Джеффри Линдсей - Декстер в деле

— Что за черт! — сказала Дебора. — Поразительно, о чем только папа думал?!

Н-да, поразительно. Впрочем, не более поразительно, чем то, во что люди порой верят, или почему мы не летаем как птицы. Это все размышления одного порядка.

— Нам теперь не узнать, о чем он думал, — отозвался я. — Мы только знаем, что он делал.

— Вот дерьмо.

— Может, и так. И что ты сделаешь?

Она так и не посмотрела в мою сторону.

— Не знаю… но что-то делать нужно…

Мы еще долго сидели в тишине, говорить больше было не о чем. Потом она завела машину и выехала на шоссе.

Глава 11

Да уж, мало что способно так эффективно прервать беседу, как неожиданная новость: собственная сестра всерьез думает арестовать меня за убийство; даже мое легендарное остроумие не сумело подсказать достойный ответ. Так что мы в молчании свернули со скоростной автострады и въехали в «Дизайн дистрикт».

В тишине дорога показалась мне очень долгой.

Дебора сидела, погруженная в мысли: должно быть, раздумывала, воспользоваться ли своими специальными, хорошими наручниками или запасной дешевкой из перчаточного отделения. Во всяком случае, она смотрела прямо перед собой и механически крутила руль.

Адрес мы нашли довольно быстро. Какое облегчение! Наши нарочитые взгляды мимо друг друга и молчание уже начинали действовать мне на нервы.

Дебора подъехала к похожему на склад зданию на Сороковой Северо-западной улице и остановилась, поставив машину на ручной тормоз. По-прежнему не глядя на меня, заглушила двигатель, чуть помедлила, потом тряхнула головой и вышла.

Наверное, ждала, что я пойду за ней следом, как обычно, — нескладная тень малышки Дебс. Однако у меня ведь есть хоть капля гордости, в самом-то деле! Раз она так ведет себя со мной по самому ничтожному поводу — из-за какой-то парочки убийств, совершенных в свободное время! — неужто я стану помогать ей разбираться с трупами? Понимаете, я не жду справедливости (никакой справедливости на свете нет), но вот это, по-моему, уже переходит всякие границы.

В общем, я остался сидеть в машине и даже не посмотрел, как Дебора направилась к дверям дома и нажала на кнопку звонка. Лишь краешком глаза, совершенно не любопытствуя, я заметил, как дверь открывается, и практически случайно ухватил банальную подробность: Дебора показывала свой жетон. Так и получилось, что, пока сидел в машине, отвернувшись в другую сторону, я со своего места никак не мог бы разглядеть: то ли человек ее ударил и она упала, то ли он ее попросту толкнул, а сам скрылся в глубине дома. Потом, разумеется, я опять слегка заинтересовался происходящим и увидел: Дебора с трудом приподнялась на колено, снова упала и больше не двигалась.

Все обиды на сестру сняло как рукой; я пулей выскочил из машины и помчался к дому.

И еще подбегая, разглядел, что в боку у Деборы торчит нож! Даже притормозил на секунду, охваченный ужасом. На земле расплывалась кровь… мне почудилось, что я снова там, в гигантском холодильнике, вместе с Бини, моим братцем… на полу густое, липкое и красное, а мне не двинуться с места, даже не вздохнуть от ужаса. Но тут дверь дома распахнулась, и из нее снова высунулся тот человек, который ранил Дебору. Увидел меня, присел на корточки, потянулся к рукоятке ножа… В ушах у меня зашумело, засвистело от страшного ветра… нет, не ветра, от рыка Темного Пассажира. Он расправил крылья, а я быстро сделал шаг вперед и со всех сил ударил этого парня по голове.

Он рухнул рядом с Деборой, лицом прямо в кровь.

Я опустился на колени, взял сестру за руку. Пульс был сильный, веки ее задрожали, и она прошептала:

— Деке…

— Потерпи, маленькая, — попросил я, и она снова закрыла глаза.

Я снял с ее ремня рацию и вызвал подмогу.

«Скорая» примчалась через несколько минут. За это время нас уже обступила небольшая толпа, но люди с готовностью расступились в стороны, когда к Деборе поспешили санитары из «неотложки».

— Ух, — выдохнул один из них, молодой, коренастый и коротко стриженный. — Надо остановить кровь!

Он принялся за работу. Его напарница, приземистая женщина лет сорока, торопливо вытащила капельницу и вонзила иглу в руку Деборы.

Кто-то потянул меня за рукав. Я обернулся. Полицейский в униформе — пожилой, бритоголовый, чернокожий — кивнул мне:

— Вы ее напарник?

Я достал свое удостоверение и объяснил:

— Ее брат. Я лаборант-криминалист.

