Чингиз Абдуллаев - Бремя идолов

— Как их фамилии? — спросила Римма, — ты помнишь их фамилии?

— Да я только у одного удостоверение и видел. Не помню я ничего. И следователю так же сказал. Вообще-то я сам виноват. Этот помощник меня за руку схватил, а я пытался вырваться. Ну и потом я его толкнул, первый начал. Значит, поделом.

— Фамилию помнишь? — Римма вернулась к своему стулу, но не стала садиться, а стояла рядом с парнем, умоляюще глядя на него.

— Не помню. Сидоренко или Титоренко. Что-то в этом духе.

— Бондаренко, — убитым голосом уточнила Римма.

— Верно, — обрадовался Вадим, — это фамилия того типа. И как это я мог забыть. Позвоню следователю и скажу, что я вспомнил фамилию. Точно, Бондаренко.

Только вот еще ходить нельзя.

— И ты думаешь, что драка была случайной?

— Конечно, случайной. Я же тебе объяснил, что вчера принял слишком большую дозу. А ты сама знаешь, когда я такую дозу беру на грудь, то становлюсь неуправляемым. Они вроде не хотели со мной драться, просто звали куда-то, но я первый полез. Я и следователю так сказал, мол, они не виноваты. А он считает, что раз сумку стащили, значит, виноваты. По пьяному делу, кто тут что поймет.

— Кто у тебя следователь?

— Носов его фамилия. Симпатичный такой, совсем молодой. Лет двадцать пять, не больше. Наверное, сразу после юрфака следователем в милицию послали. Или кончил Высшую школу милиции после армии.

— Носов, — записала в свой блокнот Римма, — я у него все узнаю. А ты скорее поправляйся и больше не дерись. Ладно?

— Договорились, — усмехнулся Кокшенов.

— Нужно срочно ехать в милицию или в ФСБ, — сказала Римма, обращаясь к подруге.

Света согласно кивнула.

— Поедем прямо сейчас, — предложила Римма, когда они вышли в коридор. — Другого выхода у нас нет.

И вдруг замерла, схватив подругу за руку и оттаскивая ее за угол.

— Что случилось? — упиралась ничего не понимавшая Света.

— Это он, — кивнула она на идущего по коридору человека в сером, каком-то жеваном костюме. — Он хотел увезти меня в своей машине.

Света уставилась на обувь бандита.

— Рыжие туфли, — ошеломленно прошептала она.

— Это он, — дрожащими губами произнесла Римма, — пришел добивать Вадима.

Нужно звать милицию, срочно, пока он его не прикончил.

— Ты с ума сошла? Как он его убьет, — недоумевала Света. — Их трое в палате. И столько людей в коридоре. Он не псих какой-то.

— Он псих, безумец, — убежденно сказала Римма. — Послушай, Света, он тебя в лицо не знает. Подойди к дверям и послушай, о чем они говорят. А если он Вадиму что-то захочет сделать плохое, сразу ори на весь коридор «пожар»! Пусть он испугается. А я отсюда буду орать, чтоб персонал сбежался.

— А вдруг они размножили мою фотографию, и он меня тоже в лицо знает? — опасливо спросила Света.

— Не знает, — заверила подругу Римма. — Те, что были у нас в редакции, знают тебя, а этот — нет. И Вадим .этого не видел, поэтому он и явился в больницу. Его били бандиты из белой «Волги», а этого типа он не знает.

— Хорошо, я подойду ближе, а ты стой здесь, — согласилась Света. — И будь осторожна.

Рыжие туфли дошли до палаты, где лежал Кокшенов. Бандит смело открыл дверь, вошел в палату. Света подошла к двери. Она была немного приоткрыта, и девушка встала так, чтобы слышать все, что происходит в палате.

— Здравствуйте, — прозвучал хрипловатый голос. — Моя фамилия Малявко. — Я из Государственной Думы.

— Ничего себе «малявка», — прокомментировал сочный бас.

— Вы ошиблись, — прохрипел думец. — Не «малявка», а Малявко. Василий Малявко.

— Очень приятно. Вадим Кокшенов, — буркнул Вадим, — садитесь, пожалуйста.

— Я пришел к вам с извинениями, — начал, усаживаясь на стул, Малявко. — Вчера два наших сотрудника немного перебрали в баре, а позже встретились с вами. Чем это кончилось, вы знаете. У одного из них выбито два зуба. У другого вывихнута челюсть. У вас, правда, дела еще хуже…

— Значит, и они пострадали, — удовлетворенно произнес Вадим, — это меня радует. Выходит, я все же неплохо сражался в одиночку.

— Я принес ваши вещи. Они в коридоре. Сумку с документами и магнитофоном, — продолжал гость. — Мы уже заявили в милицию о случившемся. Полагаю, мы не станем подавать друг на друга в суд. Кстати, есть свидетели, что именно вы затеяли драку.

— Кажется, так и было, — смущенно признал Кокшенов, — я не помню.

