Последнее приключение Аввакума Захова - Гуляшки Андрей

— Только при одном условии. — заявил самый молодой из них, Найден Кирилков, нахально разглядывая меня и выпуская дым сигареты прямо мне в лицо. — Только при одном условии, — повторил он. — А именно: вы не будете требовать от нашего профессора, чтобы он стоял навытяжку, словно наказанный ученик.

В груди у меня закипело, но я сдержался и сказал спокойно:

— Мне и в голову не могло прийти держать вашего профессора в такой позе. Пожалуйста! Вы все можете стоять, сидеть, лежать на животе — как вам заблагорассудится. Это ваше личное дело. Я требую от вас только откровенности, и больше ничего.

— Я бы лег, — снова подал реплику этот нахал, — и тем более рядом со своей коллегой Спасовой, но в данный момент тут лежать не на чем.

Спасова, лаборантка, вся залилась краской и опустила голову, а я подумал, что Кирилкова надо крепко держать в руках.

— Если вы будете неуважительно относиться к следствию, — сказал я, — то вынудите меня действительно обращаться с вами, как с плохим учеником.

— Если вы себе позволите подобное, — заявил этот нахал. — то дьявол, который нам друг и компаньон, устроит вам такой номер, что вы всю жизнь будете сожалеть об этом!

— Это еще что! — воскликнул я.

— А то, что дьявол наверняка уже взял вас на заметку! — серьезно заявил наглец Кирилков и рассмеялся. Но я держал себя в руках.

— Смеется весело тот, кто смеется последним! — напомнил я Кирилкову, пытавшемуся играть роль остряка, и, обращаясь к профессору, предложил: — Теперь мы пойдем к вам за ширму, и вы расскажете все по порядку, начиная со второй половины вчерашнего дня и кончая событиями нынешнего утра.

Кирилков поглядел на свои часы. Теперь рассмеялся я и сказал ему:

— Не глядите, это бессмысленно. Вы и ваши коллеги не покинете здания, пока не получите моего разрешения.

Потом я попросил всех выйти в коридор и ждать там.

Профессор прервал свой рассказ на том моменте, когда сургуч пролился на оба конца шнура и Войн Константинов и Недьо Недев ждали, пока он снимет с пальца свой золотой перстень.

— Ну, а дальше? — спросил я.

— Тогда я вдруг вспомнил, что не запер склянку в несгораемом шкафу.

— Как же вы могли забыть?! — удивился я. Профессор развел руками.

— Ведь вам лучше всех было известно, что содержится в этой склянке!

— Не только мне — все знали, что содержит в себе эта склянка. Потому мы и закрывали ее в несгораемом шкафу, потому и запечатывали дверь!

— Но на вас лежит самая большая ответственность. Профессор молча поднял на меня глаза, и взгляд его, словно паровой пресс, сдавил меня. Черти бы тебя побрали! Ишь, как давит! Да только зря, не на того напал! — подумал я и спросил строго:

— Что было потом?

— Потом я предложил коллегам вместе войти внутрь и, как это мы обычно делали, запереть в сейфе склянку на глазах у всех.

— Почему на глазах у всех?

— Мы так договорились.

— Почему вы предложили вашим коллегам войти, вместе с вами?

— Чтобы они видели меня и то, что я буду делать со склянкой.

— И ваши коллеги вошли вместе с вами?

— Нет, они отказались.

— Значит, они не видели ни вас, ни того, что вы делали со склянкой.

Профессор пожал плечами.

— Выходит, свидетелем вашим был один господь бог, как говорится! — усмехнулся я.

— На что вы намекаете?! — возмутился он и впился, проклятый, взглядом мне в лицо — казалось, меня стукнули по лбу тяжелым молотом.

— Позвольте, почему вы думаете, что я на что-то намекаю? — с недоумевающим видом спросил я. — Что это вам пришло в голову?

— Мне пришло в голову, что в вашу голову приходят разные глупости, — раздраженно ответил профессор.

Ну и профессор!

— Пока достаточно, — сказал я. — Продолжим после обеда.

Я велел Баласчеву обеспечить каждому по порции жаркого и чашке кофе.

Ох, уж эти воспитанники Аввакума! Баласчев, оказывается, уже позаботился, да еще и утер мне нос: кроме жаркого и кофе, в дневное довольствие каждого сотрудника «ЛС-4» вошли еще два пирожных и апельсин!

За то, что кто-то из этих людей поджег у нас под ногами землю, Баласчев услаждает всех их, включая и поджигателей, пирожными и апельсинами. Ищите и здесь Аввакума!

Принимая во внимание результаты технической экспертизы, проверки посетителей, тщательного осмотра здания и помещения «ЛС-4», результаты исследований целой группы специалистов, а также исходя из личных наблюдений, мне удалось сделать некоторые первые выводы. Я уверен, добавив к ним результаты допросов, которые рассчитываю провести до вечера, что окончательный вывод непременно приведет меня к похитителю склянки и к самой склянке, если она еще существует или же если она все еще находится в нашей стране.

