Лев Златкин - Охота на мух. Вновь распятый

Мальчишки вихрем помчались выполнять поручение и, не успел один принести халат, как другой привел начальника охраны.

Мир-Джавад жестом их отослал прочь, а когда остался вдвоем с начальником охраны, быстро зашептал ему на ухо:

— Принеси динамитный патрон, дверь будем вышибать, но так, чтобы не убить находящихся за нею. Ты, я помню, в школе диверсантов учился?

— Так точно, светлейший! Сбить дверь с петель, и все дела.

— Насчет болтовни тебя предупреждать, кажется, не надо?

— Приучен, шеф! Ни разу не подводил вас, вы же помните!

Лейла, услышав голос начальника охраны, заволновалась и быстро спрятала пленку в тайник, столь хитроумный, что обнаружить его было чрезвычайно трудным делом. Затем она спокойно открыла дверь:

— Пожалуйста, заходите! Я слышу, вы уже боевые действия готовите против одинокой слабой женщины.

Мир-Джавад прикинул ситуацию и коротко приказал начальнику охраны:

— Не уходи! — и зашел к Лейле в спальню.

Лейла уже стояла у окна и победно улыбалась мужу.

— Надеюсь, ты одумалась? — начал Мир-Джавад ласково и нежно. — Зачем тебе меня топить? Мы в одной лодке с тобой. Ну, поймала ты меня. Ну, и что? Я даю тебе хорошую цену: килограмм героина….

— Плевать я на тебя хотела! — и Лейла плюнула в Мир-Джавада. — Смотри, какие у меня запасы!

Лейла открыла свой сейф и продемонстрировала содержимое: коробки с ампулами морфия, пакеты марихуаны, кокаина и героина.

Мир-Джавад понял, что, кроме него, есть еще какой-то неизвестный поставщик и что в сейфе пленки нет. О существовании тайников во дворце он слыхал, но мало какие обнаружил, а Атабек не посвятил его в такие тонкости.

Мир-Джавад секунду посмотрел на жену и свистнул. В комнате мгновенно, словно материализовался из воздуха, оказался начальник охраны.

— Свяжи ее! — науськал Мир-Джавад.

И не успела Лейла закричать, как в одно мгновение была связана тонкой, но прочной бечевкой, которую главный телохранитель достал из своего кармана, а кляп сделал невозможным любой призыв к помощи, впрочем, Лейла от неожиданного нападения так испугалась, что забыла и думать про это.

А Мир-Джавад, глядя на ловкие действия начальника охраны, вдруг вспомнил, как много лет тому назад, когда он был еще всего-навсего заместителем начальника инквизиции края, он спросил как-то у молоденького инквизитора:

— Скажи, мой молодой друг, если я прикажу тебе убить собственную мать, ты выполнишь приказ?

Сложенный, как культурист, красавец-юноша, не моргнув глазом и даже не смутившись, четко ответил:

— Ваш приказ любой выполню! Я верю в вашу звезду! А гадалка мне предсказала, что наши жизни переплетены, поэтому, охраняя вашу жизнь, я сохраняю и свою.

И Мир-Джавад всегда помнил об этом…

— Выйди и подожди в коридоре!

Начальник охраны низко поклонился и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Мир-Джавад достал коробок со спичками и подсел к лежащей на полу жене:

— Слушай, безумная! Ты заставляешь меня идти на крайние меры, придется тебя пытать, самому пытать, не тащить же тебя в подвалы, людей стыдно.

И Мир-Джавад зажег спичку и показал кивком на пламя:

— Ты меня понимаешь, надеюсь!

Встретив полный ненависти взгляд Лейлы, Мир-Джавад ясно понял, что никакими пытками ему не удастся ее разговорить.

Он резко дунул на пламя спички и спрятал обгоревшую спичку обратно в коробок.

«А что, собственно говоря, я всполошился? — подумал он. — Спрятала, и бог с ней, с этой пленкой! Ее никогда не найдут, значит, надо сделать так, чтобы и она не смогла найти… Как говорит Великий Гаджу-сан: „Нет человека, нет проблемы“!..»

Мир-Джавад опять коротко свистнул. И вновь начальник стражи словно материализовался из воздуха.

— Держи ее крепче, чтобы не дергалась!

И Мир-Джавад достал из открытого сейфа десять доз героина, приготовил шприц и смесь, перетянул руку Лейле выше локтя и медленно, с наслаждением ввел ей в вену содержимое шприца.

