Андрей Троицкий - Операция «Людоед»

И тут под лестницей он увидел черный старомодный велосипед. Ухватив велосипед за руль, вытащил его на свет, перебросил ногу через раму, вскочил в седло и нажал на педали.

Стамбул. Район книжного базара. 20 августа.

На площади возле мечети Баязида, во дворе которой и располагался книжный базар, было как всегда многолюдно. Колчин, издали разглядел посольский черный «Сааб». Поставил велосипед у стены, зашагал в нужном направлении. Теперь он видел, что возле автомобиля топчутся два мужчины в серых наглаженных костюмах. Тот, что помоложе, Василий Ушаков. Второго мужчину, с седой шевелюрой и бородкой клинышком, Колчин видел впервые. Ушаков, заметив Колчина в толпе, помахал ему рукой. Когда до автомобиля оставалось десять метров, на дороге появились два полицейских. Тот, что постарше, остановил Колчина движением руки и попросил предъявить документы.

– У меня нет при себе документов, – ответил Колчин по-английски.

– Вам придется пройти с нами в участок, – сказал старший полисмен.

Сквозь толпу к полицейским пробились Ушаков и его спутник. Они слышали последнюю реплику полицейского, тут же, представившись русскими дипломатами, ввязались в разговор.

– Этот человек сотрудник российского консульства в Стамбуле, – сказал Ушаков. – Вы не имеете права задерживать его и доставлять в участок.

– Я юрист из русского консульства, адвокат, – сказал спутник Ушакова. – Моя фамилия Розовский.

Полицейские нахмурились.

– Он фигура неприкосновенная для полиции, – Розовский показал пальцем на Колчина. – Поскольку на нашего соотечественника распространяется дипломатический иммунитет. Если вы все-таки его задержите, будет большой международный скандал. Очень большой. Это я вам обещаю. Полицейские переглянулись. Затем посмотрели на Колчина. Брюки запылились, на форменной светлой рубашке темные разводы грязи, волосы слиплись от пота. Как-то не верилось, что из-за человека в грязных штанах и несвежей рубашке может разразиться большой международный скандал. Этот тип похож на матроса, списанного с корабля за беспробудное пьянство и самовольные отлучки на берег.

– Вы говорите он дипломат? – переспросил старший полицейский и усмехнулся. – Вы можете доказать свое утверждение?

Теперь переглянулись сотрудники посольства. Ушаков выглядел растерянным. Розовский вынул из нагрудного кармана и надел на нос очки с темными стеклами, отвернулся куда-то в сторону. Колчин стоял, как провинившийся школьник, запустил руки в карманы, склонил голову. Он подумал, что турецкая тюрьма не самое приятное место, а здешние законы не щадят иностранцев. Сейчас его задержат, проводят в управление полиции. Где-нибудь через год состоится суд, ему пришьют жестокие убийства, совершенных в гостинице «Аксарай». Свидетелей наберется столько, что живая очередь выстроится в два ряда. Обвинительный приговор и долгое, возможно, пожизненное заключение, можно сказать, в кармане. Разумеется, русская разведка открестится от своего сотрудника: не наш, ничего не знаем… Это неприятно, когда свои отказываются от тебя. Но таковы неписаные правила всех разведок мира. Однако перед тем как отправиться в участок, Колчин успеет передать кому-то из дипломатов письмо Людовича. Полицейские не сумеют ему помешать.

– Он сотрудник российского консульства, – повторил Ушаков. – Игнатьев Николай Иванович. Вот…

Ушаков посмотрел в глаза Колчина и повторил.

– Игнатьев Николай Иванович. Помощник консула по связям с общественностью.

Ушаков полез во внутренний карман пиджака, вытащил дипломатический паспорт, протянул его полицейским. Стражи закона долго разглядывали фотографию Колчина, вклеенную в документ, сравнивая карточку с оригиналом. Сомнений быть не могло, перед ними действительно Игнатьев. Собственной персоной.

– Просим прощения, – старший полицейский вернул документ Ушакову, приложил ладонь к фуражке. – Мы только что получили описание одного жестокого убийцы. Ваш дипломат по приметам похож на преступника. Простите.

– До свидания, – ответил Ушаков.

Через несколько секунд полицейские потерялись в толпе.

– Садись в машину, – Ушаков похлопал Колчина по спине. – Что-нибудь получилось?

Колчин вытер пот рукавом рубашки.

– Получилось, черт побери. Получилось.

Глава двенадцатая

Москва, Ясенево, штаб-квартира Службы внешней разведки. 20 августа.

