К. Сэнсом - Камни вместо сердец

– Ах, да, этот королевский гонец… – Винсент расплылся в мерзкой улыбке. – A я заметил, что вас с мастером Хью больше нельзя назвать друзьями. После того, что вы заставили его сделать сегодня, думаю, он так же мечтает избавиться от вас, как и все остальные обитатели этого дома.

– O, мы еще не закончили, брат Дирик! – ответил я невозмутимо. – Будет еще дело жителей деревни. A кроме того, надо же все-таки найти убийцу.

– Он уже найден.

– Сомневаюсь в том, что даже вы верите в то, что убийцей был Эттис.

– Тело господне! – возмутился мой оппонент. – Такого назойливого типа, как вы, я еще не видал!

– Успокойтесь, брат.

– Я успокоюсь после того, как вы вместе со своим наглым клерком оставите этот дом.

– A я надеюсь, что вы сохраните это спокойствие и во время нашей следующей встречи – на суде над Эттисом или в Ходатайственном суде. Я взял вас на прицел, Дирик, я вижу вас насквозь.

– Вы не видите ничего. И никогда не видели. Кстати, мастер Хоббей и члены его семьи, по моему мнению, вполне могут обойтись без прощания с вами. – Адвокат выскочил в коридор, оглушительно хлопнув за собой дверью.

На следующее утро мы встали рано, позавтракали на кухне и попрощались со старой Урсулой, как обычно, уже трудившейся там. Она поблагодарила нас за проявленный к Хью интерес и вздохнула:

– Хотя вы так и не обнаружили, почему они рассказывали эту злую ложь о том, что мастер Кафхилл влюбился в Хью, правда, сэр?

– Нет, Урсула. Без помощи самого Хью, должно быть, этого никто не сможет сделать, – объяснил я ей.

Служанка взглянула на меня с мольбой:

– Но вы поможете мастеру Эттису, правда? Он хороший человек… и он не убивал мистрис Хоббей.

– Конечно. – Я серьезно посмотрел на нее. – А ты не знаешь, кто мог это сделать, Урсула?

– Не знаю, сэр. Злой был поступок, какая бы она ни была. Прости ее Господи!

– Аминь. Я не намереваюсь возвращаться сюда, но если ты услышишь нечто такое, что мне следует знать, сообщи мистрис Эттис. Она знает, как найти меня.

– Сообщу, сэр. Если только французы не придут сюда. – Старушка присела в реверансе, однако я ощущал, что моя неудача разочаровала эту женщину.

Снаружи стоял очередной жаркий и безветренный день. Мы погрузили седельные сумы на Нечета и на лошадь Барака. Я подумал, что через три или четыре дня, возвратившись в Кингстон, мы вернем этих животных хозяину.

– Что ты намереваешься делать с дознанием в Рольфсвуде? – спросил мой помощник после того, как мы поднялись в седла.

– Когда мы вернемся в Лондон, я свяжусь с сассекским коронером. И настою на том, чтобы допросили Приддиса. А еще попрошу королеву воспользоваться собственным влиянием, если это потребуется.

– На это понадобится время.

– Я знаю.

– Посмотри-ка сюда, – сказал Джек негромко. Глянув в нужную сторону, я увидел, что Дэвид и Хью вдвоем вышли из дома с луками и колчанами и направились к стрельбищу. Обернувшись, Кертис увидел нас. Положив на землю лук, он подошел ко мне с холодным выражением на лице. Дэвид же остался на месте.

– Значит, уезжаете? – отрывисто спросил Хью.

– Да. И вы скоро услышите о прекращении дела в Ходатайском суде.

– Жаль, что оно вообще было открыто.

Я протянул юноше руку:

– Прощайте, Хью.

Посмотрев на нее, он вновь обратил на меня холодный взгляд.

– Так ты не хочешь попрощаться с моим хозяином? – с жаром накинулся на него Барак. – Наглый щенок, он ничего другого не делал, кроме как пытался помочь тебе!

Кертис встретил его взгляд:

– Чем? Тем, что заставил меня рассказать на дознании, как я относился к мистрис Хоббей? Странная помощь. Ну а сейчас я намереваюсь отвлечь Дэвида от его горя занятием честной стрельбой. При всей нашей молодости мы можем пригодиться, если на этой дороге появятся французы.

Развернувшись на месте, молодой человек направился прочь.

– Поехали, Джек, – сказал я негромко. – Пора.

Мы снова ехали на юг по летнему лесу. В лесах, принадлежащих Хью, все еще валили деревья. Две телеги, груженные дубовыми бревнами, торцы которых еще блестели соком, выехали с боковой дороги и направились к Портсмуту.

