Кен Фоллетт - Ключ к Ребекке

Ознакомительный фрагмент

— Чем вы будете заниматься в Палестине?

Она об этом не подумала.

— Чем угодно.

— Там в основном земледельческая работа.

— Ну и отлично.

Он вежливо улыбнулся.

— Не хочу вас обидеть, но вы не похожи на человека, рожденного для фермерства.

— Если бы я не хотела радикально изменить свою жизнь, я бы не собиралась в Палестину.

— Понимаю. — Он повертел в руках карандаш. — А чем вы занимаетесь сейчас?

— Я пою, а когда не могу петь, я танцую. Если же я не танцую, то работаю официанткой. — Это было более или менее правдой. В разное время она занималась всем этим с переменным успехом, лучше всего дело обстояло с танцами, хотя и в этом звездой она так и не стала. — Говорю же вам: я теряю время впустую. К чему ваши вопросы? Или в Палестине теперь принимают только выпускников колледжа?

— Ничего подобного, — ответил молодой человек. — Но туда непросто попасть. Британцы наложили квоту, и теперь все свободные места занимают беженцы от нацистов.

— Почему вы не сказали мне об этом раньше? — возмутилась она.

— По двум причинам. Во-первых, потому что туда можно попасть незаконно. А во-вторых… это сложнее объяснить. Вы подождете минутку? Я должен сделать один звонок.

Елена разозлилась на клерка за то, что он позволил себе провести этот глупый допрос, хотя прекрасно знал, что места для нее нет.

— Какой смысл в вашем звонке?

— Смысл есть, я вам точно говорю. Это довольно важно. Подождите, это займет всего одну минуту.

— Ладно.

Он ушел в соседнюю комнату. Елена ждала с нетерпением. Становилось жарко, а комната плохо проветривалась. Она чувствовала себя глупо. Она пришла сюда, повинуясь импульсу, не подумав хорошенько о сложностях эмиграции. Слишком много решений в ее жизни принималось подобным образом. Естественно, здесь задают разные вопросы, надо было подготовиться. И одеться поскромнее.

Молодой человек вернулся.

— Жарко, — сказал он. — Может, выпьем чего-нибудь холодненького?

Так вот в чем дело, подумала Елена и тут же решила дать ему от ворот поворот. Она оценивающе посмотрела на него и покачала головой:

— Нет. Вы для меня слишком молоды.

Он страшно смутился.

— О нет, пожалуйста, вы меня неправильно поняли. Я просто хочу вас кое с кем познакомить. И все.

Она не знала, верить ему или нет. Но терять ей было нечего, а из-за жары очень хотелось пить.

— Ну хорошо.

Он придержал перед ней дверь. Они пересекли улицу, лавируя между непредсказуемыми в своих передвижениях повозками и неисправными такси, чувствуя обжигающие прикосновения солнца на коже, и вошли под полосатый навес в кафе. Молодой человек заказал лимонад, а Елена — джин с тоником.

— Значит, вы перевозите людей нелегально?

— Иногда. — Он залпом проглотил половину стакана. — Мы делаем это, если человека преследуют. Вот почему я задавал вам вопросы.

— Меня никто не преследует.

— И если люди были полезными для общего дела.

— Вы хотите сказать, что я должна заработать право уехать в Палестину?

— Слушайте, может, когда-нибудь все евреи смогут туда переселиться. Но пока есть квоты, должны быть и критерии отбора.

Ее так и подмывало спросить: ну и с кем же я должна для этого переспать? Но она уже однажды ошиблась на его счет. Тем не менее очевидно, что он хочет ее использовать.

— Что же мне делать?

Он опустил голову.

— Я не имею права заключать с вами сделки. Египетские евреи не могут попасть в Палестину, исключая некоторые особые случаи, к которым вы не относитесь. Вот в общем-то и все.

— Ну и к чему вы клоните?

— Вы не можете поехать в Палестину, но вы можете кое-что сделать для страны.

— Что конкретно вы имеете в виду?

— Наша главная задача — победить нацизм.

Она рассмеялась.

— Ну хорошо, я сделаю все от меня зависящее.

Молодой человек не обратил внимания на иронию в ее словах.

— Нам не очень-то нравятся британцы, однако любой враг Германии — наш друг, так что на данный момент — временно, естественно, — мы сотрудничаем с британской разведкой. Я думаю, вы можете нам помочь.

— Что-то я плохо представляю как!

На столик упала тень, и молодой человек поднял голову.

— А-а! — воскликнул он и снова посмотрел на Елену. — Я хочу представить вам моего друга. Знакомьтесь, майор Уильям Вандам.

