Цепная реакция - Дмитрий Николаевич Поляков-Катин

Перед отплытием Каммлер подозвал к себе Фелера.

—Послушайте, капитан, — хмуро сказал он, — на борту лодки груз исключительной важности, можно сказать, национальный запас рейха. При попытке захватить его — его либо людей, его сопровождающих, — приказываю вам взорвать лодку со всем содержимым.

—Но как?

— В ваше отсутствие лодка была заминирована. Ключ полу́чите при посадке.

—А мои люди? Там одни мальчишки.

Каммлер остановил на нем взгляд, каким смотрят в воду:

—Я сказал — со всем содержимым. Вы солдат. Извольте выполнять приказание.

Фелер заглянул в глаза Каммлеру и молча отдал честь.

Добросовестным норвежским судоремонтникам Хортена хватило двух недель, чтобы устранить повреждения у пострадавшей U-234. К моменту окончания работ из Кристиансанна доставили несколько деревянных бочек с оксидом дейтерия — так называемой тяжелой водой — и погрузили их на лодку. Прибыли еще пассажиры — два японских офицера, и Фелеру пришлось списать на берег еще двоих матросов. Однако, когда он увидел грузовик с документацией и какими-то ящиками, которые японцы хотели взять с собой, то сказал твердое «нет»; им пришлось сжечь это всё прямо в доке.

В день начала Берлинской операции, когда войска Жукова и Конева, форсировав Одер, приступили к штурму Зееловских высот, чтобы двинуться в направлении немецкой столицы, норвежский патрульный катер вывел тяжело груженную U-234 из порта Хортен. Выйдя на открытую воду, подлодка взяла курс на северо-запад согласно утвержденному морскому пути, конечным пунктом которого был город Кобе, расположенный на острове Хонсю.

Подводная лодка Иоганна-Генриха Фелера перечеркивала всё, что было выстроено не только Шелленбергом — Гиммлером, но и Борманом, подрывая самое зыбкое, эфемерное, дорогостоящее, что есть в подковерной дипломатии, — доверие. После Гейдельберга была принята некая формула взаимодействия в треугольнике: нацисты — разведслужбы США и Британии — Ватикан. Были обозначены и даже опробованы маршруты «крысиных троп»: первый вёл из Германии в Испанию, второй — из Германии в Рим и Геную. Затем — в Южную Америку, в Африку или на Ближний Восток. Были согласованы первые списки будущих беглецов. И в этот момент Гитлер отдал прямой приказ Каммлеру сформировать груз с лучшими образцами «чудо-оружия» рейха, включая готовые компоненты атомной бомбы, и на грузовой подводной лодке отправить их в Японию. Фюрер надеялся, что, получив такой подарок, Хирохито воспользуется им в полной мере и оттянет на Дальний Восток внимание как минимум Рузвельта, а может, и Сталина. В идеале можно было синхронизировать подрыв атомного боезаряда на полях сражения в Германии и Японии.

Лодка обесценивала все козыри германской стороны в переговорах с Даллесом.

Не имея четкого представления о том, каких результатов в создании атомного боеприпаса достигли русские, руководство Манхэттенского проекта испытывало серьезный стресс. В каком-то смысле команда Оппенгеймера, подвергавшаяся всё большему давлению со стороны политического руководства, зашла в тупик. Для строительства урановой бомбы фатально не хватало обогащенного урана-235. Что касается плутониевой, то произведенные детонаторы действовали слишком медленно для запуска цепной реакции — проблема имплозии стала проклятием для Лос-Аламоса. Вопрос был не только в темпе научных изысканий, но и в самой организации проекта. Сверхцентрализация Манхэттенского проекта приводила к снижению оперативности управления всеми процессами на местах, а также к подавлению творческой инициативы сотрудников. К тому же почти всё, на что в Германии натыкался давящийся яростью Паш, были брошенные лаборатории без какого-либо оборудования, в которых неизвестно чем занимались. Положение не спас и известный физикохимик, доктор Вильгельм Грот, с подачи Гиммлера 17 апреля захваченный в Целле, да и то — британским подразделением миссии «Алсос».

При таком положении вещей внезапное появление немецкого супероружия — пусть и в небольшом количестве — в воюющей Японии могло вызвать у союзников деморализующий эффект, сравнимый с атомным взрывом; тогда ни о каких контактах с бонзами рейха не может быть и речи — Германию раздавят вместе с ними.

Борман горячо любил свою жену Герду и девять своих детей. Борман любил свою любовницу — красавицу актрису Маню Беренс. Он даже познакомил обеих женщин, и они подружились. В этом не было ничего странного: Герда придерживалась идеи полигамного брака, дабы общество восполняло потери, понесенные на поле битвы. Борман был сентиментальный человек. В его портмоне лежали фотографии Герды и Мани, друг против друга. Он смотрел на них, и сердце его сжималось от нежности. Он не мог допустить, чтобы его женщины и его дети подверглись обструкции после разгрома. Поэтому он решился на радикальное действие — во всяком случае, так ему хотелось думать.

Мюллер сел в БМВ-326 на углу в прах разнесённых Курфюрстендамм и Гекторштрассе. Вообще-то, Борман предпочитал «майбах», но передвигаться по Берлину в конце марта 45-го в роскошном автомобиле было неразумно. Проехав по Гекторштрассе до первого поворота, заваленного обломками разрушенных зданий, Борман приказал водителю остановиться и предложил Мюллеру выйти из машины. Там, среди лоснящихся серой копотью руин, они закурили, и Борман сказал:

—Слушайте меня внимательно, Мюллер, и постарайтесь за- помнить каждое слово. То, что я скажу, ляжет тяжким грузом на вас, поэтому не оступитесь. (Это «на вас» в устах Бормана прозвучало, как угроза.) В ближайшее время из порта… пока оставим за скобками, из какого порта… выйдет подводная лодка и направится к берегам Японии. На борту у нее, помимо новейших разработок ракетного оружия, будут все компоненты, которые требуются для быстрой сборки атомного боеприпаса.

Мюллер поднес сигарету к губам, чтобы затянуться, и замер на месте.

—Да, — хмуро продолжил Борман, — таково решение фюрера — передать всё японцам, чтобы они перевели внимание на себя. Приказы фюрера не обсуждаются, именно поэтому он поручил всю операцию Каммлеру.

Мюллер понимающе кивнул.

—Так вот, — Борман сплюнул себе под ноги, — пусть этот ваш Шольц шепнет Геверницу… не Даллесу, Даллес на виду, а Геверницу, когда будут пить кофе или что они там пьют тет- а-тет, чтобы никто не слышал… пусть сообщит ему эту новость. А также прибавит, что до момента отплытия я передам им следующую информацию: порт отправления, порт назначения, время отхода, подробный маршрут, а также тип подлодки. Этого хватит, чтобы они ее запеленговали, обнаружили и… что угодно: захватили или потопили — и то и другое для нас приемлемо.

—Я всё запомнил, господин рейхсляйтер, — сказал Мюллер.

—Но главное не это. Главное: всю информацию они получат при одном условии — предоставлении железобетонных гарантий создания коридора, по которому меня выведут, когда крах нашего рейха станет бесповоротно очевидным. — Он окинул мрачным взглядом напряженную фигуру