Роберт Ладлэм - Тайна личности Борна

— Как говорится, от Господа Бога, когда не от Его врага. Это, конечно, шутка, мсье.

— Я верю, что вы можете быть серьезнее. Кто владеет «Классиками»?

— Несколько совладельцев-партнеров, мсье. У мадам Лавье множество богатых друзей, они вложили свои средства под ее деловые способности. И, конечно, талант Рене Бержерона.

— Часто ли собираются инвесторы? Диктуют ли они политику? Может быть, ходатайствуют за какие-нибудь фирмы?

— Представления не имею, мсье. Разумеется, у каждого есть друзья.

— Возможно, мы занялись не тем, кто нам нужен, — перебил Борн. — Весьма вероятно, что вас и мадам Лавье — людей, непосредственно связанных с финансовыми делами, — используют.

— Используют для чего?

— Для того, чтобы переправлять деньги в Цюрих. На счет одного из самых безжалостных убийц в Европе.

Триньон содрогнулся, его огромный живот заколыхался, когда он прислонился к стене.

— Бога ради, что вы говорите?

— Будьте готовы. Особенно вы. Вы заполняли чеки, не кто-то другой.

— Только по указанию!

— Вы когда-нибудь проверяете поступление товара, за который выписываете деньги?

— Это не моя работа!

— Значит, по существу, вы производили оплату поставок, которых никогда не видели?

— Я никогда ничего не вижу! Только счета, оплатить которые велит мадам. Только по ним я выписываю деньги!

— Советую вам найти все. Вам с мадам Лавье стоило бы проверить все дубликаты документов. Потому что вам обоим — особенно вам — будут предъявлены обвинения.

— Обвинения? Какие обвинения?

— За отсутствием подходящего определения назовем это соучастием в многочисленных убийствах.

— Многочисленных…

— Убийствах. Цюрихский счет принадлежит убийце, известному под именем Карлос. Вы, Пьер Триньон, и ваш настоящий работодатель мадам Жаклин Лавье напрямую вовлечены в финансирование самого опасного террориста в Европе. Ильич Рамирес Санчес. Он же Карлос.

— О-о-о! — Триньон сполз по стенке, глаза выражали ужас, пухлое лицо исказилось. — Весь день… — прошептал он. — Люди метались, что-то лихорадочно обсуждали в коридорах, странно на меня смотрели, проходили мимо и оборачивались. О Боже!

— На вашем месте я бы не стал терять ни секунды. Скоро наступит утро, а за ним и день, возможно, самый тяжелый в вашей жизни. — Джейсон пошел к двери на улицу и остановился, взявшись за ручку. — Мне не пристало вам советовать, но на вашем месте я бы немедленно связался с мадам Лавье. Начинайте готовить совместную защиту — быть может, только это у вас и осталось. Публичную казнь нельзя исключить полностью.

Хамелеон отворил дверь и вышел на улицу, холодный ночной воздух сек его по лицу.

Найди Карлоса. Поймай Карлоса. Каин вместо Чарли, а Дельта вместо Каина.

Ложь!

Найди номер в Нью-Йорке. Найди «Тредстоун». Разгадай смысл посланий. Найди отправителя.

Найди Джейсона Борна.

Солнце било сквозь цветные стекла окон, по проходу между скамьями церкви в Нёйи-сюр-Сен бежал старик в поношенном костюме. Высокий священник наблюдал за ним, смутно узнавая. На мгновение ему показалось, что он где-то видел этого человека, но не мог вспомнить где. Вчера здесь был оборванец, примерно такого же роста, такой же… Нет, у этого старика башмаки начищены, седые волосы аккуратно причесаны и костюм хоть и старомодный, но хорошего качества.

— Ангелюс Домини, — произнес старик, раздвинув занавески исповедальной кабины.

— Достаточно, — шепнул человек за шторкой. — Что ты узнал на Сент-Оноре?

— Мало существенного, но его методы вызывают уважение.

— Можно определить, по какой схеме он действует?

— С виду беспорядочно. Он выбирает людей, которые ничего не знают, и, манипулируя ими, организует неразбериху. Я бы предложил прекратить всякую деятельность в «Классиках».

— Естественно, — согласились за шторкой. — Но какова его цель?

— Кроме неразберихи? — спросил старик. — Я бы сказал: посеять недоверие среди тех, кто что-то знает. Бриелль произнесла эти слова. Она сказала, что американец велел ей предупредить Лавье: в магазине «предатель», заведомо ложное утверждение. Кто из них решится? Бухгалтер Триньон свихнулся. Ждал ее до двух ночи возле дома, буквально набросился на нее, когда она вернулась от Бриелль, вопил и рыдал на улице.

