Эпицентр - Дмитрий Николаевич Поляков-Катин

что в США, возможно, начались исследования по имплозивной схеме в разработке конструкции бомбы.

Неожиданно слова Ванина дополнил Берия:

— С ураном у них вроде возникли проблемы при проектировании мембран газовых диффузионных установок. Но это чисто технологическая сложность, а с этим в США всё благополучно — и мозги, и руки, и деньги есть в избытке.

— Короче говоря, всё говорит о том, — подытожил Ванин, — что американцы на прямой дороге к бомбе — урановой или плутониевой. Полтора, может, два года — и они её сделают. Хотя пока немцы их серьезно опережают, и американцы это понимают.

Повисло угрюмое молчание. Сталин задержался возле окна. На улице садовник ловил забежавшую откуда-то собаку, которая, поджав хвост, ловко уворачивалась от его нападений.

— Я никогда им не доверял до конца, — медленно произнес Сталин. — С Рузвельтом еще можно говорить. Но Черчилль, у него все карты крапленые. Я думаю, уже через месяц наши доблестные союзники высадятся во Франции и откроют Второй фронт. У нас не должно быть иллюзий: помощь наших союзников — это помощь не нам, а своим интересам из страха, что успехи Красной армии могут стать привлекательными для народов Европы. Они боятся, что мы первыми возьмем Берлин и можем на нем не остановиться. Есть такой сенатор в США — Трумэн, так вот он на второй день после нападения Гитлера на Советский Союз открыто заявил какой-то газете: «Если мы увидим, что выигрывают русские, мы будем помогать немцам. Если мы увидим, что выигрывают немцы, мы будем помогать русским. Пусть они убивают друг друга, а мы станем смотреть». Такая у них доктрина по отношению к нашей стране, к нашему народу. И она не поменялась. Она всегда была и будет такой. Понимаете меня? Не дай бог нам иметь дело с этим Трумэном.

Он нажал кнопку звонка. Вошел майор.

— Там собака прибежала, — сказал Сталин. — Покормите ее… У нас также не должно быть иллюзий, зачем англичанам и американцам понадобилась эта сверхмощная бомба, — продолжил он. — Разбить Гитлера? Нет. Доктрина не поменялась. Эта бомба предназначена нам. И только одно заставляет их спешить — то, что Гитлер может сделать эту бомбу первым и обрушить ее на них. В любом случае и бомба Гитлера, и бомба наших друзей, обе эти бомбы предназначены для нас. Они вонзят нам нож в спину, как только нашими руками уберут Гитлера с карты Европы. Вот с этой мыслью и должны работать наши физики, наши разведчики и наши руководители.

Он пристально посмотрел на Молотова, который сидел за столом удивительно неподвижно, глядя куда-то в стекла своих очков, и который, словно спиной почувствовав его взгляд, вдруг ожил, снял очки и двумя пальцами размял переносицу. Именно на него было возложено общее руководство советским урановым проектом.

Обремененный множеством обязанностей в качестве заместителя председателя ГКО, Молотов явно тяготился не совсем понятной ему задачей, к которой он относился с недоумением, формально. Сейчас, например, его больше волновала очередная реорганизация руководящих органов, затеянная Сталиным исключительно в целях упрочения своей личной власти: на протяжении всей войны он постоянно манипулировал крупными политическими фигурами, то ослаблял их, то усиливал, чтобы сбалансировать сферы влияния и не дать ни одному центру силы обрести самостоятельность. Молотов знал, что через неделю его лишат поста председателя Оперативного бюро ГКО и передадут его Берии. Молотов был занят выводом из войны Финляндии и Румынии, которые не вняли советскому ультиматуму и теперь должны были за это поплатиться. Ему было не до урановых котлов Курчатова. Он плохо в них разбирался.

— Работа лаборатории обеспечена государством в той мере, в какой позволяют возможности нашей экономики. Установлены производственные связи. Налажено устойчивое взаимодействие между лабораторией Игоря Васильевича, отраслевиками, профильными заводами и научными институтами. — Крупная, похожая на кувалду голова Молотова, казалось, с трудом поворачивалась на короткой шее. Можно было подумать, что он обессилен, даже истощен. Нарком иностранных дел был великолепным дипломатом. Говорил он ровно, обстоятельно, безэмоционально: — Проблема у нас с урановой рудой. Пока результаты неутешительные. Геологи ищут. По всей стране ищут. Залежи урана найдены в Киргизии, правда, в небольших количествах. Координация разведывательных работ возложена на академиков Вернадского и Хлопина. Вернадский жалуется в Управление геологии, но они ищут. Все силы брошены. Мало ее у нас. Не могут найти. Ищут.

— Хочу показать вам один документ, подписанный товарищем Курчатовым, — перебил его Сталин и протянул Молотову телеграмму. — В нем Курчатов официально обращается к Кафтанову с просьбой помочь получить пять килограммов прутьев из красной меди на Дорогомиловском заводе.

— Это не злой умысел, — заметил Молотов, прочитав телеграмму. — Такой порядок, форма.

— Порядок? — Сталин вернулся в кресло рядом с Молотовым, сел к нему вполоборота. — Если из-за этого вашего порядка мы плетемся в хвосте, теряем время, подвергаем угрозе страну, то надо менять порядок. Нам что важнее — страна или эта ваша форма? Порядок создают люди, а не Господь Бог. И если от работы Курчатова зависит судьба страны, дай ему такую форму, чтобы у всех от зубов отскакивало. Если не хотят их потерять. — Он вынул телеграмму из рук Молотова и сказал: — Давайте послушаем теперь, что скажет сам Игорь Васильевич. — Ладонь Сталина слегка покачнулась над столом: — Не надо вставать, товарищ Курчатов. С вашим ростом я буду ощущать себя пигмеем.

Губы Курчатова растянулись в вынужденной улыбке. Лицо побледнело.

— Я постараюсь быть кратким, товарищ Сталин. Не стану перечислять наши достижения: они есть, они существенные. За год мы смогли совершить прорыв в развитии работ по урану. Я подробно изложил это в докладе, который направил товарищу Молотову. Поэтому сейчас, здесь, пользуясь возможностью говорить прямо, хочу остановиться на трудностях, так как их устранение является условием успеха нашей программы. — Он отложил в сторону карандаш, который крутил в руках, словно хотел отбросить всё лишнее. — Главная проблема — это темп работы над проектом. Если темп не будет ускорен, наша работа обречена.

Лицо Сталина потемнело. В голосе прозвучало раздражение:

— Мы дали вам, товарищ Курчатов, много полномочий. Не меньше, чем Жукову на фронте. Результаты работы Жукова мы видим. Что мешает вам, с вашими полномочиями, добиваться таких же результатов на своем фронте?

Курчатов выпрямил спину, помедлил, прежде чем ответить:

— У Георгия Константиновича помимо полномочий есть несколько десятков дивизий, обеспеченных необходимой техникой и поддержкой тыла. Нам же приходится опираться в основном на свои полномочия. А этого слишком мало…

— Вы получаете всё, что требуете, — уточнил Молотов.

— В математике, Вячеслав Михайлович, о таких ситуациях говорят — условие необходимое, но недостаточное. Чтобы прямоугольник был квадратом,