Александр Чагай - Каро-Кари

Ознакомительный фрагмент

В случае чего резидентура могла прибегнуть к собственным рычагам давления на посла. Обычно она располагала более детальной и важной информацией о стране пребывания, нежели мидовская служба, и при желании могла делиться ею или держать при себе. Если резидент хотел «свалить» посла, он старался показать центру, что его служба добывает по-настоящему ценные сведения, а мидовцы «гонят туфту».

Но, по большому счету, пикировки и разборки между службами были утомительны, даже изнурительны, внося напряженность в работу всего коллектива. Поэтому Старых, относившийся к числу тех резидентов, которые считали, что худой мир лучше доброй ссоры, старался избегать конфликтов и сглаживать возникавшие шероховатости. Он не хотел, чтобы его сотрудники давали повод для возникновения острых ситуаций. Именно это, по мнению Алексея Семеновича, делал Ксан, бросая вызов Талдашеву. Бахыт Бахытович принадлежал к семейству «ближних», но, являясь одновременно помощником посла во вопросам безопасности, успешно апеллировал к главе миссии. В общем, резидент встретил Ксана хмуро и недоброжелательно.

Кабинет был узким, как пенал. Письменный стол и шкафы занимали почти все пространство. Скорее, это был кабинетик, а не кабинет. Не сравнить с офисами резидентов ЦРУ или МИ-6. Старых там не бывал, но не сомневался в их повышенной комфортности.

Ксан протиснулся между столом для заседаний и книжным шкафом, опустился на приставной стул напротив шефа и поздоровался. Ответного приветствия не услышал, вместо этого Алексей Семенович спросил, резко и отрывисто:

– Чем сегодня занимаешься?

– Тем же, что и вчера, – Ксан позволил себе подерзить, все равно грозы не миновать. – Ядерка[8], терситуация[9], ну, теперь Ваха Хисратулов добавился.

– А разгребание дерьма? По-моему, ты на это время тратишь и меня заставляешь.

Старых говорил негромко, монотонно, но он был зол, и Ксан это сразу понял.

– Я тебя предупреждал – оставь Бахыта в покое. Его не изменить и не заменить, если ты к этому стремишься. Забыл?

– Не забыл, но куда было деваться. Позвонил Мичко…

– Мичко ему позвонил! Он что для тебя – авторитет? Начальник твой?

– Если вам достаточно версии Талдашева, могу не рассказывать.

– Ладно, излагай.

Ксан приободрился и рассказал о том, что произошло ночью. О покушении Караваева на алкогольные запасы посольства маленькой, но гордой европейской страны, о «бдительности» Андрея Орлова.

– И ты все уладил?

– Ну, да.

– Теперь почитай, что пишет твой узбекский друг. Он тебе в аппаратных играх сто очков вперед даст. – Алексей Семенович протянул лист бумаги с отпечатанным текстом и затейливой подписью офицера безопасности, с завитушками и закорючками.

– Чрезвычайному и полномочному послу Российской Федерации в Пакистане…

– Пока ты отсыпался, он заявление накатал. В половине девятого отнес в секретариат, копию – мне.

– Можно бы и наоборот.

– Да нет! Не можно. Когда ему надо, он вспоминает, что официально является помощником посла по вопросам безопасности. Не моим. Должность офицера безопасности еще в девяностые какие-то умники решили ликвидировать.

– Суть-то не меняется…

– Статус другой. Проще к главе миссии прискакать и пожаловаться. Взывать к справедливости. Но ты читай, читай. Можно вслух.

Текст был простой и ясный. «Ночью 17 августа, около 01.30, комендант В. Караваев, выполняя свои служебные обязанности, обходил территорию посольства по внешнему периметру…»

– Не подозревал, что перед комендантской службой такие задачи ставятся, – усмехнулся Ксан.

– А ты не смейся, в мире есть много такого, о чем ты не подозреваешь. Читай дальше.

– «…Неожиданно он услышал крики о помощи со стороны посольства, расположенного в шаговой доступности от нашей миссии, на другой стороне проспекта Зульфикара Али Бхутто…»

– Люблю этих паков! [10] – не удержался резидент. – Кривой проулок с растрескавшимся асфальтом, по нему шляются буйволы да ишаки, говно разбросано, а туда же, проспект! Дальше.

– «…Караваев бросился на зов…». Отважный Буратино, – хихикнул Ксан. – «…Бросился на зов, оперативно разобрался в случившемся и успокоил посла Мичко Желева. Выяснилось, что его напугал советник российского посольства К. Ремезов, который по неизвестной причине решил навестить Желева в этот неурочный час. Караваев и Ремезов вместе вернулись в посольство, однако дежурный комендант А. Орлов не сразу узнал их по причине плохой освещенности площадки перед главными воротами и, руководствуясь соображениями безопасности, не открывал их, пока не удостоверился в личности подошедших сотрудников. В связи с вышеизложенным вношу предложение объявить благодарность дежурным комендантам В. Караваеву и А. Орлову в приказе по посольству. Б. Талдашев».

