Шантажистка - Алевтина Ивановна Варава

Я сидел за столом в своём кабинете, весь погружённый в работу и максимально сосредоточенный, когда в мою дверь постучали, а потом она распахнулась без приглашения, и ненавистный девчоночий голосок звонко объявил:

– Александр Николаевич, я сделала стенгазету! Можно, можно я вам расскажу свою идею! Пожалуйста!

На пороге моего кабинета в проёме открытой в приёмную двери стояла Лена Семёнова. Широко раскинув руки, она держала за края огромный ватман. Три самых кошмарных и отвратительных снимка были увеличены и приклеены к бумаге диагональной лесенкой. Обведены красным маркером по контуру. А в правом верхнем углу она нарисовала улыбающееся жёлтое солнышко.

Я потерял способность шевелиться. Красные рамки выжглись на сетчатке глаз. Она даже не закрыла дверь! Пусть, пусть она закроет эту чёртову дверь!

Лена подалась назад, выглянула в приёмную и, повернув голову к месту Тамары, проговорила с пламенной убеждённостью:

– Ему обязательно понравится. И мы устроим конкурс! – а потом снова обратилась ко мне. – Можно, можно я вам расскажу? Ну пожалуйста!

– Заходи. П-прикрой дверь.

Я хотел верить, что это не прозвучало мольбой.

– Нравится? – спросила Лена, направляясь к моему столу. Детская весёлость в её голосе сменилась на взрослый вызов. – Как думаешь, сколько стоит такой шедевр?

– У меня нет денег, – пересохшим языком выдавил я. Мысли метались стаей потревоженных крыс. Как она принесла это в школу? Где держала ватман три первых урока? А если бы кто-то его развернул?!

– Жалко. – Лена положила порнографический плакат передо мной на стол. – Ну ладно. Повешу в холле, глядишь, найдутся платёжеспособные покупатели.

– Послушай, пожалуйста, послушай меня, – содрогаясь, зачастил я. – Я понимаю, что ты очень умная девочка. Поэтому услышь, пожалуйста. Всеми моими финансами заведует жена. Деньги лежат у неё на счету. И даже там их не так уж и много. Я сам не могу ничего снять. Клянусь тебе.

– Точно! – хлопнула себя по лбу Лена. – Жена! Вот кто заинтересуется в первую очередь. Дашь мне её номер?

Я застонал.

– Подожди хотя бы пару недель. Я пытаюсь продать машину. Такие дела требуют времени!

– Целых две недели? – притворно ужаснулась Лена. – Вот это да. – Она фальшиво присвистнула и почесала макушку. – Даже не знаю, пупсик.

Я закрыл лицо руками и простонал сквозь ладони:

– Пожалуйста, умоляю тебя, не обращайся ко мне так. Только не в лицее!

– Хочешь видеться со мной не только в лицее? – улыбнулась мерзавка. – Это так мило, я подумаю. Итак, тебе нужны финансовые каникулы, Саша? – продолжала издеваться она. – Что ж, я могу учесть уважительные обстоятельства. Но ведь никому не должно стать скучно, правда? Пара-тройка выполненных заданий скрасит эти унылые долгие дни.

– Каких ещё заданий?! – всполошился я.

– Я пока не придумала, – развела руками Лена. – Ожидай сообщения. Я тебе всё напишу.

Она положила ладони на стенгазету, и я, встрепенувшись, прижал её пальцы к столу. Лена подалась вперёд, нагибаясь в совсем уж неприличную позу, практически распластываясь передо мной.

– Плохой мальчик становится страстным? – прошептала она.

Я отпрянул.

– Хорошо, можешь её оставить, раз уж так понравилась. У меня есть запас.

– Где ты напечатала снимки? – внезапно покрываясь потом от новой кошмарной мысли, прохрипел я.

– Напротив лицея есть фотоателье, – распрямилась Лена и пожала плечами.

Какие симптомы у начинающегося сердечного приступа?

