Пин-код для Золушки - Корецкий Данил Аркадьевич

«Сьюзен» попыталась позвонить супругу, который тоже никогда не жил в Хосе и никогда не работал инструктором по каратэ, а, как и она, являлся бывшим оперативником DRM в таком же звании «капитан», и имел оперативный псевдоним «Виктор». Она несколько раз набирала номер, но безуспешно: хотя сигнал сотового оператора уже появился на дисплее, но был слишком слабым для устойчивой связи. Впрочем, до города оставалось всего десять километров, через несколько минут она повторит звонок и сообщит супругу о происшедшем ЧП…

Полицейский участок располагался в трех домах от бара «Веселый попугай». Вход в него находился под капитальной террасой второго этажа, накрывающей узкий тротуар и имеющей с трех сторон арочные проходы — для идущих мимо пешеходов и для прямого входа в участок с площади, которым пользовались сотрудники и посетители. В дождь под террасу набивались посторонние, словно в комнату с тремя дугообразными вверху дверными проемами. Правда, если это не был ливень, как из ведра, дежурный прогонял тех, кто не имел отношения к охране общественного порядка и использовал террасу не по назначению. Дело в том, что она являлась принадлежностью кабинета начальника полиции — иногда он на ней курил, разглядывая площадь и Рыбацкую бухту, а по праздничным дням с нее нередко выступал перед народом мэр города.

Обычно полицейские не подъезжали сюда на машинах — для них была предназначена стоянка во дворе, а многие жили неподалеку и приходили пешком. Но Энтони Уоллес всегда подъезжал к главному входу. Так подъехал он и сейчас. Заехав почти под террасу, остановил синий «Крайслер» с белыми кругами на бортах, капоте и багажнике. В кругах стояла синяя цифра восемь. Он считал восьмерку счастливой, хотя специально и не просил машину с таким номером. Но восьмерка действительно приносила удачу: он показывал хорошие результаты и быстро приобрел репутацию крутого и эффективного копа. Хотя, конечно, дело было не в цифре, а в личных качествах приехавшего три года назад англичанина.

Дежурство прошло, как всегда, без особых происшествий: несколько штрафов — за неправильную парковку и переход улицы в неположенном месте, несколько устных предупреждений за развязное поведение в общественных местах. Вот и все. Этим и исчерпываются обычные рабочие дни полицейских Порт Ауэрто.

Антонио выщелкнул из зажима восьмизарядный «ремингтон», вышел из машины и вынул остальное снаряжение: рацию, каску, тяжелый бронежилет шестого класса защиты — штатный комплект полицейской экипировки. Но никто, кроме Уоллеса, не брал с собой всю амуницию за ненадобностью. В местных полицейских не стреляли из автоматов и штурмовых винтовок, им практически не приходилось вступать в перестрелки, да и вообще сталкиваться с вооруженными преступниками. И они думали, что так будет всегда. А сержант Уоллес думал по-другому.

Зайдя в участок, он быстро написал отчет, сдал дежурному ружье и составленные протоколы, прошел в раздевалку, снял форму, под которой оказался легкий жилет второго класса защиты — от холодного оружия и пистолетов калибра до 9 миллиметров. Принял душ, мельком глянул на себя в зеркало. Правильные черты лица, нос с небольшой горбинкой, плотно сжатые губы, волевой подбородок с ямочкой, которую многие дамы находили очень милой. Высокий, спортивная фигура: широкие плечи, плоский живот, рельефная мускулатура не сгладилась и не заплыла жиром — сказывались тренировки, хотя и нерегулярные.

Он надел брюки, под рубашку поддел легкий жилет, переложил свой «Манурин МР 73» из служебной поясной кобуры в личную плечевую, накинул твидовый пиджак, расчесал еще густые мокрые волосы и приобрел полностью цивильный вид. Это была особенность Уоллеса — в отличие от других полицейских, которых видно за версту, его нельзя было выделить в толпе.

Заперев железную секцию шкафчика для одежды, он поднялся на второй этаж и зашел к начальнику.

Герман Бауэр — массивный мужчина с крупными чертами лица — сидел в своем кресле и без особого интереса читал свежие протоколы, время от времени делая на них какие-то пометки и расписываясь. Дверь на балкон была, как всегда, открыта, с улицы задувал свежий, океанский, даже на запах соленый ветерок.

— Как отработал, Тони? — подняв голову, спросил начальник.

— Без особых происшествий, — сказал тот. — Как всегда.

— Ну хорошо. У тебя какие-то проблемы?

— Никаких. Хочу поменяться дежурствами с Диасом. Думаем в субботу съездить с Оливией на острова, порыбачить. Диас согласен, Джонсон не возражает…

Бауэр добродушно улыбнулся.