Генерал Антипов получил шифровку из российского консульства в Стамбуле в одиннадцать утра по московскому времени. Шифровка состояла из краткого, в несколько строк, донесения Колчина и полного текста письма Людовича. Копия шифровки ушла в ФСБ. Антипова вызвали к руководству, первому заместителю директора СВР, который курировал операцию «Людоед». Генерал вернулся в свой кабинет только через полтора часа. Сев за стол, коротко переговорил по телефону с полковником ФСБ Иваном Павловичем Шевцовым. Положил трубку, прошелся по ковру вокруг стола и только сейчас понял, что теперь, когда в игру вступили контрразведчики, ему остается только ждать известий, очень хороших или очень плохих. Антипов вызвал к себе своего помощника подполковника Беляева. Когда Беляев, чуть прихрамывая, зашел в кабинет, Антипов усадил его за стол для посетителей, сам сел напротив. Раскрыл перед подполковником красную папку с документами, с которыми полчаса назад поднимался к руководству. Беляев дважды перечитал бумаги, поднял глаза.

– Что скажешь? – спросил генерал.

– Ясно: наши соседи, – Беляев имел в виду контрразведчиков, – они ошиблись. Все соображения их умных аналитиков, выстроенная, отточенная версия о террористическом акте на одной из атомных станций – просто ерунда. Только одно не понятно, с чего бы вдруг Людович, как говориться, взялся за перо. – Ну, в конце концов, он ведь человек, а не людоед. Он совершил самую большую в своей жизни ошибку. А потом ужаснулся тому, что сделал. Видимо, совесть заела Людовича еще в Польше. Но пути к отступлению уже отрезали. Хорошо хоть успел составить свое покаянное письмо.

– А почему он оставил его под кроватью в чужом доме? – спросил Беляев.

– Ты знаешь столько же, сколько знаю я, – сказал Антипов. – Делай выводы. В Варшаве Людовича день и ночь его охраняли громилы Зураба Лагадзе. Не было возможности позвонить в наше посольство или бросить письмо в почтовый ящик. В Стамбуле в доме Самбулатова он воспользовался суматохой. Возможно, Зураб на время оставил Людовича. Тот засел за письмо, но не успел его дописать, запечатать в конверт. Вернулись Зураб и Смыр. Людович в спешке бросил письмо под кровать. Логично?

– Пожалуй, – кивнул Беляев. – Наверное, так оно и было.

Людович хотел при первой же возможности дописать свое послание и отправить его. Но пришлось в срочном порядке переезжать с квартиры в гостиницу. Потому что так приказал Зураб. Недописанными остались лишь слова раскаяния. Людович сообщил главное: указал место проведения террористического акта, его цели. И, наконец, назвал имя Стерна.

– Кстати, твое мнение об этом Стерне?

– Все это невероятно, – сказал Беляев.

– Что невероятно?

– Что один человек мог сделать такое, – ответил Беляев. – Путь Стерна протянулся через Махачкалу, Дербент, Москву, Чебоксары… Он всех обвел вокруг пальца, не попался ни на один крючок. И, я думаю, Стерн довел начатое до конца, если бы ему досталась хоть чайная ложка удачи. Сотни специалистов из внешней разведки и ФСБ днем и ночью работали, чтобы взять его, в затылок дышали… И оказались бессильны против жалкого одиночки. Стерну не везло с самого начала. И сейчас не повезло.

– Ну, во-первых, он не одиночка, – возразил Антипов. – Ему помогали. Контрразведку наводили на ложный след. Кто-то делал ему документы. Кто-то доставлял до места взрывчатку. Кто-то арендовал строительную базу этой ПМК, где сейчас торчат Стерн и Ватутин. Мы еще очень много не знаем, но в одиночку Стерн ничего бы не смог сделать. Ничего.

– Возможно, – пожал плечами Беляев. – Не мне судить. А во-вторых?

– По твоему тону можно понять, что ты чуть ли не восхищаешься Стерном. А ведь он отброс общества и вообще редкий подонок.

Слова «отброс» и «подонок» генерал произнес как-то вяло, без нажима.

– Да, разумеется, подонок, – поспешил согласиться Беляев. – Но сейчас я не рассматриваю Стерна как человека, как личность. Я говорю лишь, что с профессиональной точки зрения его работа… Она достойна уважения. Когда Стерна возьмут, думаю, мы получим возможность плотно пообщаться с ним в СИЗО.

– Я так не думаю, – покачал головой Антипов. – Я только что говорил с Шевцовым. В Перми весь личный состав ФСБ поднят по тревоге. Сейчас, когда мы с тобой душевно беседуем, Стерна уже обкладывают со всех сторон. И ему не уйти. К делу подключили офицеров МВД. У них приказ при малейшей опасности стрелять на поражение, не брать ни Стерна, ни Ватутина живыми. Как-никак у них около полутора тонн тротила. Поэтому в ФСБ решили не рисковать.