Питер Джеймс - Шпионский тайник

Ознакомительный фрагмент

Вид у Генри Си Тимбака был такой, будто он собрался немного оторваться в этот воскресный вечерок где-нибудь на Манхэттене. Может быть, пойти в какой-то бар, посидеть там в одиночку, попытаться кого-то снять, или пообедать с бойфрендом, или – занятие для самых одиноких – покружить по улицам.

Через разодранную крышу врывался ветер, и я перебрался на переднее сиденье, под защиту ветрового стекла. Вонь от парфюмов ощущалась здесь еще сильнее.

– Чем занимаешься? – спросил я, сам не зная зачем. Мне было совершенно наплевать, чем он там занимается, да и ответ его затерялся в шуме ветра. Мне предстояло разобраться – причем побыстрее – в куче дел, имевших куда более высокий приоритет, чем карьера Генри Си Тимбака. Заново перебирая последние события, я старался понять, сочетаются ли они между собой, и если да, то в чем именно.

Холодок заполз за шиворот.

– У тебя здесь печка есть? – поинтересовался я.

Тимбак пошарил по панели, нащупывая какие-то кнопки, и машина снова вильнула в сторону. К счастью, рядом никого не оказалось. Поток обжигающего воздуха устремился на мои ноги, другой же, студеный, ударил в живот. Из-за панели послышались звуки, издавать которые мог разве что страдающий астмой бульдог.

Я постучал по кнопке того, что посторонний мог принять за самые обычные цифровые часы «Сейко», но на самом деле являлось воплощением технической изобретательности МИ-5. Уровень их точности был таков, что за два года они не теряли и не набирали ни одной лишней секунды, будь то на Земле, на Луне или в океане, на глубине пяти миль. На мой взгляд, особенного смысла в такой точности нет, если только ты не собираешься в большое межгалактическое путешествие. Я не собирался. На циферблате светилась сегодняшняя дата. Вообще-то дата мне была ни к чему – я хотел узнать время. Вторая попытка дала тот же результат – на кремовом фоне появилась темно-фиолетовая дата.

Я щелкнул по кнопке даты. Она выдала то же самое. Третья попытка узнать время закончилась тем, что часы указали мое точное положение над уровнем моря. Я сделал мысленную закладку: по возвращении в Англию придушить двух почтенных джентльменов, мистера Траута и мистера Трамбулла. Теряя терпение, снова ткнул пальцем и узнал температуру – сначала в градусах Цельсия, потом Фаренгейта – и барометрические показания. Далее часы любезно предоставили информацию о том, который сейчас час в Японии, Исландии, Ливии, Румынии и Аргентине, и торопливо выдали серию кодов для связи с лондонским Центром практически из любой точки мира. Затем устройство окончательно спятило, стало нести какую-то чушь, и, наконец, циферблат превратился в темную окружность с мигающими огнями, из-за чего стал похож на вход в модный стрип-клуб.

Часы на панели показывали 08:25.

– Они правильно идут? – спросил я.

– Э… вообще-то нет, сэр. Обычно спешат на полчаса, но сейчас они вообще стоят… наверное, месяца два уже.

– А у тебя часы есть?

– Нет. Я их не ношу. Хулиганы… сами знаете… Я никогда не беру с собой никаких ценностей, когда выезжаю.

– И что ты делаешь со своими камешками? Прячешь в стакане с водой?

Если Генри Си Тимбак и обладал чувством юмора, то скрывал это очень тщательно. Сделав вид, что ничего не услышал, он лишь скрипнул зубами и сжал плотнее губы. Одна половина его физиономии говорила о том, что он ни за что не опустится до того, чтобы смеяться вместе с бандитом, другая – о том, что ему выпало самое волнующее за всю жизнь приключение.

Я посмотрел по сторонам – радио нигде не было.

Только магнитофон, продолжавший играть Шопена. Музыка действовала на нервы, и я вытащил кассету.

– Где радио?

– О… Я его убрал. Только настроение портит – слишком много плохих новостей. Включишь, начинаешь слушать какую-нибудь приятную программу, музыку или спектакль, и тут новости – убийства, изнасилования, авиакатастрофы, бомбы. Не понимаю. Зачем передавать что-то хорошее, а потом портить все этими новостями?

Объяснять Генри Си Тимбаку, что так устроен мир, не было времени. Я негромко выругался – вот же незадача. Угнал единственную в Штатах машину, в которой нет радио.

Со времени побега от липовых полицейских прошло минут пятнадцать. Еще минут пять я провел в компании Тимбака. Если посланная за Сампи группа и не добралась пока до ее квартиры, то определенно находится где-то близко. И мне нужно попасть туда раньше.

– Сэр, я не вполне понимаю, кто вы, – сказал Тимбак, – и готов выполнить все ваши пожелания. Можете забрать мои деньги – у меня при себе немного, но я с радостью выпишу чек, если…

Сзади что-то грохнуло, и он умолк и сбросил газ.