Я строю свою гипотезу на основе тезиса, что подмена подлинной склянки фальшивой была совершена не кем-то посторонним, а одним из тех, кто работает в отделении. Почему? Потому что проникнуть в здание после конца рабочего дня постороннему лицу просто невозможно. Тем более невозможно проникновение посторонних в помещение «ЛС-4», где входная дверь после окончания рабочего дня была аккуратно опечатана сургучной печатью. Защищенные металлическими решетками окна и входные двери, милицейская охрана, кибернетическое устройство — все это делает абсолютно невозможным проникновение кого-то постороннего. Как же, в таком случае, произошла подмена склянки? Подмена склянки была совершена непосредственно сразу же после конца рабочего дня, при выходе из «ЛС-4», но до того, как были опечатаны двери помещения. Как же произошла подмена? Под предлогом, что он забыл закрыть склянку в несгораемом шкафу, профессор один вернулся в лабораторное помещение. Воспользовавшись благоприятной ситуацией — именно тем, что он был там один и никто ниоткуда за ним не наблюдал, — профессор закрыл в шкафу заранее приготовленную им склянку с фальшивым раствором и на следующее утро, открыв шкаф, естественно, обнаружил там ту самую склянку, но разыграл уже известную сцену с мнимым похищением.

Необходимо выяснить прежде всего, где спрятана пропавшая склянка. Надо исходить из предположения, что она не вынесена из здания — похититель старается избежать риска быть раскрытым действующим там специальным электронным устройством. Но все же существует некоторая вероятность, хотя и минимальная, что склянка вынесена и кому-то передана.

Второе, что необходимо выяснить, — это мотивы, цель преступления. Кому нужна была эта склянка и зачем.

Обдумывая многократно свою гипотезу, я с каждым разом оставался все более удовлетворенным ею. В ней трудно было найти слабое место. И главной причиной моего удовлетворения было то, что гипотеза моя, все выводы ее основывались на реальных данных экспертизы и сопоставлении фактов, а не на всяких там дедукциях, психологии и глубокомысленных размышлениях, какими славился Аввакум Захов.

Генерал Анастасов вызвал на совещание своих помощников, чтобы обсудить мою гипотезу в более широком кругу. Закончив ее изложение, я поглядел на генерала, надеясь увидеть его лицо просветленным, согретым лучом надежды, но, к моему удивлению, он сидел за столом мрачный и даже не удостоил меня взглядом. Я обвел глазами остальных — и они тоже казались мрачными. Улыбался только Баласчев, а может, это мне показалось, потому что лицо его вообще было приветливым.

Вот те и на! То ли я неправильно изложил свою точку зрения, то ли они неправильно меня поняли!

Потом начались высказывания. И каждый недоумевал: зачем, черт побери, профессору выкрадывать то, что он сам создал? А Баласчев, мой любезный помощник, позволил себе даже усомниться и в первой части моей гипотезы: в том, что в здание, а особенно в помещение «ЛС-4» не мог проникнуть никто посторонний.

— Во-первых, — сказал он, — поддельные ключи от несгораемого шкафа может иметь каждый. Во-вторых, сделать вторую сургучную печать можно за две-три минуты, а будет отпечатано на сургуче изображение Августа или Юстиниана — это не имеет никакого практического значения, так» К2К и один и другой получаются на печати одинаково неясно. В-третьих, постороннее лицо может проникнуть и вместе с группой уборщиков. Они одеваются в котельной. Когда они напялят на себя кепки, халаты, косынки — попробуй распознай, кто из них Стоян, а кто Иванка. Каждый показывает при входе пропуск, но ведь как раз пропуск легче всего подделать — ведь это просто бумажка, которую любой может отпечатать и заполнить. Группа уборщиков состоит из двенадцати человек — девяти мужчин и трех женщин. Состав этой группы часто меняется: непрестанно кто-то увольняется и поступают новые люди.Так что даже сами уборщики не могут хорошо знать друг друга, не то что вахтеры и милиционеры — те просто не успевают запомнить их всех в лицо. Достаточно в этот день кому-то из группы отсутствовать или же сделать так, чтобы кто-то отсутствовал, и его место легко может занять так называемое постороннее лицо. Постороннему лицу, не лишенному самообладания и ловкости, проникнуть в здание лаборатории не составит особого труда… Но вы скажете, — продолжал Баласчев, — а как же кибернетическое устройство?! Да, это бдительная машина! Ну, а много ли надо, чтобы она перестала быть такой? Вытащите какой-нибудь штепсель, выключите ток, и бдительная машина тотчас же превратится в набор пассивных, бездействующих деталей.