Чингиз Абдуллаев - Символы распада

— Все говорят, что ваш знакомый Волнов. Ты представляешь, говорят, что он…

Она быстро отключила телефон. Потом снова посмотрела на Хорькова.

— Сережа, — тихо позвала она, — Хорьков. Тот обернулся к ней. Увидел ее лицо. И сразу понял, что произошло нечто ужасное.

— Что случилось?

— В Чогунаше арестован Волнов, — растерянно сказала она. — Я только что узнала.

— Я тебе говорил, что нужно вызвать его в Москву и убрать, — зло выкрикнул он, моментально оценив опасность. — Вот теперь твой Волнов нас заложит.

— Нет, — нерешительно сказала она, — он этого не сделает.

— Не сделает, не сделает, — передразнил он ее, вставая с кресла. — Он уже наверняка нас заложил. Может, сейчас у наших дверей уже стоят сотрудники милиции, приехавшие нас арестовать.

— Нужно уезжать, — произнесла она, глядя перед собой в одну точку, — нужно быстро уезжать.

— Иди к черту, — огрызнулся Хорьков. — Куда уезжать? К Ревелли в Европу? Я к нему убийц послал. Ты посмотри, как ты меня в угол загнала.

— При чем тут я?! — закричала она. — Ты сам себя загнал! Не нужно было заранее брать деньги.

— Замолчи, дура. — Он бросился к сейфу. В этот момент в кабинет вошел один из его телохранителей. На даче было установлено скрытое наблюдение за дорогами, но сотрудники ФСБ этого не знали. Впрочем, этого не знал почти никто. Наблюдение велось с помощью камер, спрятанных в стенах и в кронах деревьев.

— У задней калитки стоят несколько вооруженных людей, — доложил телохранитель, — кажется, из спецназа.

— Доигралась, сучка, — заорал Хорьков, и в этот момент на территорию дачи въехала машина, ездившая за газетами. К ней подошел охранник. В этот момент один из сидевших внутри спецназовцев резко открыл дверцу и ее ударом отбросил подошедшего. Тот упал, а когда попытался подняться, на него уже наставили дуло автомата. Из автомобиля выскочили спецназовцы и рассредоточились по всей даче. И в этот момент сверху прозвучала автоматная очередь. Это стрелял тот самый охранник, который находился в кабинете вместе с Хорьковым и Суровцевой. Он стрелял прицельно и попал в одного из нападавших. Тот, раненный, упал на землю. В ответ его товарищи открыли беспорядочный огонь по окнам дачи.

— Черт возьми, — разочарованно сказал Машков, — что там происходит? Почему они стреляют?

Дронго молчал. Он не хотел напоминать, что заранее предупреждал о таком исходе, так как видел смятение полковника и не хотел раздражать его еще больше. Они вышли из автомобиля и, осторожно пригибаясь, прошли к даче. Туда уже подтягивались остальные сотрудники. В самом доме засело трое телохранителей, которые бешено отстреливались, понимая, что пощады им не будет. Из кабинета, упав на ковер, ползком выбирался Хорьков, продолжавший проклинать женщину.

— Дура, сука, — бормотал он, вздрагивая от треска автоматных очередей и осколков стекол. Он вытащил из сейфа свой «дипломат» и теперь волочил за собой тяжелый чемоданчик, набитый деньгами. Здесь был его неприкосновенный запас, миллион долларов наличными, которые он всегда держал в сейфе.

Трое его телохранителей продолжали держать оборону, отстреливаясь от нападавших, коща Хорьков наконец дополз до дверей, выскользнул в коридор и распластался на ковре, тяжело дыша. В этот момент кто-то наступил ему на руку. Он чуть не вскрикнул от боли и поднял голову. Это была Маша.

— Сучка, — закричал он, но тут же осекся. Она держала в руках его пистолет, который обычно хранился в спальне, в тумбочке рядом с кроватью.

— Лежи спокойно. Хорьков, — посоветовала она, продолжая давить ему на правую руку. Он застонал, выпуская из рук «дипломат». Она наклонилась, подняла его.

— Сволочь, — убежденно сказал он.

— Дурак, — сморщилась Маша, — а то ты мне очень был нужен. Со своей вечной жадностью и вонючим ртом. Тебе нужно лечить зубы. Хорек, не забудь об этом. — Она убрала ногу с его руки и прошла дальше.

— Стой, — рванулся он вслед за ней.

— Без глупостей, — обернулась она к нему, — иначе я буду стрелять.

— Ты не уйдешь с дачи, — прохрипел он, бледный от бешенства. Особенно неприятно для него был даже не украденный миллион, а ее упоминание о запахе изо рта.

— Сейчас тебя подстрелят. Хорьков. Они пришли за тобой, — презрительно сказала Маша, направляясь в другую комнату. Ее даже не пугали автоматные очереди.

— Ведьма, — прошептал Хорьков, — будь ты проклята.