– Гони!

– Но этот шум…

– Ерунда.

– Похоже, что-то отвалилось.

– Прибавь еще.

Пусть и с неохотой, он все же подчинился.

– Мне… Я… Мне очень дорога эта машина. Она у меня первая.

Я начинал понемногу беситься от одного лишь звука его голоса.

– Вы ведь из Англии, верно? Понимаете, у меня был друг из Англии. Приезжал, останавливался – чаще всего под Рождество. У него бизнес в Кардиффе – химчистка. Кардифф – это, наверное, не совсем Англия…

Чем больше он говорил, тем хуже вел машину. В конце концов я не выдержал:

– Прижмись к обочине и остановись. Посмотрим, что там у тебя сзади.

– Спасибо, сэр.

Машина вильнула в сторону и, резко дернувшись, остановилась.

– Я быстро, сэр. На одну секундочку. Только взгляну.

Генри Си Тимбак выскочил из машины и метнулся к заднему бамперу, а я – на освободившееся место. Но еще раньше, чем моя задница опустилась на его сиденье, я переключил передачу и вдавил в пол педаль газа. Получив порцию гравия и выхлопных газов, бедняга Тимбак остался на обочине. Как только я проскользнул за руль, на панели тут же замигала предупреждающая лампочка, и захрипела пищалка. Пришлось набросить на себя ремень безопасности, что обошлось в несколько потерянных секунд. Мне нужно было срочно найти телефонную будку. Она обнаружилась через пару миль – на заправочной станции.

Я набрал номер. Один гудок… второй… третий… пятый… Черт.

– Алло? – Голос Сампи. Обеспокоенный. – Макс? Ты где?

– Ты в порядке?

– Да. Все хорошо. Прекрасно провела время.

– Говорить можешь?

– В каком смысле? Конечно, могу. Ты как? У тебя какой-то странный голос…

Уже немного легче. Она говорила не так, как если бы какой-то громила держал пистолет у ее виска. Тем не менее что-то было не так. Голос звучал не совсем обычно для Сампи, девушки милой и мягкой, но с восхитительно грязным воображением. Что-то было не так, но что? Придорожная телефонная будка не самое лучшее место для проведения голосового анализа.

Я серьезно забеспокоился. В любую секунду кто-то мог ворваться в ее квартиру. Мне требовалось еще немного времени, чтобы успеть туда раньше.

– Милая, выслушай меня внимательно и сделай то, что я скажу. Запри входную дверь. На замок и задвижку. Разденься, возьми свою сумочку и перейди в ванную. Закройся в ванной и никому не открывай, пока не услышишь меня.

– Ревнуешь, Макс?

– Не угадала. Но все равно сделай как я сказал. Прямо сейчас. Хорошо?

– Хорошо, – неуверенно сказала она.

– Тебе это не нравится?

– Нет, просто… полиция хочет прислать кого-то… опросить меня… ну, насчет того, что случилось прошлой ночью.

Меня словно ударило молнией. Весьма возможно, что полиция действительно хотела опросить ее, но там, в участке, когда мы закончили, Суперпечатник сказал, что с их стороны вопросов больше нет и дело закрыто. Кто бы ни пришел к Сампи, он будет не из полиции, даже если и имеет хорошие связи в участке.

– Ты просто зайди в ванную. Еще лучше – в душевую кабинку. Я буду через пять минут и сам с ними разберусь.

– Хорошо.

– Пока.

Я вылетел из будки и вернулся к машине. Заднее колесо спустило, и общее состояние бампера вряд ли могло порадовать Тимбака.

Несмотря на спущенное колесо и характерное для воскресного вечера плотное движение, я прошел маршрут – от моста Джорджа Вашингтона и через весь Манхэттен по ширине – за двенадцать минут и оставил машину в квартале от квартиры Сампи, в районе Саттон-Плейс. Обежав здание, я оказался перед главным входом. Справа от него стоял большой «крайслер» с двумя мордоворотами на переднем сиденье. Даже издалека оба выглядели как двоюродные братья тех громил, что так не понравились мне при недавнем знакомстве.

Я проскользнул в здание через оказавшуюся открытой боковую дверь и подбежал к лифтам. Все четыре шли вверх с нижних этажей. Лифты здесь скоростью не отличались, и я решил подняться по лестнице, чтобы опередить гостей, если они попытаются спустить Сампи в одном из них. Мне предстояло одолеть сорок два марша. Черт, уж лучше бы ньюйоркцы брали пример с лондонцев и жили в подвалах. Я был в хорошей форме, но усталость все равно давала о себе знать: сердце колотилось, легкие горели, и мне уже казалось, что перилам не будет конца и я никогда не доберусь до верха.