Яблоко транзита - Хаим Калин

В последних числах января я с ним общался. Узнав, что Куршин из России выехал, мы с ним связались, наплевав на карантин. Опасаясь колпака русской разведки, снарядили в Германию его брата, жителя Бруклина, не без труда убедив передать Алексу номер для связи с ЦРУ.

Алекс позвонил и, в общем, пришелся ко двору, подтвердив прежнюю репутацию – парня, соответствующего уровню экстраординарной миссии, которую волею обстоятельств оседлал.

– Как, кстати, его угораздило? – встрял Холмгрен. – Не Нетаньяху ли сосватал другу Владимиру?

– Нет, по протоколу подобное вряд ли возможно, – пристально глядя на Холмгрена, причащал к загадкам закулисья Энди. – Такие союзы – каприз потустороннего, выплеск божественного начала. Если серьезно, отталкиваясь от традиционных оценок, то инициатор сотрудничества – российский президент. Пусть, выяснилось, им искусно манипулировали…

– Господин Холмгрен, – подключился к дискуссии Пол Стеймацки. – Я при случае сагу этого Тура Хейердала от политики изложу. Энди часа два взахлеб…

– Так вот, – продолжил представление человека-загадки Стецько, – Алекс мне приоткрыл: российский президент готов в 2024 г. покинуть Кремль, по крайней мере, на уровне самоощущений. В последних двух встречах не то чтобы президент об этом ему намекал – говорил о своем уходе, как о недалекой перспективе. Кроме того, просил Куршина познакомить с популярными маршрутами индивидуального туризма – тот в этом дока. Кроме того, Куршин, как и некоторые наши аналитики, зациклился на сентенции президента трехлетней давности: «Единственно, о чем мечтаю, это путешествовать – и не в бронированном лимузине, а налегке. Это то, что меня ворожит».

Напрашивается вопрос: можно ли воспринимать всерьез гипотезу Куршина, продукт голой интуиции, держа в уме прошлогодний конституционный переворот, практически увековечивавший режим ВВП? Оказалось можно, ибо Куршину вторят куда более известные эксперты российского политического дискурса. Схожа у этого круга и аргументация: продли президент свой статус еще на одну каденцию, неимоверные нагрузки должности, о которых многие даже не догадываются, уравновесят риски (а скорее, превзойдут их) утерять должностной иммунитет. Действительно, фатальный инфаркт/инсульт куда опаснее состязательного процесса, даже чреватого пожизненным заключением. Это еще не все. Куршин, как и его единомышленники, отмечают затухание президентского контура, пресыщение им рутиной публичной фигуры…

– Господа, вам не кажется, что мы погружаемся скорее в драматургию события, нежели в его анализ? Беллетристика не может служить подменой общепринятых причинно-следственных связей, – вздохнув, попенял Энди Стецько председатель форума.

– Но тут никуда не деться, шеф, – играл брокера межведомственных притирок Стеймацки. –Разведка – практикующие психоаналитики. Собственно, при их безрыбье без фрейдистских упражнений далеко не уедешь…

Холмгрен заразительно рассмеялся и, все еще содрогаясь от смеха, по-свойски махнул рукой Энди продолжать.

– В чем-то вы, господин Холмгрен, правы – пора сводить хаотичные элементы к общему знаменателю, – загонял отару смыслов на ночевку Энди. – Итак, сухой остаток. На взгляд Куршина, российский президент в стремлении увековечить свое президентство, в отличие от прочих автократов, жаждой власти не отягощен и руководствуется одним – сохранить свободу для себя, семьи и ближнего круга, чему президентское кресло служит гарантией. Причем, во главе перечня – семья, судя по недавним разоблачениям, достаточно ветвистая. Никаких прочих примесей в его базовой мотивации нет, полагает Куршин, чем отличается от прочих кремлеведов. То есть ни детских резей патриотизма, ни узколобого властолюбия, ни зова миссионерства. Программа президента со всеми ее максимами – это разминуться с пожизненным, разом оберегая от приговоров семью, в той или иной мере замешанную в его невиданных коррупционных преступлениях, часто как пассивные прокладки. При этом властная рутина ему настолько надоела, что свое кресло он хоть сегодня готов уступить, возникни только реальные, с запасом прочности гарантии судебного иммунитета.