– Ну, что? Тебя еще заставят писать объяснение по поводу твоего неурочного визита к болгарину. Зачем напугал Мичко?

– Хрена лысого, – пробормотал Ксан. – Сволочь этот Талдашев.

– Сволочь – не сволочь, а переиграл тебя.

– Мичко скажет, как было.

– Ни черта не скажет! – взорвался резидент. – Бахыт с ним на рыбалку и на охоту ездит, и дочку его, которая туберкулезом заболела, в российский санаторий устроил! У него все схвачено, понял? С ним осторожно, понял? У Бахыта один зять – депутат Госдумы, а другой газовыми делами в Узбекистане командует. И другие зацепки у него найдутся. Его сюда отдыхать прислали, и нечего с ним цапаться. Зубы обломаешь.

Ксан побагровел от ярости, но промолчал.

– Сам виноват. Нечего было к Мичко среди ночи переться, он тебе не брат, не сват и не кореш закадычный.

Ксан хотел возразить, но Старых не позволил.

– Хватит! Все! Закрыли тему, время для другого нужно. Телеграмму про Ваху видел?

– Я как раз из референтуры…

– И что?

– Еще одна головная боль. Пользы от этого деятеля никакой. А хлопот – полон рот.

– Но раз нам поручили пасти его и обеспечить безопасность, значит, надо обеспечить.

– Такого ублюдка не грех пришить, – проворчал Ксан.

– Эти разговорчики оставь для своего дружка Шантарского, – рассердился Старых. – Не забывай, где находишься и с кем говоришь.

Ксан вскочил и вытянулся «по струнке»:

– Слушаюсь товарищ полковник!

– Нечего ерничать, – уже беззлобно произнес резидент. – Намекаешь, что до генерала не дослужился?

– Что вы! – всплеснул руками Ксан. – Тут ведь личные качества и достижения во внимание не принимаются. Все дело в должности. Резидент в Нью-Дели – генеральская. А в Пакистане – только полковничья…

– Пользуешься тем, что не могу тебе уши надрать.

– Конечно. – Ксан присел. – Кто тогда Ваху охранять будет? И вообще работать…

– Да, и вообще, – кивнул Старых. – Чеченцы сюда зачастили, словно пятнадцать лет назад. Ты тогда тоже здесь был…

В те годы, на излете второй чеченской войны, в Пакистан регулярно наведывались эмиссары «Независимой Ичкерии», собиравшие пожертвования на борьбу с русскими. Они наладили тесные связи с местными клерикалами, развернув пропагандистскую кампанию и собирая средства на «святой джихад». Потом все как-то утихло. Чечня обрела некоторую стабильность, а пакистанские власти, заинтересованные в улучшении отношений с Москвой, пообещали не допускать антироссийских акций. Но вот теперь чеченский вопрос снова обострился, и Пакистан не остался в стороне. Ситуация вроде была принципиально иной, но, как и прежде, могла легко спровоцировать повышение террористической активности. Режим Горгуева в Чечне становился все более жестоким и авторитарным, ширилось оппозиционное движение. Боевики действовали в горах, другие бежали из республики, в том числе в Пакистан. Формировались боевые группировки, ставившие своей целью свержение диктатора, обосновавшегося в Грозном.

– Ваха – правая рука Горгуева, – напомнил резидент, – его спецпредставитель, заместитель министра внутренних дел. Но влияния у него больше, чем у министра. Какой-то он его родственник, Горгуева, не министра…

– Перевертыш, – хмыкнул Ксан. – Ренегат.

Резидент нахмурился.

– Когда-то был человеком Масхадова. Сколько крови пролил. Потом переметнулся. Умный. Вовремя предать – это не предать, а предвидеть. Только какого рожна ему надо в Пакистане?

– Ты читал депешу.

– «Расширение сотрудничества с целью роста взаимопонимания, религиозной терпимости, цивилизационного взаимопроникновения и с учетом установки на расширение внешних связей субъектов Федерации», – процитировал Ксан.

– Хорошая у тебя память.

– Мы такую белиберду каждый день читаем, невольно откладывается.

– А если откладывается, то должен понимать. Указание центра – есть указание центра.

– Да центр давно у Горгуева в заложниках! В Москве боятся, что в Чечне снова заваруха начнется. Горгуев – диктатор, зато порядок поддерживает. Деньги ему нужны, конечно, но сотрудничество с Пакистаном денег не принесет. И какое это может быть сотрудничество? Кроме остатков нефти у Чечни ничего нет. А эти остатки как доставлять? В канистрах горными тропами?