Чингиз Абдуллаев - Опрокинутая реальность

— Насчет акций — да. Врать не имеет смысла. Всегда можно проверить список акционеров. А вот насчет обмена… Я не верю в дружеские чувства, при которых отдаются такие деньги. Салим Мурсаев не стал бы просто так предлагать пять процентов акций своей компании кому попало. Значит, был конкретный интерес. И нам теперь нужно собрать все сведения не только о Сушкове, но и об этом Шенгелия.

— Мне теперь заниматься этим грузином? — поинтересовался Кружков.

Дронго остановился. Строго взглянул на своего молодого напарника.

— Значит, так, — серьезным тоном сказал он, — если хочешь со мной работать, запоминай мои принципы. Первый, и самый главный принцип — это абсолютная порядочность. По отношению не только к другим людям, но и к себе самому. С этим у тебя, кажется, проблем нет. Второй принцип, не менее важный, уважение всех людей независимо от их имущественного положения, национальности или религиозной принадлежности. Чтобы я никогда не слышал от тебя таких слов — «про этого грузина». У грузина есть имя и фамилия. Как у каждого человека. Мир для нас с тобой делится на порядочных людей и подлецов, против которых мы боремся. Но ни в коем случае ни на русских, грузин, евреев или азербайджанцев. Ты меня понял? Кстати, еще немного о принципах. Ты ведь сейчас работаешь на меня. А я получил аванс, который мне выдала Мурсаева. Десять тысяч долларов. Значит, часть из них — твой гонорар. Справедливо?

— Не очень, — выдавил Кружков, — я пока ничего не сделал.

— Ты дурака не валяй, — строго сказал ему Дронго, — сейчас поедешь со мной и получишь свои деньги. И давай договоримся раз и навсегда. Пока ты работаешь со мной, я сам решаю, сколько и когда тебе платить. Не понравится, можешь увольняться. Договорились?

— Да, — улыбнулся наконец Леонид, — только я согласен с вами работать и просто так. Вы такой человек…

— Все, — прервал его Дронго, — и давай без подхалимажа. Поехали ко мне. А насчет Шенгелия можешь не беспокоиться. Я сам постараюсь проверить его досье через свои каналы.

Глава 13

После того как уехал Кружков, Дронго сел к телефону. Ему нужно было получить как можно больше сведений о Георгии Шенгелия, владельце клуба «Орфей». У Дронго было много знакомых не только среди руководителей преступного мира, но и среди бывших сотрудников ФСБ и СВР. Через час он уже знал некоторые подробности жизни владельца клуба «Орфей». Шенгелия было тридцать восемь лет, он родился в Тбилиси, закончил Московский институт радиоэлектроники и автоматики в восемьдесят пятом году. Учился в аспирантуре, защитил кандидатскую диссертацию в восемьдесят восьмом. Полтора года работал в научном институте, затем ушел в бизнес. В девяносто втором занимался продажей алюминия, в девяносто четвертом стал одним из крупнейших поставщиков металла в Прибалтику. В девяносто восьмом потерял брата, которого убили неизвестные в Санкт-Петербурге. Акции клуба «Орфей» перешли к Георгию Шенгелия от его убитого брата, и он стал фактическим владельцем клуба весной девяносто восьмого года. Один из знакомых Дронго вспомнил, что Шенгелия был родственником самого Рашковского. А это уже было очень серьезно. Рашковский был королем преступного мира, своего рода «каппо ди тутти капи», настоящим «крестным отцом», о влиянии которого ходили легенды.

Тем не менее самого Шенгелия в преступных связях никто не обвинял. Хотя клуб «Орфей» был местом, в которое, кроме известных людей, любили приезжать и некоторые главари преступных группировок. Получив все эти сведения, Дронго заодно узнал, что сам Шенгелия был не только владельцем клуба, но и совладельцем престижного модельного агентства, в котором отбирались девушки для работы на Западе.

В десятом часу вечера позвонила Эльза Мурсаева.

— Я только недавно приехала домой, — призналась она, — меня вызывала следователь, которая ведет дело о гибели Аллы.

«Кажется, Валентина Олеговна достаточно рьяно взялась за это дело, — подумал Дронго, — она сегодня провела на работе больше двенадцати часов. Интересно, почему она так торопится. Ведь могла перенести разговор с Мурсаевой на завтра. Неужели хочет устроить со мной негласное соревнование? Первой найти преступников. Иногда бывает трудно понять логику женщины. Напрасно феминистки считают, что мы одинаковые. Мы все-таки разные. Для нее важно найти преступника, чтобы самоутвердиться и доказать мне свой профессионализм. Для меня важно найти убийцу, чтобы убедить прежде всего себя в своем профессионализме. Вот такие разные подходы».

— О чем она вас спрашивала? — устало спросил он.

