Неучтённый фактор - Олег Георгиевич Маркеев
Неучтённый фактор читать книгу онлайн
В «Неучтённом факторе» Олег Маркеев довёл до максимума все негативные тенденции сегодняшнего дня и наложил их на прогнозы учёных о грядущей глобальной катастрофе. Получился мир, в котором страшно жить. Это не то будущее, о котором мечтали. Это кошмарный сон накануне Страшного суда.
Главный герой сериала «Странник» Максим Максимов оказывается в недалёком будущем. На руинах мира, пережившего Катастрофу, идёт война всех против всех. Политики продолжают грызню за власть, спецслужбы плетут интриги, армии террористов и банды уголовников терзают страну. Кажется, что в этом мире не осталось места для любви, чести и подвига. Но это не так, пока ещё жив последний воин Ордена Полярного орла. Он готов пожертвовать собой, чтобы подарить миру надежду.
Новый, самый неожиданный роман известного автора политических детективов.
Командира группы захвата Петровский про себя окрестил «Орангутангом с гранатой», шуточки у верзилы соответствовали внешности.
Машину опять тряхнуло. Резкая боль через позвоночник ударила прямо в мозг.
— Твою мать… Суки-комендаши, упустили из-под носа! — Петровский уже не знал, на ком сорвать злобу.
— Во-во! Его гасить надо было по счёту раз. Клиент по литеру «А» проходит, а они сопли жевали. Кстати, кто сказал, что он живой нужен?
— Начальство.
— Твоё?
— «Центр». Не разобрались, спустили указивку. А нам отдуваться.
Верзила тяжко вздохнул.
— Как говорится, всё шло путём, пока не вмешался Генштаб.
— Ты уже надумал, как его брать будем?
— А что мне думать? Вон, лошадь пускай думает, у неё голова — во! — Он на секунду оторвал руки от руля, показав предполагаемые размеры лошадиной головы. — Может, и нету там его, а? Он же к «железке» рвался. Вот и тю-тю литерной скоростью на первом же товарняке. Как мысль?
— Оптимист, бля, — поморщился Седой.
Верзила щёлкнул тангетой рации, в полутёмной кабине ярко вспыхнул малиновый огонёк.
— Центральный, ответь «Рамзесу».
— «Рамзес», на приёме Центральный, — прохрипела рация.
— «Полста пять». Подтвердите. Приём.
— Подтверждаю «полста пять». «Рамзай», «Рамзай», для вас информация. Выход из леса, квадрат двадцать два — одиннадцать, «по улитке» — шесть, квадрат двадцать два — двенадцать, «по улитке» — тройка, перекрыты заслонами силами комендантской роты соседней вч. Работают на частоте 442, позывной «первого» — «Шмель». Организуйте взаимодействие. Как понял, приём?
— Позаботились, спасибо! — Верзила шлёпнул микрофоном по колену. — Нет, ты видал, а? — обратился он к Петровскому. — Здесь в округе кроме стройбата с лопатами не фига нет! Ну, сейчас будет делов! Сейчас навоюемся!
— «Рамзес», приём! — позвала рация.
Верзила вновь поднёс микрофон к губам.
— Да на приёме я! Чем ещё обрадуешь?
— Больше для вас ничего не имею. Конец связи!
Верзила отшвырнул микрофон на «торпеду». Распахнул на колене планшетку.
— Идиоты, блин! — простонал он.
— Что? — насторожился Петровский.
— Через плечо! Они ему, козлы, в Переделкино уйти не дали.
— А в посёлке разве было бы легче?
— Там было бы иначе.
Петровский посмотрел из-за его плеча на лес.
Хмарь, слякоть, а главное — ни черта не видно вокруг. Он, выросший в городе, всегда испытывал инстинктивный страх перед чуждым лесным миром. Меньше всего сейчас хотелось идти туда, в темноту, наполненную скрытой незнакомой жизнью, да ещё с возможность получить пулю из-под каждого куста.