Присоединившийся к ним мужчина был высоким и крупным. Широкие плечи и мускулистые ноги. Наверное, бывший спортсмен, а может, и не бывший. На вид Елена дала бы ему лет сорок, скорее всего он лишь недавно начал терять безупречную форму. У него были круглое, открытое лицо, жесткие каштановые волосы, которые могли бы завиваться, если их отпустить чуть длиннее, чем это позволено военным. Он пожал ей руку, сел, скрестил ноги, закурил и заказал джин. У него было суровое выражение лица: видимо, он считал жизнь слишком серьезным делом, чтобы позволять кому-нибудь вблизи от него валять дурака.

Типичный холодный англичанин, резюмировала для себя Елена.

Молодой человек из еврейского агентства спросил:

— Какие новости?

— Линия при Эль-Газале держится, но там становится жарко.

То, как звучал его голос, удивило Елену. Английские офицеры обычно говорили с изысканной медлительностью, призванной подчеркнуть их презрение к обычным египтянам. Вандам же произносил слова очень четко, но мягко, округляя гласные и слегка картавя; у Елены создалось впечатление, что это следы какого-то деревенского диалекта, хотя она сама удивилась этим знаниям…

Она решилась задать вопрос:

— Майор, откуда вы родом?

— Из Дорсета. А что?

— Просто интересно, что у вас за акцент.

— Это на юго-западе Англии. Вы наблюдательны. Мне казалось, у меня нет акцента.

— Он практически незаметен.

Вандам закурил новую сигарету. Она наблюдала за его пальцами — длинными, тонкими, которые не очень гармонировали с другими частями тела. Ногти были хорошо ухожены, кожа отличалась белизной, за исключением янтарных табачных пятен.

Молодой человек стал прощаться.

— Майор Вандам все вам объяснит. Надеюсь, вы будете с ним сотрудничать. Я уверен, это очень важно.

Вандам пожал ему руку и поблагодарил, молодой человек ушел.

— Расскажите мне о себе.

— Нет, расскажите сначала вы.

Майор поднял одну бровь, слегка удивленный. Видимо, такое заявление его позабавило, и вся холодность куда-то пропала.

— Ладно, — согласился он после короткой паузы. — В Каире полно офицеров и гражданских, которым известны военные тайны. Они знают все о наших силах, слабостях и планах. Врагу нужны эти секретные сведения. Мы можем в любой момент ожидать появления в Каире немецких агентов, которые будут стараться раздобыть информацию. Моя работа заключается в том, чтобы помешать им.

— Это понятно.

— Понятно, но не так уж просто, — уточнил Вандам.

«Он принимает каждое мое слово всерьез», — заметила Елена и тут же объяснила это тем, что у него нет чувства юмора, но это ей даже нравилось: обычно мужчины обращали на ее высказывания не больше внимания, чем на музыку в баре, — так, приятный, но довольно бессмысленный шум.

Майор ждал.

— Ваша очередь, — напомнил он.

Ей неожиданно захотелось сказать ему правду.

— Я паршивая певица и посредственная танцовщица, однако порой я нахожу себе богатых мужчин, которые оплачивают мои счета.

Он ничего не сказал, но это его как будто оттолкнуло.

— Шокированы?

— Как вам сказать…

Елена посмотрела в сторону. Интересно, о чем он думает. До этого момента он обходился с ней вежливо, как если бы она была уважаемой женщиной, принадлежащей к его классу. Теперь он должен осознать, что жестоко ошибся. Его реакция была абсолютно предсказуемой, но она почувствовала горечь и запальчиво произнесла:

— Разве не это делают женщины, выходя замуж, — просто находят себе мужчину, который оплачивает их счета?

— Совершенно верно, — со вздохом согласился майор.

Елена внимательно взглянула на него, и ее обуяло озорство.

— Просто я меняю их немного чаще, чем среднестатистическая домохозяйка.

Вандам расхохотался и тут же словно превратился в другого человека — все его напряжение спало. Когда смех утих, он на мгновение абсолютно расслабился. Они посмотрели друг на друга. Момент прошел, и майор снова скрестил ноги. Повисло молчание. Елена чувствовала себя школьницей, не вовремя хихикнувшей на весь класс.

Вандам снова был серьезен.

— Главная проблема — это сбор информации, — сказал он. — Никто ничего не говорит англичанам. С вами все иначе. Вы египтянка. Вы можете поймать какие-то слухи, быть в курсе сплетен, которые до меня никогда не дойдут. Но поскольку вы еврейка, вы мне их передадите. По крайней мере я на это надеюсь.