— Лавье и сама-то вела себя не лучше. Она едва владела собой, когда позвонила на Парк Монсо, ей было велено больше не звонить. Никому больше нельзя туда звонить… никогда.

— Мы получили сообщение. Те немногие из нас, кто знал номер, уже забыли его.

— И не думайте вспомнить. — Фигура неожиданно пошевелилась, занавеска пошла рябью. — Конечно, чтобы посеять недоверие. Оно следует за неразберихой. Теперь это ясно. Он захватит связного, попытается выудить из него информацию, а потом отдаст американцам и возьмется за следующего. Но он будет работать один, такова его натура. Он сумасшедший. Или одержимый.

— А может, и то и другое, — сказал старик, — но он к тому же профессионал. Он позаботится о том, чтобы имена были известны его начальникам на случай, если он провалится. Так что независимо от того, поймаешь ты его или нет, их схватят.

— Они будут мертвы, — сказал убийца. — Кроме Бержерона. Он слишком ценен. Передай ему: пусть отправляется в Афины, он знает куда.

— Значит ли это, что я заменяю Парк Монсо?

— Это было бы невозможно. Но пока ты будешь передавать мои распоряжения тем, кого они касаются.

— И первый — Бержерон. В Афины.

— Да.

— А Лавье и этот д’Анжу, значит, обречены.

— Обречены. Наживка редко избегает смерти. Передай еще кое-что тем, кто за ними следит. Скажем им, что я с них глаз не спущу. Ошибок быть не должно.

Теперь помолчал старик, безмолвно прося внимания.

— Лучшее я приберег под конец, Карлос. Полтора часа назад в гараже на Монмартре найден «рено». Его поставили туда прошлой ночью.

В тишине старик слышал, как дышит человек за шторкой.

— Я полагаю, ты принял меры, чтобы за ним вели неусыпную слежку — даже в эту самую минуту — и повисали на хвосте — даже в эту самую минуту.

Нищий тихо рассмеялся.

— В соответствии с твоими последними указаниями я взял на себя смелость заплатить другу, другу с хорошим автомобилем. Он, в свою очередь, нанял троих приятелей, каждый дежурит по шесть часов в сутки возле гаража. Разумеется, они ничего не знают, кроме того, что должны следовать за «рено» в любое время суток.

— Ты меня не разочаровал.

— Не могу себе этого позволить. А поскольку Парк Монсо отпала, мне пришлось дать им свой собственный номер телефона, это, как тебе известно, в захудалом кафе в Латинском квартале. Мы с его владельцем в старые, лучшие дни приятельствовали. Я могу каждые пять минут перезванивать ему, он не будет возражать. Я знаю, где он взял деньги, чтобы открыть дело, и кого для этого убил.

— Ты отлично поработал, ценю.

— Но я в затруднительном положении, Карлос. Нам нельзя звонить на Парк Монсо, как же я тогда свяжусь с тобой? В том случае, когда это необходимо. Скажем, речь будет идти о «рено».

— Да, я отдаю себе отчет в этом затруднении. А ты отдаешь себе отчет в том, какую ношу на себя взваливаешь?

— Я бы с удовольствием без нее обошелся. Надеюсь лишь, что, когда это закончится и Каина не станет, ты вспомнишь мои заслуги и не убьешь меня, а поменяешь номер.

— Ты в самом деле предусмотрителен.

— В былые дни это меня спасло.

Убийца прошептал семь цифр.

— Ты единственный из живущих, кому он известен. Разумеется, узнать его не может никто.

— Разумеется. Кому придет в голову спрашивать у старого нищего?

— С каждым часом ты приближаешься к более обеспеченной жизни. Петля затягивается, с каждым часом он ближе к одной из нескольких ловушек. Каин будет схвачен, и тело самозванца — брошено растерянным стратегам, которые его создали. Они рассчитывали получить чудовищную натуру и получили ее. Но в конце концов он превратился в куклу, которую выбрасывают, поиграв. Все это знают, кроме него.

Борн снял трубку.

— Да?

— Комната 420?

— Говорите, генерал.

— Телефонные звонки прекратились. Ее больше не ищут, во всяком случае по телефону. Прислуга была в городе, телефон звонил дважды. Оба раза она просила меня снять трубку. Она не собиралась говорить.

— Кто звонил?

— Аптекарь насчет лекарств и журналист, просивший об интервью. Она ни того, ни другого не знает.

— Вам не показалось что она хотела таким образом от вас отделаться?

Вийер помолчал, когда он ответил, в его голосе слышался гнев.

— Показалось, тем более что она предупредила, что, возможно, будет обедать в ресторане. Сказала, что у нее заказан столик в «Георге Пятом», и я могу ее там найти, если она все-таки пойдет.