуждаются в отдыхе, но на самом деле он просто хотел побыть наедине с самим собой.

Ирвинг сказал Фарру, что вернется через час и что будет часто спускаться на занесенные снегом участки склонов, оставляя там следы — для себя самого, чтобы не заблудиться на обратном пути, или для остальных, чтобы по ним они отыскали его, коли он припозднится. Шагая дальше на восток в блаженном одиночестве, лейтенант грыз черствую галету. Он чувствовал, как сильно шатаются у него два зуба, а отняв галету ото рта, увидел на ней кровь.