— Прекратить стрельбу, — услышал он чей-то громкий голос и обернулся к дверям. Вероятно, со стороны нападавших должны были последовать какие-то предложения.

— Прекратить стрельбу, — повторил тот же голос.

Когда Хорьков вновь повернулся к Маше, ее уже не было в коридоре. В этот момент прекратили стрельбу. Он открыл дверь в кабинет. Снизу, с первого этажа, раздался крик одного из его телохранителей:

— Они хотят, чтобы мы сдались.

— Нет, — крикнул Хорьков, — нет. Подождите пока, пусть они дадут нам время подумать. У вас есть лишнее оружие?

— Есть.

— Принесите мне пистолет. И скажите, чтобы они дали нам десять минут на размышление.

Телохранитель пошел к дверям и прокричал указания хозяина, а другой начал подниматься с пистолетом на второй этаж. Хорьков выхватил оружие из его рук и бросился в спальню, где скрылась Маша. Он вошел, когда она одевалась. Пистолет лежал на кровати. Хорьков усмехнулся и, направив на нее оружие, сказал:

— Как ты была с куриными мозгами, так с ними и осталась.

Женщина вздрогнула и обернулась к нему. Потом увидела оружие в его руках, бросила взгляд на свой пистолет, лежащий далеко на кровати, и продолжала спокойно одеваться, словно ничего не произошло.

— Где деньги, сука? — спросил он, сжимая в руках оружие.

— Не будь дураком. Хорьков, — презрительно сказала она, — не вздумай стрелять. Дом все равно окружен, и у тебя нет шансов выбраться отсюда. А тебе еще впаяют за убийство. И тогда тебе точно светит «вышка».

— Я тебя убью, — решительно сказал он.

— Ага. Попадешь в тюрьму, потеряешь деньги и вдобавок пойдешь под расстрел. Ты этого хочешь?

— Где мои деньги? — закричал изо всех сил Хорьков.

Один из его телохранителей стоял на втором этаже, двое, что успели забежать в дом, были на первом, но все трое слышали его истерический крик. Стоявший на втором этаже даже поморщился. «Нашли время базарить, — раздраженно подумал он. — Я тут стою, жизнью рискую, их защищая, а они там ругаются».

Хорьков, поняв, что она не боится, и не решаясь стрелять, рванулся к Маше. Он схватил ее за волосы и несколько раз сильно ударил по лицу рукояткой пистолета. Она вскрикнула. Из разбитой губы потекла кровь.

— Предлагаем вам сдаться, — крикнул Машков, стоявший у автомобиля. — У вас нет никаких шансов. Не нужно усугублять свою вину.

Женщина, осев на пол, тихо стонала. Хорьков поднял ее за волосы, рванул к себе.

— Куда дела деньги? — опять закричал он, но она только покачала головой. Он толкнул ее на пол и бросился к шкафу, переворачивая все вверх дном. Но в шкафу «дипломата» не было. Он начал смотреть в тумбочках, перевернул матрас, надеясь найти там похищенные деньги.

— Куда спрятала деньги? — непрерывно орал он.

— У вас осталась одна минута, — раздалось снизу. Он вдруг успокоился, сел на пол рядом с ней, повернул ее голову к себе.

— Слушай, — примирительно сказал он, — ты правильно сделала, что спрятала деньги. Скажи, куда ты их положила?

Она приподняла голову и чуть улыбнулась, вытирая кровь.

— Пойми, — говорил он, тяжело дыша, — нас отсюда сейчас заберут. Надолго заберут. А деньги пропадут. Скажи, куда ты их положила? Я их не трону, честное слово. Только скажи, где они.

Она по-прежнему молчала.

— Скажи, — зверея, сказал он и снова сильно ударил ее по лицу. Она застонала, но по-прежнему молчала.

— Пропадут ведь деньги, — почти простонал он. — Неужели не понимаешь, что пропадут? Они ведь здесь такой обыск устроят и все найдут.

— Ваше время истекло, — раздался голос Машкова. — Сдавайтесь.

— Сдаемся, — крикнул стоявший на втором этаже телохранитель. Он по-прежнему слышал крики хозяина, и это его окончательно взбесило. — Мы сдаемся, — решительно заявил он.

— Сдаемся, — закричали и другие телохранители, укрывшиеся на первом этаже. Оба понимали, что глупо сопротивляться дальше. Иначе их просто расстреляют. Сотрудников ФСБ было слишком много, и все трое оборонявшихся видели, что у них нет никаких шансов.

Они начали выходить из здания, бросая оружие. Хорьков понял, что это конец. Он снова подскочил к женщине. Ткнул пистолет ей в грудь.

— Мне терять нечего, — быстро сказал он, — все равно деньги пропадут. Только и ты ими не воспользуешься. Я тебя, стерву, все равно убью.

— Тогда вообще ничего тебе не останется, — прохрипела она. — Дурак, я беременная. От тебя беременная, меня в тюрьму нельзя сажать. Сразу выпустят или маленький срок дадут. А я твои деньги сберегу.