В этой неопределенности и завязывается невероятное – одержимость ВВП Алексом Куршиным, малоизвестным публицистом. Причем, отнюдь не случайно. Дело в том, что у Куршина вышло создать алгоритм, позволяющий президенту выйти сухим из коррупционной воды. Как именно? Очень просто. Сдать ядерный чемоданчик вменяемому русскому политику в обмен на вид на жительство в Австрии, которая, отталкиваясь от интересов глобальной безопасности, обеспечит ВВП иммунитет от судебного преследования и, соответственно, отказ в экстрадиции.

Президент, ясное дело, не мог себя представить клянчащим приют у ненавистных ему западников, но не это определяло повестку. На тот момент преобладало: впервые сформулирован принцип, суливший ВВП надежную подушку безопасности. То есть недоверие президента ко всем и вся в части перспектив его выхода в отставку оказалось преувеличенным. Стало быть, шансы остаться на плаву в стране экономического и правового рейдерства, некогда им стимулированного, все-таки есть. Вопрос лишь времени и нужных кадров. А на худой конец, случись ливийский сценарий, и альпийская опция сойдет…

Что еще важно? Где тот свищ, через который вынесло мозг российского президента, пустившегося в авантюру – заиметь консультанта-иностранца, как оказалось, на крючке у нескольких спецслужб? Мистики тут никакой. Президент подсел на Куршина осознанно и зряче, увидев у будущего фаворита средоточие редких качеств, главное из которых – это провидческая оценка, насколько тяжелы и масштабны коррупционные преступления ВВП. Заметим, за три года до сенсационного разоблачения Навального «Дворец для Путина»! В истории человечества, отмечает Куршин, еще не умыкали полуострова, губернии, а то и целые округа, как это провернул клан ВВП. Как и ни у кого не выходило делать коррупционные подарки достоинством в миллиард евро с подземным хоккейным дворцом, дендрарием, оранжереей, церковью, чайным домиком, вертолетными площадками и несть числа прочей нередко бессмысленной роскоши.

Таким образом, узрев ахиллесову пяту президента, бывшей одной из ревностно оберегаемых в России тайн, Алекс Куршин, переместившись в Россию, заделался серым кардиналом национального транзита власти.

Вместе с тем президент, снедаемый страхом возмездия, не помышлял класть яйца в одну корзину безопасности. Извращенно поимев конституцию, обзаводится индульгенцией на очередные двенадцать лет неподсудности. То есть основательно прикрывает свои тылы, которые, он понимает, в перспективе столь же сейсмически нестабильны, как и японские острова. Следовательно, 2024 г. – приоритетный ориентир, для своего воплощения требующий смелых и нестандартных решений…

– Спасибо Энди, – подал голос Холмгрен, давая знать, что регламент, хоть и не объявленный, себя исчерпал.

У Стеймацки и Стецько, казалось, заострились уши, и они почти синхронно подались вперед. Похоже, наступал момент истины, который в известной степени был обязан им. Ведь они славно потрудились, перелопатив кучу материалов по теме. Пол и вовсе блеснул, рассмотрев в последней статье безвестного ему Куршина далеко идущие выводы. После чего снесся с ЦРУ и за два дня не только погрузился в предмет, но и разнообразил кейс Куршина самобытными оценками человека со стороны.

– Ребята, думаю, ваш ждет повышение по службе, по крайней мере, я буду рекомендовать, – заговорил после некой прикидки Холмгрен. – Завидная точность мысли и знание предмета в сфере, чье значение трудно переоценить. Если уход ВВП в