— Обо всем, — ответила Мурсаева, — о наших отношениях, о их жизни с Салимом, о их совместных доходах. Вы знали, что Алла имела акции клуба «Орфей»?

— Нет, — ответил Дронго.

— Пять процентов, — сообщила Мурсаева, — следователь уже успела все проверить.

Мальгасаров говорил про десять-двадцать. Значит, он сознательно завысил проценты. Понимал, что даже двадцать процентов акций «Орфея» не равнозначны пяти процентам, нет, даже одному проценту акций нефтяной компании Мурсаева.

— Вы тоже об этом не знали? — поинтересовался Дронго.

— Откуда? Я думала, она поэтому и продает дачу, что у нее нет денег. А она, оказывается, еще имела акции. И мне ничего не говорила. Да мне и Салим ничего не говорил. Я даже не могла представить себе такое.

— Зато «Орфей», в свою очередь, имел пять процентов акций компании вашего брата. Вернее, не «Орфей», а его президент Георгий Шенгелия. Вы знаете такого человека?

— Знаю, — чуть помолчав, ответила Мурсаева.

— Почему вы мне о нем не говорили?

— Что говорить? Он обычный бизнесмен. Кажется, он еще владеет каким-то модельным агентством, где работал этот Головин. Они были хорошо знакомы с Салимом, но я не думала, что нужно перечислять всех знакомых моего брата.

— У вас есть его телефон?

— Это так важно?

— Мне нужно будет с ним встретиться, — сказал Дронго, — да, это очень важно.

— Подождите, я сейчас посмотрю. У меня где-то записан его номер… — она отошла от телефона, и через некоторое время снова послышался ее голос.

— Запишите. У меня два номера, один, очевидно, мобильный.

Дронго записал номера телефонов и уточнил:

— О чем еще спросила вас следователь?

— Об их отношениях, о наших отношениях с Аллой. Наверно, Головин успел рассказать, что мы иногда ссорились. Я не стала скрывать, что недолюбливала Аллу. Хотя мне искренне жаль, что все так произошло.

— А Юрия Мальгасарова? Вы знаете директора клуба?

— Конечно. Салим там часто бывал. Мальгасаров — очень интересный человек. Он бывший борец, был чемпионом Москвы. Кажется, он сидел в конце восьмидесятых за какую-то драку.

Дронго сделал у себя пометку, чтобы проверить этот факт. А его собеседница продолжала:

— Мы часто бывали в этом клубе. Хотя Мальгасаров мне лично не нравился. Он все время пытался за мной ухаживать. Есть такой тип мужчин. Они почему-то думают, что если женщина одна, то обязательно страдает из-за этого и нужно ей помочь.

Он вдруг поймал себя на мысли, что она точно объясняет его отношения с Линовицкой. Почему он считает, что Валентина страдает из-за своего одиночества? Может, ей не так одиноко. Может, ей не все равно, с кем именно встречаться и она хочет встречаться именно с ним?

— Но в общем он был нормальным человеком, — продолжала Мурсаева, — кстати, он приходил недавно к Алле, предлагал ей участие в каком-то проекте.

— А он сказал, что приходил к Алле выразить соболезнование.

— Верно. И ко мне приходил. И на четверги ходил…

У мусульман было принято поминать покойного каждый четверг в течение сорока дней. Она говорила об этом траурном ритуале…

— Что он предлагал Алле? Какой проект?

— Не знаю. Она мне говорила об этом две недели назад. Я тогда не придала этому значения. Думала, что она врет, чтобы меня позлить. Я ведь знала, что она продает дачу.

— А если ей нужны были деньги, чтобы принять участие в этом проекте? — вдруг спросил Дронго.

— Не знаю, — смутилась Мурсаева, — я об этом не думала. Мне казалось, что она все время врет, чтобы оправдать продажу дачи. Не знаю.

— Она дала часть денег Головину, — напомнил Дронго, — может, как раз для того, чтобы начать это дело?

— А если он ее просто убил и взял деньги? — предположила она. — У Аллы не было способностей вести какие-нибудь дела.

«Она не меняется», — подумал Дронго, усмехнувшись.

— Шенгелия и ваш брат дружили? — спросил он.

— Нет, скорее были деловыми партнерами.

— А с Мальгасаровым?

— Нет. Конечно, нет. Это не человек нашего уровня.

— О чем еще вы говорили со следователем?

— О вас, — неожиданно ответила она.

— Интересно, — улыбнулся Дронго, — неужели я был предметом вашего разговора?

— Представьте себе. Она узнавала, кто именно нанял вас для расследования убийства моего брата. И, кажется, была несколько смущена, узнав, что я попросила вас заняться этим делом и даже выплатила аванс. Вы знаете, мне даже показалось, что вы ей нравитесь. Она чуть-чуть нервничала, когда говорила со мной о вас. Вы раньше знали этого следователя?