Мы с помощником ехали дальше по густому летнему лесу, и по мере того, как поднималось солнце, воздух остановился все жарче. Мы поднялись по трудному для коней длинному пологому склону Портсдаунского холма на его вершину и остановились там, чтобы рассмотреть открывшееся впереди необычайное зрелище. Почти весь флот стоял теперь на якорях в Соленте, и лишь несколько небольших кораблей остались в Портсмутской гавани. Все корабли были построены в три длинные линии, кроме трех – гиганта, который мог оказаться только судном «Грейт-Гарри», и двух других громад, находившихся на востоке возле острова Портси.

– Они построились к баталии, – негромко промолвил Барак.

Я посмотрел на восточную оконечность острова Уайт. Где-то за ним пока еще невидимый враг приближался к нам по спокойному синему морю.

По обе стороны от моста между материком и островом Портси теперь располагались солдатские лагеря и тяжелая артиллерия. Я надел свою адвокатскую мантию, и нас пропустили в город, когда я сказал, что мы едем туда по делу. Припасы все еще подвозились, и множество груженых телег направлялись к длинной линии выстроившихся вдоль берега палаток.

Когда мы начали спускаться с холма, Джек проговорил:

– А вот там, за небольшим озерцом, королевские шатры.

– Да. – Я насчитал два десятка огромных палаток, раскрашенных тысячью красок и рисунков, которые вытянулись вдоль берега. Рядом с ними ставили новые шатры.

– Неужели король намеревается стать здесь лагерем и наблюдать с берега за морским сражением, если оно состоится? – удивился клерк.

– Возможно. Быть может, даже вместе с королевой.

– Тебе придется восхититься отвагой старого Генри.

– Или его безрассудством. Пошли искать Ликона.

За городскими стенами, которые все еще наращивали работники, роты солдат занимались учениями: бегали с длинными пиками наперевес, проводили учебные сражения, совершенствовали стрельбу на импровизированных стрельбищах… Проведенное под лучами солнца время наделило всех густым загаром. Там и сям разъезжали верхом приглядывавшие за солдатами офицеры, однако Джорджа я среди них не видел. Палатки так тесно жались друг к другу, что из них трудно было достать пожитки. Запах испражнений сделался просто непереносимым.

Добравшись до места, где располагалась рота вице-капитана Ликона, мы спешились. Все шатры в этой части лагеря были пустыми, если не считать одного, находившегося чуть поодаль, возле которого в одиночестве расположился молодой солдат, евший хлеб и сыр с деревянной доски. Я узнал в нем одного из людей Джорджа. Лицо его багровело пятнами комариных укусов, длинный воротник его рубахи растрепался, а сама она не блистала чистотой. Я спросил его, не знает ли он, где находятся все остальные.

– На кораблях, сэр, – ответил военный. – Чтобы научиться переносить качку и стрелять с борта. А меня оставили охранять лагерь. Они вернутся к вечеру.

– Мы видели в море несколько военных кораблей.

– Да. Говорят, что там «Грейт-Гарри», «Мэри-Роз» и «Марин». И пять рот стрелков.

– Спасибо тебе.

– И как ты находишь эту жизнь, приятель? – поинтересовался у солдата Барак.

– Никогда не видел ничего подобного. Завтра король намеревается осмотреть флот. Говорят, что французы будут здесь уже через несколько дней. А ведь всего две недели назад я был помощником церковного старосты! Это поможет мне стрелять из лука.

– Ну, это может оказаться опасным делом, – заметил мой помощник.

Солдат указал на доску, где лежала его еда:

– А посмотрите на то дерьмо, которым нас здесь кормят. Заплесневелый сыр и твердый, как камень, хлеб. Прямо как во время голода в двадцать седьмом, когда я был ребенком. У меня тогда ноги стали кривыми. – Он отпил из деревянной фляжки, висевшей у него на боку. Я заметил на ней крупные латинские буквы: «Если Бог за нас, кто против нас?»

– Надеюсь, что тебе выпадет счастливая участь, приятель, – сказал ему я.

– Благодарю вас.

Мы отъехали.

– И куда теперь? – огляделся вокруг Джек.

– В Божедом. Быть может, там нам скажут, где находится сейчас мастер Уэст.

– Скорее всего, он в гавани, на «Мэри-Роз».

– Он может оказаться на берегу… или сойдет на берег вечером, – в нерешительности проговорил я. – Надо бы попытаться найти себе место в гостинице. На тот случай, если придется заночевать.

Вздохнув, мой спутник сдался:

– Ладно, только одну ночь, если без этого не удастся обойтись. Иисусе, этот солдат… а ведь на его месте мог бы оказаться я сам! Словом, я в долгу перед тобой. Ночуем!