— Именно поэтому я сразу принес ваши вещи. Думаю, что взаимный отказ от претензий — самое оптимальное решение. Никому не нужно разбирательство. А вам как зачинщику — тем более.

— Не знаю, — пожал плечами Вадим. — Но и они хороши. Вдвоем на одного.

— И они не ангелы, — согласился Малявко. — Но вы должны и их понять. Вы ломаете челюсть одному, выбиваете зубы другому и хотите, чтобы они при этом не давали сдачу. Так не бывает.

— Вам надо поговорить со следователем, — выдохнул Вадим. — А у меня к вам никаких претензий нет. Особенно если вы вернули мои вещи.

— Все вещи в порядке, — подтвердил Малявко.' — А зачем они вообще-то схватили мою сумку? — упрямо мотнул головой Кокшенов. — Что-то тут не вяжется.

— Они приняли эту сумку за свою. Согласитесь, что ваш старый магнитофон или непонятные записи никого не могли заинтересовать.

— Там были еще и текущие блокноты, фотографии, — напомнил Кокшенов, — их тоже вернули?

— Конечно, — кивнул Малявко. — Все вернули в целости и сохранности.

— А вы что здесь делаете? — услышала Света у себя за спиной.

Она обернулась и увидела строгие глаза пожилого врача. Он смотрел на нее нахмурившись, как учитель, заставший ученицу со шпаргалкой.

— Я… ничего… просто смотрю, — Света не обладала природной хитростью и находчивостью подруги.

— Здесь нельзя стоять, — строго сказал врач. — Навестили своего больного и уходите. В коридоре нельзя болтаться.

— Извините, — Света отошла от дверей палаты и направилась к Римме.

— Ну, что там происходило?

— Может, ты ошиблась, и это был не он?

— Он, он. Я его рожу запомнила. На всю жизнь.

— Представляешь, он явился с извинениями. Говорит, что его фамилия Малявко. Он помощник депутата. Сожалеет о вчерашнем случае. Говорит, что принес назад все вещи.

— И магнитофон?

— Сказал, что — да. И магнитофон. Все вернули, даже блокноты.

— При чем тут блокноты? Ты скажи — про магнитофон говорили?

— Да. И он сказал, что и его вернули. Очень извинялся. Может, они там поняли, что ошиблись.

— И поэтому убили Глебова? Подожди-ка здесь, я сама послушаю. Только никуда не уходи.

Римма пошла к дверям палаты. Сердце стучало так сильно, что отдавалось в ушах непривычной болью. Римма подошла ближе.

— …и поправляйтесь, — услышала она слова Малявко. И вздрогнула. Нет, она не ошиблась. Этот голос она никогда не забудет.

— Спасибо.

— У вас ведь много знакомых, — сказал, уже поднимаясь со стула, Малявко. — Говорят, многие журналистки в вас влюблены.

Римма поняла, что гость готовит западню. Женщины умеют различать лесть, малейшие отголоски неискренности, все, чего не замечают самодовольные мужчины.

— Может, и влюблены, — благодушно шел на крючок Кокшенов. — Сейчас вот две журналистки были, перед вашим приходом. Зашли навестить.

— Кривцова и Рыженкова, — улыбаясь, уточнил Малявко.

Римма закусила губу. Ей хотелось ворваться и остановить Вадима. Но тот продолжал:

— Они. Римма давно меня знает. Очень хорошая журналистка.

— И смелая. Говорят, ее репортажи всегда бывают «гвоздем» номера.

— Правильно, — улыбнулся Вадим. — Ах черт, забыл ей сказать про магнитофон.

— Какой магнитофон? — переспросил Малявко. — Мы же его вам вернули.

Римма сделала еще один шаг, припадая к двери и боясь пропустить хотя бы слово.

— Да нет, — с досадой перебил его Вадим, — не мой магнитофон. Она вчера дала мне свой магнитофон, а я забыл его в кармане куртки. У Федора дома. Черт, как неловко получилось. Нужно ей срочно позвонить и сказать.

— Дайте ее телефон, я ей позвоню. Мы с ней лично знакомы, — охрипшим голосом произнес Малявко.

Римма беспомощно смотрела по сторонам. Как вмешаться, остановить Вадима?

Что сделать? Вокруг шастали только женщины в белых халатах.

— Запишите ее телефоны, — редакционный и домашний. Скажите, что с ее магнитофоном все в порядке. Пусть не волнуется.

— Обязательно скажу, — кивнул Малявко, записав телефоны. — А как найти вашего Федора? Как его фамилия, где он живет?

— Зачем это вам? — с подозрением спросил Кокшенов.

— А если она захочет сама поехать к нему за своим магнитофоном? Вы, насколько я понимаю, еще долго не сможете подняться.

— И то верно, — согласился Вадим, — я и не подумал. Запишите его адрес и телефон.

«Не говори!» — хотелось крикнуть Римме. Но она стояла, вцепившись в ручку двери, и молчала.

Кокшенов продиктовал адрес и телефон.

— Обязательно передам, — вкрадчивым голосом пообещал Малявко. — До свидания. Всего хорошего.