Цепная реакция - Дмитрий Николаевич Поляков-Катин

позавтракал в рыбацком ресторанчике, где меню состояло из утреннего улова самого повара, после чего пешком отправился в имение Геверница.

Его уже ждали. К моменту приближения ворота были отперты, в них замер крепкого вида привратник, больше похожий на охранника УСС, он проводил Хартмана на виллу, где уже собрались Геверниц, Леверхази, Конрад Вебке и Шольц. Служанка раздавала кофе, то и дело натыкаясь на крупного ньюфаундленда, который возбужденно вертелся меж незнакомых людей. Разговор порхал вокруг пустяков: погода, красоты Маджоре, итальянская кухня. Вебке держался настороженно. Шольц пытался шутить, но чувствовал себя не в своей шкуре. Все старались скрыть внутреннее напряжение.

Потом ньюфаундленда вывели вон. Из боковой двери вышел Даллес. Он любил появляться внезапно и не сразу, иногда сохранял инкогнито, назвавшись каким-нибудь «мистером Булом». На нем был свободного кроя серый костюм и фиолетовый платок на шее вместо галстука. С ничего не выражающим лицом он подошел к Хартману и поздоровался за руку, затем — к Вебке. Прежде чем подать руку Шольцу, он замешкался.

—Кристиан Шольц, — представился тот.

—Я знаю. — Даллес стиснул протянутую ладонь.

Геверниц предложил собравшимся перейти в соседнюю комнату. Почти всё ее пространство занимал старый восьмиугольный тосканский стол, под который были задвинуты шесть стульев с высокими спинками. На столе лежали стопки писчей бумаги, стояли стаканы с карандашами, пепельницы и кувшины с лимонной водой.

Как ни странно, никто не удивился отсутствию Бума и появлению Шольца вместо него.

Потеющий больше обычного из-за теплой погоды и оттого без конца вытирающий платком лицо, затылок и шею, толстяк Леверхази обратился к только что вернувшемуся из Германии Вебке с просьбой обрисовать положение с работами над ура- новой бомбой после проведенного в начале марта ряда испытаний немецкого атомного устройства в Тюрингии. Вебке оценивающе посмотрел на Шольца, который сидел смирно, и угрюмо ответил, что полной картины у него нет, так как проект много- кратно засекречен, к тому же находится под контролем обергруппенфюрера Каммлера, который напрямую подотчётен Гитлеру. В последнее время работы ведутся круглосуточно в три смены. Несмотря на разбомбленное предприятие той же «Дегусса» во Франкфурте, производство урана, а именно — выплавка, отливка и прокат, осуществляется в еще бо́льших объемах, а обогащенного в лабораториях урана хватило бы уже на несколько бомб. Вебке сообщил, что Гитлер посетил военный полигон в Ордруфе, после чего заявил, что скоро работы будут доведены до конца.

—Урановый боеприпас практически собран, — резким тоном сказал он и обвел американцев колючим взглядом. — Его конструкция, включая оболочку и взрыватель, довольно проста.

—Вы можете ее предоставить? — спросил Леверхази.

—Конечно. — Вебке поскреб скулу в пятнах недовыбритой щетины, с остатками высохшей мыльной пены возле мочки уха. — Но прежде, насколько я понимаю, нужно утвердить пункты наших договоренностей.

Геверниц что-то записал на бумаге и передвинул ее Даллесу.

—По-вашему, сколько времени потребуется, чтобы довести боеприпас до готовности? — спросил Леверхази.

—Месяц-полтора, — коротко бросил Вебке, скрестив руки на груди.

Геверниц допил кофе, который принес с собой, и попросил рассказать что-нибудь о Каммлере, дабы получить представление, что он за человек. Вебке никогда его не видел. В свою очередь, Шольц сказал, что Каммлер — человек долга. Добавить что-то к его портрету проблематично, ибо никто не может похвастаться близостью с Каммлером. Описывать его личность — все равно что говорить о личности машины, как образно выразился Шольц. Умный, высокообразованный, инженер по призванию, перфекционист, в настоящий момент под его контроль отдана вся ракетная программа рейха, включая Фау, а вместе с ней урановая. Возглавляет группу С (строительство) Главного экономического управления СС, курируя строительные работы и поставки рабочей силы из концлагерей. Есть и иные сферы ответственности, о которых можно только догадываться, что-то связанное с передовыми технологиями, вроде реактивных двигателей и управляемых снарядов, но — предположительно.

—Можно найти с ним общий язык? — спросил Геверниц.

—Не исключено, — сказал Шольц. — Но надо помнить, что Каммлер — человек Бормана.

—А как же Гиммлер?

—И Гиммлера, — кивнул Шольц и, помолчав, вздохнул: — В том и проблема.

По затянувшейся паузе можно было понять, что Геверниц оценил изворотливость нового участника переговоров. Потом он спросил:

—Ну, хорошо, а полковник Фосс, как вы считаете, он будет разговаривать?

— Вы имеете в виду Вильгельма Фосса, гендиректора «Шкоды», финансиста Каммлера? — С озадаченным видом Шольц покачал головой. — Насколько мне известно, он отчитывается непосредственно перед рейхсфюрером. Об этом надо говорить отдельно.

—С кем?

—С тем, кто способен принимать решения.

—Каммлер — конструктор, — проворчал Вебке. — Он ничего не смыслит в физике.

Леверхази залпом выпил стакан лимонной воды, размазал пот по взмокшему лбу и, отдуваясь, как после бани, спросил:

—Скажите, на какие лаборатории следует обратить внимание в первую очередь?

Вебке закатил глаза:

—Багге и Коршинг в Хейзингене, Гротте в Целле, фон Арденне в Берлине, Дибнер в Штадтильме. Ну, наверно, все-таки Гейзенберг, Хайгерлох… Хотя у него там уже чистая наука.

—А кого бы вы поставили в центр?

—Гм… Как ни странно, Дибнера.

—Почему странно?

—Выскочка. Но с мозгами.

—Можете подробнее описать, чем занимается каждая лаборатория?

—Могу, — легко ответил Вебке и уточнил: — Где-то в финале нашей встречи.

Геверниц пересекся взглядами с Даллесом и предложил:

—Господа, время к обеду. Давайте сделаем сорокаминутный перерыв. Гвидо может прогуляться по саду в обществе господина Вебке, а мы, если вы не против, составим компанию господину Шольцу.

Все поднялись с мест. Не проронивший ни слова Даллес покинул комнату первым, захватив записку Геверница, в которой было написано: «Шольц служит в гестапо».

Выйдя на воздух, Даллес сказал, поравнявшись с Хартманом:

—Идемте с нами, Лофгрен.

По тропке, струящейся с невысокого холма, они направились к небольшому шале, которое спряталось на его вершине внутри дубовой рощицы. Навстречу им попалась пара крепких садовников, один из которых при виде Даллеса машинально дернул руку к виску, но вовремя опомнился. В шале был накрыт стол с сигарами, кофе и пепельницей, вокруг которого все расселись. Воспользовался сигарами один Геверниц. Даллес не вынимал изо рта трубку, Хартман предпочел свои сигареты, а Шольц не курил. С первых минут Геверниц без лишних церемоний перешел к череде вопросов, связанных с положением внутри РСХА. Шольц отвечал охотно, ступенчато разъясняя щепетильные аспекты взаимоотношений руководства как в самом ведомстве Гиммлера, так и за его пределами. Он держал себя на удивление свободно, чувствовалось, что его неплохо проинструктировали.

Из его слов следовало, что СС, как самая мощная в Германии организация, сохранила свой