К. Сэнсом - Камни вместо сердец

– Если плавать на флагмане – такая честь, то пусть сам король послужит на нем!

Снодин, повернувшись, уставился на произнесшего это Тома Ллевеллина. Юноша, обычно столь тихий, смело встал перед герольдом:

– Пусть король Генри послужит за эти его шесть пенсов в день, которые нынче стоят меньше пяти пенсов!

– A давайте-ка по домам… уборка урожая уже на носу! – воскликнул еще один солдат. Снодин метался от одного говорившего солдата к другому, с такой быстротой, что кое-кто из военных расхохотался. Шагнув вперед, Ликон схватил герольда за плечо.

– Уймитесь, мастер Снодин, – проговорил он негромко. – Уймитесь.

Тяжело дыша, герольд замер на месте:

– Они должны быть готовы к сражению, сэр.

– И они будут готовы! – повысил голос Джордж. – Ладно, ребята, день выпал нелегкий, но мне и прежде приходилось бывать на кораблях, так что вы скоро научитесь соблюдать равновесие. И я распорядился, чтобы вам на ужин сегодня забили корову. А теперь встаньте, встречайте сэра Франклина. Видите, вторая половина роты уже высаживается на пристань!

Какую-то секунду все оставалось, как прежде. А потом все неторопливо поднялись на ноги. Ликон отвел Снодина в сторону и что-то проговорил тому на ухо. Мы с Джеком подошли к тому месту, где стояли рядом Карсвелл и молодой Ллевеллин.

– Дерзкие слова говоришь, парень, – обратился Барак к юному лучнику.

Юноша к тому времени явно еще не остыл.

– С меня довольно! – выпалил он. – После сегодняшнего дня нам всем довольно.

Карсвелл посмотрел на меня. На лице его больше не было никакого веселья.

– Теперь все стало реально, – проворчал он. – Теперь я понимаю, каково нам придется в бою. Если «Грейт-Гарри» сцепится с французским военным кораблем, он будет крошить нас ядрами, а если мы пойдем на абордаж, нас будут потрошить пиками. Я всегда полагал, что обладаю хорошим воображением, мастер Шардлейк, однако я никогда не смог бы представить себе ничего подобного этому кораблю.

– Да уж, громада… – мечтательно проговорил Ллевеллин. – Прямо наша деревенская церковь: мачты – ну прямо те шпили! Вот я и подумал, как может такая штуковина плавать? Каждый раз, как палуба начинала крениться, я думал, что она вот-вот потонет.

– Да, качка на корабле сперва кажется странной, – согласился я, – но капитан Ликон прав, к ней привыкаешь.

– Мы пробовали стрелять с верхних палуб, – заметил Стивен, – но судно все время движется и лишает нас равновесия. Матросня-то все смеялась и насмешничала… пьянчуги, пивное брюхо! A под сеткой лук толком и не натянешь!

К нам подошел Голубь и тоже присоединился к разговору:

– Ты правильно сказал, Том. И все это ради того, чтобы спасти короля Гарри, которому наплевать на то, живы мы или нет.

– Но если победят французы, они сделают с нашими людьми то, что мы сделали с их людьми в прошлом году. Выхода нет, нам приходится сражаться, – возразил Карсвелл.

– Чего ты там замышляешь, Голубь, папист и изменник? – выкрикнул державшийся в стороне Угрюм.

– Этот тип весь день пытается поддержать в себе свою отвагу, – пренебрежительно сказал Стивен. – Чем громче он орет, тем больше боится, это всем понятно. – Он посмотрел на меня. – А вы зачем возвратились в это проклятое место, сэр?

Внезапно раздался еще чей-то хорошо поставленный голос:

– А это что еще такое?

На верхних ступеньках лестницы появился сэр Франклин, по своему обыкновению, в отличном дублете, при кружевном воротнике и манжетах. За ним следовала вторая половина роты.

– Где Ликон? – спросил он, и Джордж немедленно направился к нему, а за вице-капитаном последовал мрачный Снодин. Гиффард уставился на обоих. – Ах, вот вы где! Все в порядке?

– Да. Сэр Франклин, не изволите ли вы отвести людей в лагерь? – обратился к нему Джордж. – Мастер Шардлейк попросил меня кое-что сделать для него.

– Судебные дела? – Гиффард с сомнением посмотрел на меня. – Опять вы здесь, сэр? Не стоило бы так тесно связываться с адвокатами, Ликон!

– Это займет не больше часа, – заверил его вице-капитан.

– Я был бы очень благодарен вам, если вы позволите это, сэр Франклин, – поддержал я его просьбу.

– Ладно, но надолго не задерживайся, – буркнул тот. – Пойдем, Снодин, у тебя такой вид, как будто тебя по голове пыльным мешком трахнули.