— Я тоже возражать не буду. К твоей работе нет претензий. Поезжайте, отдохните. Как Оливия?

— Все нормально. Поехала на ферму, привезет свежие продукты. Заходите на обед.

— Спасибо! У нее всегда отменная кухня…

Это была правда. Многие полицейские обедали в «Веселом попугае» и все оставались довольны. Вряд ли только из-за небольшой скидки.

Неожиданно ожила стоящая на столе рация. Замигал зеленый огонек вызова, раздался тональный сигнал. Начальник щелкнул тумблером.

— Полиция Порт Ауэрто, Бауэр!

— У нас тревога — побег! — наполнил кабинет усиленный динамиком встревоженный голос. — Несколько конвоиров убиты, бежали шесть заключенных, они вооружены! По предварительным данным, двигаются к городу!

— Что-что?! — переспросил Бауэр. Он оторопел, даже пот на лбу выступил — таких чрезвычайных происшествий за последние три-четыре года практически не происходило. Во всяком случае, в памяти они не остались. Но он не ослышался, и дежурный тюрьмы повторил свое сообщение слово в слово.

— Черт! — нахмурился Уоллес. — Оливия должна ехать по той же дороге!

Но начальник пропустил его слова мимо ушей. Он щелкнул клавишей селектора:

— Побег из тюрьмы, поднять всех, полная экипировка и вооружение, сбор внизу через десять минут! Патрульных снять с маршрутов и выдвинуть на дорогу в город! Беглецы вооружены, работать жестко!

После этого перевел взгляд на Уоллеса.

— Ты что-то сказал?

— Да, сказал. Оливия в том районе. Я тоже поеду!

— Давай! С ними не церемониться! Хотя ты в этом и не замечен… Действуй!

Уоллес направился было к двери, но тут зазвонил его мобильник.

— Оли! — тревожно крикнул он в трубку. — Рядом с тобой шестеро заключенных бежали из тюрьмы. Они вооружены и опасны. Лучше пересиди на ферме!

Оливия что-то говорила в ответ, и по мере того, как он слушал, выражение лица менялось, принимая радостный и вместе с тем удивленный вид. Надо сказать, что нечасто невозмутимый сержант проявлял внешне такие чувства.

— Ну хорошо, — сказал он, переводя дух. — Тогда езжай в участок, я подожду тебя здесь. Надо будет дать показания…

И, отключившись, повернулся к ожидающему пояснений начальнику.

— Они напали на Оливию. Она их перестреляла, почти всех.

— Как перестреляла?!

— Помните, я оформлял ей лицензию на пистолет? Вы тогда говорили, что женщинам здесь бояться нечего. А оказалось, что он пригодился!

— Подробней! Что она тебе сказала?!

— Что она везет мясо, сыр, колбасу, боится, что они испортятся, и скоро будет здесь. Про это я вам уже говорил…

Бауэр промокнул лоб большим клетчатым платком.

— Неужели она выполнила нашу работу?! Застрелила… Хм… Скольких она… обезвредила?

— Не знаю, — пожал плечами Уоллес. — Думаю, и Оливия вряд ли их считала. Отстрелялась и уехала.

— Ну-ну, — неопределенно сказал начальник. — Я знал, что она великолепная кулинарка, но… — Он оборвал фразу. — Ладно, подождем приезда миссис Уоллес!

Дом Уоллесов располагался в нескольких километрах от города. Район не относился к престижным, напротив — имел дурную репутацию, когда-то его даже называли Побережьем Бродяг, но его отдаленность от города и уединенность устраивали хозяев. Тем более что он постепенно стряхивал лохмотья прошлого и застраивался нормальными коттеджами.

Жилище Уоллеса стояло во втором ряду от океана. Но бунгало первого ряда не закрывало обзора — это была развалюха, сделанная из фанеры и картона, в которой никто не жил. Стояла она с незапамятных времен и была полуразрушенной. Раньше в ней собирались бродяги, но Тони их отвадил. Он собирался выкупить эту лачугу и расширить свой участок. Три года назад он купил такую же хижину, сломал и на ее месте выстроил необычный для здешних мест двухэтажный особняк из кирпича, с огромным подвалом, о котором мало кто знал. В подвале находился небольшой тир и секретная комната-сейф, в которых богатые люди обычно хранят драгоценности и антиквариат. Семья Уоллесов официально не относилась к числу богачей, и для чего им секретная комната, а тем более тир, вряд ли можно было правдоподобно объяснить. Ну а чтобы таких объяснений давать не приходилось, их никому и не показывали. Это вполне укладывалось в обычаи города — вести замкнутый образ жизни и не принимать гостей.