Бронированный «ЗИЛ», вспугнув ревуном блок-пост, перевалил через переезд. Охрана, увидев эмблему спецназа ГСБ на капоте и по бортам, не стала высовываться из-за бетонных плит.
У моста через речушку верзила остановил «ЗИЛ». Кулаком грохнул по стенке фургона.
— Подъём, кишкомоты! Хорош массу давить! К машине!!
За перегородкой послышалась возня и тихая ругань. Верзила вытащил из фиксатора на задней стенке автомат, распахнул дверь и выпрыгнул наружу.
Петровский выбрался на промозглый ветер. Зябко поднял воротник бушлата.
По правую руку чернел срез холма, густо утыканный надгробьями. Впереди чернели остовы разгромленных писательских дач.
«Ну и местечко!»
Он подошёл к перилам моста, сплюнув в чёрную воду.
Сзади горохом посыпались удары тяжёлых бутсов об асфальт.
Петровский смотрел на рослых парней в тёмных пятнистых комбинезонах. Они разминали ноги, тянулись сильными молодыми телами. Близкая опасность, казалось, только возбуждала их, кто-то что-то сказал вполголоса, и тут же остальные ответили дружным приглушённым смехом. Он поёжился и ещё выше задрал воротник бушлата.
— О, бля, рты раззявили! Даю минуту покурить, отлить, заправиться. И хорош лясы точит, Пеликан. — Верзила растолкал сгрудившихся вокруг него людей и подошёл к Петровскому.
— Не везёт, так не везёт от начала и до конца! Гнилое дело, сердцем чую. А ну их! — Он полез в карман за сигаретой. — Хорошая работа начинается после хорошего перекура.
Петровский прикурил от протянутой спички, покосился на верзилу и, придав голосу необходимую твёрдость, почему-то решил, что тот должен лучше реагировать на «командирский» тон, резко бросил:
— Тянем время, капитан! Выводи людей на рубеж, будем брать, пока не стемнело. Предупреждаю, огонь открывать только в крайнем случае!
Верзила лихорадочно пускал дым, разглядывая тёмную полосу железнодорожной насыпи, стараний Петровского не оценил, даже не пошевелился.
— Ты меня понял? Выводи людей! И вбей себе в башку…
Верзила с неимоверной для своих габаритов резкость, — Петровский только успел дрогнуть, — сгрёб его за грудки, так что хрустнуло в спине, пахнул в лицо табачным перегаром:
— Это я твою седую башку в землю вобью! По самые пятки, ясно?! Своими людьми командую я, ясно?! — Он оттолкнул Петровского. — Сиди и не выёживайся, командир грёбаный!
Он злобно пыхнул сигаретой.
— Завалишь дело, я рапорт напишу, запомни! — просипел Петровский.
— Да пошёл ты! Рапорт он накатает. На меня уже три тома «телег» накатали, а как такое задержание — я первый. Иди, Василь, рви задницу, спасай Родину! — Он выбросил сигарету в воду. — Извини, нервы. Третий выезд за день. И всё со стрельбой.
Верзила вздохнул, как заезженная лошадь.
— Василий, мне он живым нужен. Кровь из носу.
— Кровь уже пустили без тебя! Я сейчас типа взаимодействия с комендашами организовал. Они обрадовали: кажись, подстрелили они его.
— Насмерть?
— Твоими устами… Зацепили слегка. До леса дошкондыбал. — Василий закрыл глаза. — Не мешай. Чую я его, чую… Он умирать решил. Причём, с боем. Эх, плохо наше дело, башка седая!
— Что-то я тебя не пойму, Василий?
— А что тут, Седой, понимать? — пробормотал Василий, не открывая глаз. — Сидит сейчас твой клиент под кусточком и ждёт. Бить будет на любой шорох. А за лесом нас ждут обмочившиеся от страха бойцы, они, может быть,
