Чингиз Абдуллаев - Пепел надежды

— Я же объяснил, что они возражают, — недовольно заметил Ларионов. — Пошли своих людей на поиски. Если он упал в воду, его нужно найти. Если его украли — тем более. Там уже работают все, кто только может. Мне сказали, что туда вылетели сотрудники ФСБ. Сейчас там создана объединенная группа из пограничников, представителей авиационных служб, МЧС и МВД. Я думаю, ваши люди сумеют оказать нужную помощь в координации всех действий. Это все-таки непосредственно наше дело. Он мог упасть в территориальных водах Казахстана или Азербайджана. В общем, ничего нельзя понять толком.

— Тогда тем более нужно начинать с проверки обстоятельств вылета самолета. Возможно, его похитили, — продолжал настаивать Максимов.

— Их посольство возражает. Я же уже говорил.

— Но это абсурдно. Почему они отказывают?

— Посылай людей, Максимов. Об остальном поговорим позже, — твердо сказал Ларионов И положил трубку.

Максимов медленно опустил трубку и спросил у Керимова:

— Вы были в Дагестане?

— Конечно.

— Местные языки знаете?

— Там много языков, — засмеялся Керимов, — но некоторые понять смогу.

— Полетите в Махачкалу, — решил Максимов — Итак, группа в составе Чумбуридзе, Керимова, Аракелова вылетает в Махачкалу. Вы все кавказцы, знаете местные обычаи, правила поведения. Старший группы — майор Чумбуридзе.

Подключайтесь к совместной поисковой группе МВД и МЧС и занимайтесь поисками «Боинга». Не думаю, что вы принесете там особую пользу своим присутствием, но наш МИД настаивает на присутствии сотрудников бюро в этом районе. Видимо, их крепко достали с этим самолетом. В любом случае, я думаю, будет правильным, если вы предоставите свободу действий местным правоохранительным органам. Они разберутся без всяких наблюдателей и гораздо быстрее. А если не разберутся — значит, самолет упал в воду и затонул.

— В том районе такое иногда случается, — подтвердил Керимов, — там часто бывают штормовые ветры. Самолет вполне мог затонуть со своим грузом, экипажем и пассажирами.

— Тогда пусть МЧС поднимет свои вертолеты и прочешет район возможного падения, — недовольно предложил Сабельников. — Нужно поисками заниматься, а не отвлекать людей от работы.

— Их посольство бомбардирует российский МИД телеграммами, — объяснил Максимов. — А сами тем не менее отказываются разрешить представителям ФСБ проверить место вылета самолета.

— Непонятная позиция, — нахмурился Сабельников. — Может, вообще не нужно нам влезать в это дело?

— У нас есть официальное обращение МИДа, — возразил Максимов, — значит ребята должны лететь.

— Когда нам нужно вылетать? — уточнил Чумбуридзе.

— Сегодня, — взглянул на часы Максимов, — прямо сейчас. Пока вы доедете до аэропорта, мы уточним детали вашего пребывания в Дагестане. Инструкции получите прямо в аэропорту. Возьмите с собой мобильные телефоны, я думаю, они вам пригодятся.

Трое офицеров разом поднялись. Максимов посмотрел на них и строго добавил:

— И без лишнего геройства. Ваша задача — только координация действий Найдут самолет — хорошо, не найдут — это проблемы МЧС и местных властей. Вы меня поняли, Чумбуридзе?

— Так точно, — улыбнулся майор.

— До свидания, — поднялся полковник. — В аэропорт вам позвонит Сабельников и уточнит ваши дальнейшие действия.

Глава 7

Дронго читал документы, всматривался в лица людей, находившихся в тот роковой день в самолете. Экипаж состоял из шести человек. Командир экипажа — опытный летчик, получивший разрешение на самостоятельные полеты еще десять лет назад в Советском Союзе. В экипаж входил и не менее опытный штурман, уже однажды летевший по данному маршруту на самолете, зафрахтованном компанией Зильбермана. Очевидно, его взяли в тот рейс специально для того, чтобы он сумел потом вести самолет по этому же маршруту самостоятельно. Дронго отметил этот факт, обратив внимание на то, что в первый раз фрахтовался самолет зарубежной компании. Это косвенно подтверждало слова людей, побывавших у него, об исключительной важности груза, находившегося в самолете. Иначе его не стали бы отправлять в собственном самолете, а доверили бы перевозку иностранцам.

