Рассвет никогда не настанет - Влад Райбер

сшитые из настоящих животных. Там не было музыки, и никто не разговаривал слишком громко. Никто не смеялся.

К машине суетливо подбежал человек, склонил на меня звериную морду и нетерпеливо протянул руки. Я отдал ему коробку, и он, ни слова не говоря, поспешно вернулся к толпе.

Следом за ним ко мне подошёл лысый тип в белых перчатках, возможно, приближенный к хозяину дома, если посчитал важным сделать мне нагоняй:

– Молодой человек! Не вежливо! Не вежливо задерживаться хотя бы на минуту! Хозяин так переживал, так нервничал. У его сына сегодня день рождения, ему десять лет исполнилось! Вы не подумайте, я не буду вашему руководству жаловаться, но знайте, что не вежливо задерживаться и не предупреждать!

Покидая это странное сборище, я думал: зачем хозяин дома заказал для сына это сердце? И почему гости в день рождения ребёнка нарядились в страшные медвежьи маски? Странные люди!

Сразу за этой доставкой последовала ещё одна. Мне выдали длинную коробку, размером с футляр для скрипки. Я снова рисковал опоздать, но мне нужно было посмотреть, что там.

Встреча с заказчиком должна была состояться на пустой дороге у леса. Я остановился, не доехав пару километров, вскрыл коробку прямо у себя на коленях, развернул бумагу и у меня похолодело в груди. В коробке лежали две белые женские руки, отрезанные по локоть. На длинных тонких пальцах красовался свежий красный маникюр.

«Это бутафория!» – убеждал себя я. Но ничего не выдавало в этих руках искусственного. Мне пришлось прикоснуться к ним, чтобы убедиться наверняка. Они были настоящие.

Дрожь мешала мне упаковать всё как было. Понадобилось время. Так и не отойдя от увиденного, я прибыл на место. Там стоял чёрный джип. Стекло опустилось, когда я подошёл. В машине сидел симпатичный молодой парень, примерно мой ровесник, лет двадцати пяти, не больше. И на такой тачке… Наверное, чей-нибудь сынок.

Когда я передал ему коробку, он внимательно посмотрел на мои руки, улыбнулся белоснежными ровными зубами и восхищённо сказал: «Музыкальные пальцы!».

Я не стал благодарить парня за комплимент. У него, похоже, был фетиш на руки… Знать не хочу, что он с ними делал!

***

Утром мне сообщили о новом заказе. Я ответил, что не буду его доставлять. Через пару минут мне позвонил сам Герман и попросил объяснить своё поведение. Я сказал, что больше не хочу работать с ними. Он немного помолчал, потом спросил:

– Значит, всё понял?

– Я ничего не знаю и не хочу знать, прошу вас просто оставить меня в покое, – я старался говорить медленно, чтобы не выдать дрожь в голосе.

– Послушай, – сказал Герман. – Ничего не буду объяснять, а просто сделаю предложение…

Я сглотнул, был уверен, что за этими словами последует угроза.

– Ты работник хороший, делаешь всё быстро, что если я тебе зарплату увеличу в два раза? – упрашивал работодатель. – И считай, что ты прошёл испытательный срок.

Я молчал и слушал. На секунду представил себе сумму, которую буду получать только за один день.

– Друг твой ушёл, теперь ты уходить собираешься, я никого не держу, но скажу честно, ты мне нравишься и буду рад, если ты продолжишь работать, – голос Германа был спокойным. – Давай так: если сейчас возьмёшь заказ, то он уже будет оплачен по новому тарифу. Но если уже всё для себя решил, тогда как хочешь. Только обдумай быстрее. С заказом надо что-то делать.

Начальник повесил трубку. Волнение пробивало меня до мурашек. Пару минут, я не отрываясь смотрел в стену. Потом перезвонил Герману и сказал, что возьму заказ.

***

Кто были хуже? Богачи, что развлекались в своих дворцах с юными мальчиками и девочками? Или бедняки, что продавали своих самых красивых детей богачам во дворцы?

Я думаю, что все люди – дерьмо, что бедные, что богатые. Если я останусь бедным – это не сделает меня лучше. Я выбрал быть богатым дерьмом. Пусть Мишка дальше развозит суши, а мне такая жизнь не подходит. Я хочу ездить на крутой тачке, получать хорошие деньги. И не думать о том, чем на самом деле занимаюсь.

Хотя иногда это было неизбежно.

Однажды я привёз заказ уже давно знакомому клиенту. Его контейнеры всегда были в виде кубов. Этот мужчина пожелал проверить товар при мне и попросил меня подождать.

Он сдвинул крышку, развернул бумагу, и я увидел в коробке лицо молодого парня. У меня сдавило горло, а клиент расплылся в улыбке:

– Хорошая голова! А то в прошлый раз ошиблись и привезли не совсем то, что я всегда прошу. Тот парень хоть и выглядел очень молодо, но ему было около тридцати. Я люблю помоложе! У юношей глаза вкуснее.

Слушая это, я изо всех сил старался сохранять лицо расслабленным и не скривиться.

Многие из клиентов показывали себя добрыми и приветливыми. Но вот каковы они были на самом деле. Они жрали мертвечину!

С Германом мы стали надёжными партнёрами. Он доверял мне, а я какое-то время доверял ему. Иногда мы беседовали не только о работе, но и так, на отвлечённые темы. Как-то я спросил его: зачем эти люди покупают человеческие органы и части тел, как еду? Кто они? Хреновы зомби из ужастиков?

– Некоторые из них просто клинические психи, – ответил Герман. – Мне положено любить своих клиентов. И я их люблю! Я благодарен им за то, что они платят мне деньги. Однако среди них есть чокнутые извращенцы с толстыми кошельками. Но знаешь, таких единицы. Другие просто зажравшиеся твари. Они купят, что угодно, лишь бы это было очень редкое, что трудно достать, что дорого и не доступно большинству других. Помнишь, какая-то старая песня была… Там что-то… «дети сходят с ума – им нечего больше хотеть». Вот к нам обращаются те, кому нечего больше хотеть. Они уже всё пробовали, только не жрали человечину, а я дал им такую возможность! Моих первых клиентов было по пальцам пересчитать, а теперь у нас целая сеть. Производство.

– А откуда берутся тела? – этот вопрос сорвался с губ сам по себе, до этого я думал, что не хочу этого знать.

– Трупы находят каждый день, но не всегда оформляют и везут в морги, – ни секунды не думая ответил Герман. – Нужные люди везут их нам на продажу. Это было сложнее всего организовать.

Мне даже стало немного спокойнее. Это лучше, чем думать, что кого-то специально убивают ради того, чтобы продать как еду. Всё равно бы эти трупы сгнили в могилах. Какая разница? Я поверил Герману. В это было удобно