– Видел бы ты своё лицо, – расхохоталась моя мучительница, утирая выступившие слёзы. – У нас дома цветной принтер. Не дрейфь. Всё конфиденциально. Пока. Пока что всё в твоих руках, пупсик.

– Пожалуйста, не приходи так часто в мой кабинет, – осмелился я на безнадёжную просьбу. – Это выглядит странно.

– А вот и нет. Мы с тобой обсуждаем общественную деятельность. Я делюсь своими идеями. Потому что тебе не безразлична судьба лицея. Ты с удовольствием подхватываешь начинания. Окрыляешь юных активисток! Жди сообщение, Саш.

Она слишком громко обращается ко мне по имени, она уже у самой двери. У этой набитой дуры совсем снесло крышу, она потеряла всяческую осторожность, она…

– Тамара Ивановна! – услышал я восторженный голос Лены из приёмной. – Ему понравилось! Мы устроим конкурс! Обязательно, обязательно посмотрите мою стенгазету! Там кроссворд! Мне так интересно ваше мнение!

Я в ужасе стянул ватман на колени, пытаясь его смять. Бумага была слишком плотной. Одна из кричащих фотографий отклеилась правым верхним углом. Я бросил панический взгляд на открытую дверь и метнулся вместе с этим кошмаром в уборную.

Я сидел на полу и рвал ненавистный плакат в клочки, а по моим щекам катились натуральные слёзы. Я не плакал, наверное, лет с десяти. А не рыдал и того больше. Сейчас я был очень близок к рыданиям.

Как я теперь пройду мимо Тамары? Что я могу сказать, если она попросит показать стенгазету Семёновой?

Тома ответственная и порядочная женщина, она хорошо относится ко всем ученикам. И точно не захочет обидеть девочку, которая так старалась! Тома обязательно выполнит эту её такую простую просьбу!

Под каким невозможным предлогом я откажу ей?!

Фотографии превратились в мельчайшее конфетти, и я принялся уничтожать сам ватман. От него не должно остаться следов.

Нельзя выходить из уборной. Даже в кабинет. Ломиться сюда Тома не станет.

Я посмотрел на дисплей телефона. Так привык не выпускать его из рук, что не забыл на столе даже сейчас.

Двенадцать двадцать две. Чтобы избежать общения с Тамарой, мне нужно провести тут как минимум пять с половиной часов.

Лена буквально заперла меня в собственном туалете.

Обрывки плотной бумаги не желали смываться, и мне пришлось вылавливать их пригоршней, заворачивать комки в салфетки и выбрасывать в урну. Я едва ли не выл.

Через час мучительно захотелось есть. Ныла спина, и я растянулся на полу, упираясь головой в дверь. Согнутые в коленях ноги стояли около унитаза, я был вынужден постоянно на него смотреть.

Унитаз и ёршик для дерьма. Вот где моё место теперь.

Я намочил рубашку, пока пил воду из крана через ладони. Она неприятно липла к груди.

От безумных форумов рябило в глазах. Отчаянно требовались ручка и бумага, но я боялся выйти за ними в комнату.

– Александр Николаевич, у вас всё в порядке?

От неожиданности я дёрнулся и больно стукнулся макушкой о дверь. Стремительно рванулся ближе к унитазу, чтобы голос звучал из правильной точки.

– Всё хорошо, Тамара. Занимайтесь своей работой. Кажется, я что-то не то съел.

По крайней мере, невообразимый стыд, звучавший в моём голосе, хорошо вязался с этой версией.

– Может быть, принести какие-то лекарства?

– Не беспокойтесь, Тома, – вымученно взмолился я. – Пожалуйста.

Похоже, она всё-таки беспокоилась. Через сорок минут из щели под дверью просунулся разовый пакетик сорбента и блистер с таблетками. Отчаянно смущаясь, Тамара уточнила, не нужно ли оставить снаружи стакан воды.

Я лежал теперь головой в сторону унитаза, чуть сбоку от него, наслаждаясь прекрасным видом – потому что боялся чего-то подобного. Пораскинув мозгами, согласился на воду. И воспользовался случаем быстро забрать со стола блокнот и ручку.

Ещё как минимум два