И пожнут бурю - Дмитрий Кольцов

он взял сразу пять ножей и поочередно, разными способами, даже закрыв глаза, метал их в мишени, пока у него в руке не остался всего один. Его он метнул в воздух, подпрыгнул сам и, когда падающий нож оказался на уровне ног Омара, резко ударил носком ступни по рукоятке ножа, после чего тот с громким лязганьем влетел в центральную мишень, пробив ее насквозь, поскольку первый нож, что Омар метнул в эту мишень, создал условие для того, чтобы ее можно было пробить вторым, что, собственно, бен Али и сделал. Такой трюк вызвал восторг у зрителей, и они, наконец, искупали Омара в аплодисментах, чему тот был несказанно рад. Однако номер не заканчивался. Униформисты унесли мишени и вывели на манеж белого коня, которого специально приручил себе Омар, дабы тот и не думал ослушаться во время исполнения следующего трюка. Перед тем, как глотать шпагу верхом, бен Али, чтобы подготовить зрителей, решил сделать то же самое, только стоя на постаменте. Благодаря дружбе, завязавшейся с цирковым кузнецом, Омар смог изготовить для себя вторую шпагу, предназначенную исключительно для исполнения трюков. Она полностью повторяла оригинальную шпагу, изготовленную арабом еще в Оране, и первой решил использовать в номере бен Али именно ее, чтобы потом, уже верхом на коне, применить ту шпагу, с которой он был знаком уже давно. Как только он показал шпагу зрителям, они, видимо, не поняли, в чем будет заключаться смысл трюка. Лишь когда Омар взошел на постамент и принял необходимую позу, некоторые из зрителей стали догадываться о том, что сейчас произойдет. Омар вызвал невероятное удивление (можно даже применить метафору и назвать их удивление «шоком») у зрителей, когда стал вводить шпагу себе в глотку. Кто-то от страха (или от отвращения) жмурил глаза, прижимался к близким, кричал, отворачивался. Одна женщина, не совсем бальзаковского возраста, а раза в два постарше, по крайней мере таковой ее делал ужаснейший макияж, потеряла сознание в тот момент, когда Омар, закончив процесс глотания, показался зрителям и расправил руки в стороны. Разумеется, спину он продолжал держать очень ровно, дышал через нос, очень отрывисто, практически не снабжая воздухом диафрагму. Послышался безумный шквал рукоплесканий, некоторые даже вставали с мест, выражая свой восторг. Омар же, окрыленный успехом, вытащил из пищевода шпагу и кинул в ящик, отпустил униформиста, что держал за уздцы коня, и оседлал белогривого. Тот, уже основательно натренированный, сначала людьми Фельона, а потом и самим Омаром, уже знал все свои обязанности и покорно подчинялся наезднику. Подойдя на коне к ящику, бен Али достал свою основную шпагу, также продемонстрировал публике, и, подгоняя коня ударами ног, стал медленно ее глотать. Друзья Омара, находившиеся за кулисами, наблюдали за ним безотрывно, мысленно молясь, чтобы он не причинил себе вреда, и чтобы его не постигла участь гордеца Альберта Рохмана. Весь цирк, казалось, замер в ожидании, когда Омар завершит свой трюк. Как только он отвел руки в разные стороны, давая понять, что шпага находится на максимальной глубине, зал вновь заклокотал неистовыми хлопками публики. Однако на этом номер не заканчивался. Омар сильно одернул коня, и тот, словно (если выразиться современным языком) белка в колесе, помчался по манежу кругами. Скорость его бега, тем не менее, позволила Омару, со шпагой в пищеводе, встать на спину коня и снова расправить руки. Проехав так, стоя на коне и не доставая шпаги, несколько кругов, Омар понял, что максимально удивил публику. В конце концов, когда истерические крики восхищения и одобрения стали настолько неистовыми, что надзиратели были готовы вмиг прекратить их из-за очень большой вероятности того, что толпа напросто пробьет оградительную сетку, отделяющую трибуны от манежа, бен Али сначала аккуратно достал шпагу, а после этого остановил коня. Слезть с него ему уже помогли униформисты, потому как глотание попеременно двух шпаг почти лишило Омара сил. Но награду он получил крайне щедрую: зрители стоя аплодировали, ни одного человека не было сидевшего.

– Даа, не помню, когда последний раз такое случалось, – проговорил Буайяр, рукоплескавший вместе со всеми, – в лице этого араба наш цирк приобрел настоящий рубин, и, как я погляжу, мы здесь его огранили. Превосходно!

– С ним мы точно покорим весь мир! – сказала Клэр, стоявшая подле дедушки, – он – новое поколение артистов, как и мы. Его обязательно нужно отблагодарить, дедушка!

– Ты права, – сказал Буайяр, – уговорю Хозяина выплатить ему премию.

– Надеюсь вы не будете возражать, месье Буайяр, – вклинился в разговор Иштван, – если мы сегодняшний ужин посвятим именно Омару и его успеху?

Шпрехшталмейстер поднял одну бровь и посмотрел на Иштвана с ухмылкой, явно означавшей согласие.

– Вы как-то многовато вечеров посвящаете своему новому другу. Ну хорошо, он обрадовал меня, да будет так!

Клэр радостно поцеловала дедушку в щеку, а Иштван рассказал о решении Буайяра остальным. Омар в это время только начал покидать манеж, поскольку его стали закидывать цветами, которые зрителям бесплатно выдавали при покупке билета в Большое шапито.

Как только Омар скрылся за кулисами, Буайяр вышел на манеж и объявил небольшой перерыв, чтобы уважаемые зрители имели возможность отдохнуть после столь потрясающих выступлений и прийти в себя после непосредственно номера Омара, который, очевидно, стал самым заметным за весь день. Выйдя из Большого шапито, люди немедля стали рассказывать об этом тем, кого в тот момент внутри не было. Весть о почти что магических способностях трюкача с Востока распространилась вскоре почти по всему городу, а поскольку в цирке существовала возможность купить билеты заранее, то через пять часов, за полчаса до закрытия «Парадиза», к кассе выстроилась гигантская очередь из жителей Дижона, желавших приобрести заветные бумажки, разрешающие проход на территорию цирка и в Большое шапито, для входа в которое требовалось, как вы знаете, купить отдельные билеты. Когда наступил восьмой час пополудни и все шатры и «кварталы» стали закрывать, а очередь не думала кончаться, стало понятно, что необходимо продлить время работы кассы, что и было сделано в итоге; касса проработала дополнительно еще один час. В общей сложности, за вечер было распродано почти пятнадцать тысяч билетов, что стало абсолютным рекордом в истории цирка «Парадиз». Цирковая типография в срочном порядке начала печатать плакаты с портретом Омара, чтобы за счет его взлетевшей до небес популярности (при том, что всего за одно выступление!) заранее привлечь публику в других городах. Так, плакаты тиражом в две сотни экземпляров были дополнительно отписаны в Невер, в который днем ранее отправился посыльный с грудой плакатов, только не содержавших изображения Омара, разумеется. Начальник цирковой типографии, Николя