— Хм, — высказался он, изучая мои документы. — Вы, ребята, так стремительно на месте преступления обычно не оказываетесь… Что скажете про этого?

Он кивнул на парня, который пырнул Дебору, а теперь сидел на земле и баюкал свою голову. Подле него присел еще один коп.

— Он отворил ей дверь, увидел… — начал я. — И воткнул в нее нож.

— Так-так… — проговорил коп, оборачиваясь к своему напарнику. — Надень-ка на него наручники, Фрэнки.

Полицейские заломили этому умнику с ножом руки за спину и щелкнули наручниками, но мне было некогда рассматривать и злорадствовать — ведь Дебору уже несли в машину «скорой помощи». Я подбежал к остриженному санитару и спросил:

— Она поправится?

Он неубедительно улыбнулся и произнес:

— Посмотрим, что врачи скажут, ладно?

Прозвучало это вовсе не так бодро, как ему, должно быть, хотелось.

— Повезете в больницу имени Джексона? — спросил я.

Он кивнул.

— Приедете — обращайтесь в отделение интенсивной терапии.

— Можно, я с вами? — попросился я.

— Нет. — Он захлопнул задние дверцы, торопливо обежал машину и сел. «Скорая» тронулась с места, влилась в поток автомобилей и включила сирену. Я смотрел им вслед.

Мне вдруг сделалось ужасно одиноко. Все произошло так стремительно, так мелодраматично… просто невыносимо! В последних наших словах друг к другу было мало приятного… а вдруг это и в самом деле наши последние слова? Такое увидишь в дурацких мыльных операх, но только не в прайм-тайм, не в Депрессивной Драме Декстера! И тем не менее Дебору увезли в реанимацию и я не знал, поправится ли она. Поправится? Не умрет ли по дороге?

Я снова взглянул на асфальт… сколько крови!

К счастью, печалиться долго мне не удалось — к дому подъехал детектив Коултер, и вид у него был даже несчастней обычного. Он замешкался у машины, повертел головой по сторонам и, наконец, подошел. Окинул меня взглядом с тем же выражением на лице, с каким обычно осматривал место происшествия, и сделался еще более несчастным.

— Декстер, — начал он, качая головой. — Какого черта ты тут?..

Я едва не начал оправдываться. Потом очнулся, понял: он лишь хочет снять с меня показания и просто так издалека начинает.

— Меня бы дождалась… Ведь я ее партнер!

— Ты ушел за кофе. Она решила, что лучше поспешить.

Коултер посмотрел на кровь под ногами, покачал головой и повторил:

— Подождала бы минут двадцать… Своего партнера! — Поднял взгляд на меня. — Это ведь святое.

Опыта у меня, правда, никакого нет, поскольку я обычно выступаю за другую команду, так что я односложно буркнул:

— Наверное…

Коултеру, похоже, этого было довольно, потому что он угомонился и стал записывать мои показания, изредка оглядываясь на кровавое пятно, оставшееся от «святой» напарницы. Только через десять долгих минут мне удалось отделаться от него и поехать в больницу.

Больница Джексона знакома каждому копу, преступнику и жертве на территории Большого Майами; все они здесь бывали — либо в качестве пациентов, либо навещая коллег. Это один из самых загруженных травмпунктов на всю страну, и если повторение действительно мать учения, то реаниматологи здешней больницы наверняка лучше всех умеют обращаться с ранениями и травмами. Военные врачи изучают полевую хирургию именно в этой больнице — ведь каждый год в местный травмпункт поступает более пяти тысяч пациентов с повреждениями, максимально приближенными к фронтовым ранениям вроде тех, что случаются в Ираке.

Так что я знал, что Дебс попадет в хорошие руки… если только переживет дорогу. Мне было ужасно сложно представить ее возможную смерть. Ну, умом-то я понимал, что моя сестра может умереть, — в конце концов такое нам всем предстоит, рано или поздно, — однако не мог вообразить себе мир без Деборы Морган — живой и здоровой. Словно пазл на тысячу кусочков, а несколько деталек из самого центра потерялись.

Как я к ней, оказывается, привязался! Мы никогда не признавались друг другу в родственной любви, не плакали друг у друга на плече, но у меня всегда была сестра, всю жизнь… И по дороге в больницу мне пришло в голову, что без сестры моя жизнь была бы совсем не такой и уж точно менее удобной.

Неприятная мыслишка. В жизни не припомню за собой такой сентиментальности. Дело ведь не только в осознании ее возможной смерти (уж в этом-то у меня какой-никакой опыт имелся) и даже не в родственных чувствах (со смертью родственников я тоже уже сталкивался). Но мои приемные родители умерли после долгой болезни, я мог подготовиться к их кончине. А теперь… так внезапно. Наверное, именно шок от происшедшего и вызвал у меня какие-то… почти эмоции.