«Вот он какой — конец! Вечный покой! Все исчезло: я вроде бы еще жива, но уже мертва, мыслю и безумна, вижу вечность и гнусную рожу мужа… О, Отец, как же ты ошибся. И твоя ошибка стоила жизни не только тебе, но и мне, и позора моей бедной девочки. Я давно заметила, что она беременна, но, глупая, была уверена, что от мальчика, с которым раньше дружила… Несчастный ребенок!.. Мидас превращал все в золото, а этот, к чему ни прикоснется, все разрушает. Боже мой, неужели не найдется на свете силы, которая преградит ему дорогу. Неужели, хотя бы и случайно, он не коснется и себя? Мидас превращал прикосновением в золото и пищу и воду, а все золото мира не утолит голода и жажды… Может, он и не от этого умер, может, я уже начинаю путать, может, он коснулся себя и превратился в слиток… Не все ли равно? Главное, пусть умрет! Главное, пусть умрет! Нельзя таким жить на белом свете. Это уже не свет, но — тьма!.. Сидит, ворон, ждет, когда я уйду в лучший мир, но лучший ли, чтобы клевать мое тело: первым делом выклюет мне глаза… чтобы не следили за ним… затем попытается найти пленку. Не старайся, не найдешь, хоть всю жизнь свою, мерзопакостную, проищешь. Никто не найдет! A-а! Вот почему он меня убил! Никто не найдет, а я уже никогда ничего не возьму в этом мире, в этой жизни… Неужели Бог опять создаст меня женщиной?.. Какая легкость в теле. Я уплываю. Как быстро от меня унеслась земля, все шире раскрывается небо, все ярче светит солнце. Я проношусь сквозь него за мгновение. И бездна, черная бездна проглатывает меня»…

Мир-Джавад попытался нащупать пульс у Лейлы, затем приложил ухо к груди.

— Дай зеркало! — тихо попросил он у начальника охраны.

— Какое зеркало? — не понял утомленный очередным убийством начальник охраны.

— Ручное, конечно! — зашипел, как рассерженный гусак, Мир-Джавад. — Вон, на столике возьми, платиновое…

Получив зеркало, Мир-Джавад поспешил приложить его к губам Лейлы поверхностью стекла, но поверхность осталась чистой, незамутненной.

— Еще тебе задание! — зашептал Мир-Джавад, хотя мог говорить и вполголоса, все равно его никто бы не услышал. — Как только ее обнаружат и увезут в клинику, бери двух ребят, асов по части «шмона», и все здесь перелопатить: всю переписку, фотопленки, деньги и ценности ко мне… Да приглядывай за мальчиками, запомни: вопрос жизни и смерти, как для меня, так и для тебя.

Вдвоем они развязали труп Лейлы и положили его бережно и осторожно на кровать. Мир-Джавад прикрыл сейф и вышел вслед за начальником охраны, даже не взглянув на убитую.

«И когда он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса. И я видел семь Ангелов, которые стояли перед Богом: и дано им семь труб. Первый Ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю, и третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела. Второй Ангел вострубил, и как бы большая гора, пылающая огнем, низверглась в море; и третья часть моря сделалась кровью, и умерла третья часть одушевленных тварей, живущих в море, и третья часть судов погибла. Третий Ангел вострубил, и поражена была третья часть солнца и третья часть луны, и третья часть звезд, так что затмилась третья часть их, и третья часть дня не светла была — так, как и ночи. И видел я и слышал одного Ангела, летящего посреди неба и говорящего громким голосом: горе, горе, горе живущим на земле от остальных трубных голосов трех Ангелов, которые будут трубить»… — Гаджу-сан посмотрел на огонь, пылающий в камине.

— Перегрызутся они без меня! — тихо зашептал он, обращаясь к языкам пламени. — Придется мне жить долго, что делать, страна без меня пропадет, я лишь один могу сдерживать эту свору бешеных псов. Я один только знаю, что нужно этой стране, что нужно всему миру… «От моря до моря»!.. Я не успею, другие завершат… Все моря! Все… Все земли! Все мои станут!

Провидица не погибла. После гибели всех огнепоклонников она, зная, что ее будут искать, отсиделась в убежище, что на всякий случай выстроили себе в горах еще в далеком прошлом ее предки.

А затем стала готовить месть. И Оя ничуть не преувеличивала, когда сказала, что его жертва превратилась в Фурию, и Васо воспринял провидицу как орудие возмездия.

Весь огонь своей души провидица посвятила смерти. Узнав имена тех, кто пулеметами расстрелял всю ее родню и соплеменников, провидица своей красотой заманивала их одного за другим в ловушку, а хранители убежища, единственные из огнепоклонников, кто спасся в беспощадной кровавой бойне, вязали пылких любовников, отвозили их ночью на то место, где некогда стояла ныне сожженная дотла деревня огнепоклонников, и живьем зарывали в песок…

Набив руку на исполнителях, провидица решила взяться за обидчиков. И первым в жертву был назначен Васо. Провидица долго не могла выбрать, какой смертью казнить его: четвертовать, сжечь, утопить в нечистотах, медленно распилить пополам… Ей хотелось всего сразу, ни один из этих способов в отдельности не казался ей достойным совершенного преступления.