Он внимательно вчитывался в биографии каждого члена экипажа. Две девушки-стюардессы, одна русская, другая местная. У местной брат сидит в заключении за грабеж — это отмечено в ее личном деле. Очевидно, она скрывала этот факт, так как справка была приложена совсем недавно. Он вчитывался в строчки их биографий с интересом, отмечая, какую колоссальную работу провели правоохранительные органы республики с момента пропажи самолета. Только теперь он осознал масштабы того механизма, который был запущен, чтобы отыскать исчезнувший самолет. Похоже, в республике, откуда вылетел самолет, сделали все, что было можно. Проверка была проведена с максимальной тщательностью.

Среди пассажиров были три офицера Министерства национальной безопасности. Их подробные досье также были приложены к материалам дела.

Несколько меньше было материалов на полковника Музаффарова, который характеризовался как один из самых лучших офицеров в системе Министерства внутренних дел. И наконец Дронго начал читать досье на бизнесмена Марка Зильбермана, который неоднократно прилетал в страны СНГ. Дронго отметил и тот факт, что в республику уже поступило несколько запросов из Швейцарии относительно судьбы бизнесмена. Была приложена и переписка местных властей с швейцарским банком и МИДом Швейцарии, интересовавшимся, куда делся гражданин их страны.

В деле не было лишь никаких документов на Бахрама Саидова, собственно и возглавлявшего эту экспедицию. Дронго отметил это удивительное обстоятельство.

Очевидно, родственник президента, как жена Цезаря, был вне подозрений. Но тем не менее все остальные были проверены тщательно и всесторонне. Отмечались даже незначительные связи того или иного лица либо его дальнего родственника с криминальным миром. Особенно тщательно проверяли летчиков, которые могли отключить систему оповещения и приземлиться на каком-нибудь заранее оговоренном аэродроме. Дронго читал переданный ему пакет материалов всю ночь. Утром он позвонил гостям, передавшим ему документы.

— Можете приехать за своими документами, — сухо сказал он. — Желательно, чтобы вы приехали сами, так как мне придется задать вам еще несколько вопросов.

— Вам что-то непонятно? — удивился заместитель министра иностранных дел.

— Только несколько вопросов. Но мне нужно, чтобы вы приехали вдвоем, именно вдвоем. Вы меня понимаете?

— Хорошо, — удивился дипломат, — мы приедем.

Заместителем министра иностранных дел этот человек стал не в силу каких-то своих особых талантов, а только потому, что долгие годы был помощником брата президента и соответственно доверенным лицом семейного клана главы государства.

Само понятие такого государства, как Советский Союз, включало в себя три региональных пласта, как бы существовавших совместно в пределах одного материка. Республики Прибалтики и часть Западной Украины всегда считались чем-то западным, более связанным с Европой, чем с самой геосистемой, называемой Россией или Советским Союзом. Даже актеров на роль иностранцев в советские фильмы набирали из прибалтийских республик, словно они были чем-то инородным, не характерным для общей системы координат.

Основу системы составляли собственно Россия, Украина, Белоруссия, отчасти Молдавия. И, наконец, существовали республики Средней Азии и Закавказья, которые развивались по собственным законам феодально-патриархального социализма. На словах здесь все были за социализм, а на деле в каждой республике был самый настоящий феодализм с его четкой системой координат. Правитель назначался из столицы империи и обязательно должен был быть из местных руководителей. К нему в помощь всегда высылался советник из центра. Он строго следил за действиями первого лица в республике. А уже все остальное было обычной феодальной системой. Назначенный главой республики человек подбирал по собственному усмотрению и с учетом интересов своего клана руководителей в районы и области. А те сами подбирали местных руководителей точно таким же образом.

Разумеется, все это маскировалось словами о социализме, о качественном подборе кадров, о принципах ротации. На деле же это был феодальный социализм, который отчетливо проявлялся по мере того, как необходимость в маскировке своих действий отпадала. В течение нескольких лет государства стремительно отделились друг от друга и оказались там, где, собственно, и должны были находиться. В государствах Средней Азии и Закавказья установилась система собственных патриархальных ценностей, замешенных немного на религии, немного на национализме, очень сильно на клановости, почти всегда на исключительности персоны первого лица в республике и почти везде на полном бесправии народа.