– Подожди меня в гостинице, Джек, – сказал я Бараку.

Он же наклонился поближе:

– Тебе не стоит просить Ликона идти с тобой, раз его люди пребывают в таком настроении. Они выбросили бы Снодина в воду, если бы он не остановил их.

– Но он же согласился, – отрывисто проговорил я.

– Готов подумать, что ты охотно останешься, чтобы переговорить еще и с Ричем.

– Возможно, и так, чтобы закончить это дело.

– В таком случае, я начинаю опасаться за твой рассудок.

Барак направился прочь, а я возвратился к Джорджу, следившему за тем, как сэр Гиффард уводит солдат.

– С людьми, надеюсь, ничего не случится? – спросил я его.

– Я велел Снодину полегче обращаться с ними, a они не посмеют возмущаться при сэре Франклине. – Мой бывший клиент глубоко вздохнул. – Хорошо. Идем на «Мэри-Роз».

Бухта Камбер была полна гребных лодок, на ночь приставших к пристани. Мы отыскали лодочника, крепкого мужчину средних лет, согласившегося доставить нас к «Мэри-Роз», подождать возле корабля и затем отвезти нас обратно. Следом за ним мы спустились по скользким ступеням. Сверху, из таверн Устричной улицы доносились музыка и голоса. Лодочник вставил весла в уключины и повел лодку в открытое море к линии кораблей. Позади них закат уступал место темной синеве, на которой вычерчивался лес мачт.

Мы сразу же оказались в мире полной тишины, звуки города угасали. Воздух вдруг сделался соленым и чистым. Волнения не было, но, оказавшись на воде впервые за четыре года, я ощущал некоторое смятение. Крепко вцепившись в борта, я рассматривал берег. Видны были городские стены, Квадратная башня, а дальше, за стенами, солдатские палатки, окрашенные закатом в розовый цвет.

– Благодарю вас, – обратился я к Ликону. – После этой неурядицы с солдатами…

– Слава богу, я позаботился добыть на сегодня свежего мяса. На одних сухарях не протянешь. Пара парней уже свалилась с поносом. А еще один случайно полоснул себя ножом, – рассказал мой спутник. – Ну, это я решил, что так вышло случайно. В роте осталось всего восемьдесят восемь душ.

Я снова посмотрел на удалявшийся берег. Теперь он был виден во всей его протяженности вплоть до замка Саутси, и без того казавшегося маленьким пятнышком в лучах заката, но все более уменьшавшимся, пока мы углублялись в Солент. Против собственного желания, я отвернулся.

Мы неспешно приближались к боевым кораблям. Здесь, вблизи видны были тусклые огоньки ламп и свечей над палубой. Над водой плыл свист флейт и бой барабанов. Ликон, погрузившись в собственные мысли, смотрел вперед, а потом проговорил с тихим отчаянием в голосе:

– Мне приходится подбадривать своих людей, я должен делать это. Я обязан поддерживать в них бодрость духа, хотя прекрасно знаю, с каким кошмаром им предстоит встретиться.

– Господу ведомо, что вы делаете все возможное.

– Вы думаете, Он знает?

Мы были уже совсем рядом с кораблями, мачты и надстройки которых казались теперь невозможно высокими. Толстенные плетеные канаты, спускаясь в воду, удерживали суда на якорях. Свет солнца почти померк, и яркая раскраска верхних палуб превратилась в различные оттенки серого. Лодочник взял в сторону, чтобы не попасть под струю испражнений, льющихся из клювастого стока гальюна. Впереди возник огромный корпус «Грейт-Гарри», и до нашего слуха вновь донеслись голоса и звуки музыки. На главной палубе что-то происходило. Здесь над водой нависал небольшой помост, под которым болтался блок. Им пользовались для подъема на палубу грузов из больших гребных баркасов. К собственному удивлению, я заметил, что на сей раз к нему было подвешено крытое промасленной тканью большое и высокое кресло, к которому была привязана свинья.

– Осторожно! – услышал я чей-то крик. – Оно ударится об борт!

– И что же это такое здесь творится? – спросил я у лодочника.

– Дурацкие выходки матросни, – неодобрительно ответил тот.

Лодка наша прошла мимо флагмана к «Мэри-Роз», на бушприте которой еще угадывались очертания розы. Запрокинув голову, я посмотрел вверх.

Самая низкая, средняя часть корабля была высотой футов в двадцать. Длинный, в два этажа ют казался раза в два выше. Бак был еще выше: три палубы возвышались над форштевнем подобием колоссальной лестницы. Внезапно подул ветерок, и я услышал странное пение, доносившееся из сети взмывавших над палубой к стеньгам снастей. Когда мы оказались совсем близко, послышался голос, донесшийся с марса на самом верху грот-мачты: