Под прицелом - Том Клэнси

— В Каире?

-Да. Папа был атташе военно-воздушных сил; мы провели пять лет в Египте, когда я училась в средней школе, и еще два года в Пакистане.

— Как там было?

— Мне нравилось. В детстве было тяжело переезжать, но я бы не променяла это ни на что в мире. К тому же я выучила арабский, что оказалось очень полезным.

Джек кивнул.

— Полагаю, при твоей работе так и есть.

Ему понравилась эта девушка. Она не важничала, не пыталась быть чрезмерно сексуальной или всезнающей. Очевидно, что она была очень умна, но в то же время относилась к этому с долей иронии.

И ещё она была очень сексуальна, и это было совершенно естественно.

Он не раз замечал, что она, казалось, снова переводит разговор на него.

— Итак, - сказала она с игривой улыбкой. — Рискну предположить, что ты живешь не в каретном сарае площадью четыреста квадратных футов, который субсидирует твой бывший профессор.

— У меня есть квартира в Коламбии. Это недалеко от работы. И недалеко от моих родителей в Балтиморе. А как же твоя семья?

Официант принес салаты, и Мелани начала рассказывать о ресторане. Джек задавался вопросом, обладала ли она просто одним из тех умов, которые имели привычку переходить к разным темам во время разговоров, или же она пыталась избежать темы своей семьи. Он не мог сказать, что это было, но многое пропускал мимо ушей.

Они вернулись к теме работы Джека. Он объяснял свою работу в "Хендли Ассошиэйтс" в самых скучных общих выражениях, какие только можно вообразить, не совсем лживых, но его объяснение изобиловало пробелами и секретами.

— Итак, - спросила она. — Когда твой отец снова станет президентом, за тобой повсюду будут следовать сотрудники Секретной службы. Это вызовет проблемы в вашем офисе?

Ты и понятия не имеешь, подумал Джек про себя. Он улыбнулся. — Ничего такого, к чему бы я не привык. Я отлично сдружился с парнями из моей охраны.

— И все же. Разве не душновато?

Джеку хотелось напустить на себя невозмутимый вид, но он сдержался. Она задавала ему честный вопрос и заслуживала прямого ответа.

— Вообще-то, да. Это было тяжело. Я не жду этого с нетерпением. Если мой папа станет президентом, я поговорю с ним и с мамой. Я веду довольно скромную жизнь. Я собираюсь отказаться от охраны.

— Это безопасно?

— Да, конечно. Я не волнуюсь, - он улыбнулся поверх своего бокала. — Разве вас, ребят из ЦРУ, не учат, как убить человека ложкой?

— Что-то вроде этого.

— Отлично. Ты можешь прикрывать мне спину.

— Я тебе не по карману, - сказала она со смехом.

Ужин был превосходным; беседа была веселой и текла своим чередом, за исключением того момента, когда Джек попытался еще раз расспросить Мелани о ее семье. Она так же мало рассказывала о семье, как и о ЦРУ.

Они вместе отправились домой после десяти; пешеходов на улицах поубавилось, и с Потомака дул холодный ветер.

Джек проводил ее по дорожке к двери ее крошечной квартирки.

— Мне было весело, - сказала Мелани.

— Мне тоже. Мы можем как-нибудь повторить?

— Конечно.

Они подошли к двери.

— Послушай, Джек. Мне лучше сразу покончить с этим. Я не целуюсь на первом свидании.

Райан улыбнулся.

— Я тоже.

Он протянул руку, которую она медленно взяла, стараясь скрыть изумление и смущение на лице.

— Доброй ночи. Я еще дам о себе знать.

— Я надеюсь на это.

Дом Найджела Эмблинга находился в центре Пешавара, недалеко от массивной и древней крепости Бала-Хисар, которая своими девяностофутовыми стенами возвышается над городом и землями вокруг него.

В городе кипела жизнь, но дом Эмблинга был тихим и чистым, идиллическим оазисом растений и цветочных композиций, журчания фонтанов во внутреннем дворе и запаха старых книг и полироли для мебели в очень британском кабинете на втором этаже.

Эмблинг сидел рядом с Дрисколлом за широким столом в его кабинете. Напротив них тридцатипятилетний майор Мохаммед аль-Даркур был одет в гражданскую одежду западного образца - коричневые брюки и черную рубашку на пуговицах. аль-Даркур пришел один к Эмблингу, чтобы встретиться с человеком, которого он принял за офицера ЦРУ. Он сделал все возможное, чтобы установить подлинность человека, которого ему представили как Сэма, но Дрисколл отклонил его вопросы о других офицерах ЦРУ, с которыми аль-Даркур сталкивался, работая с УМР.

Это пошло на пользу Дрисколлу. По мнению аль-Даркура, ЦРУ слишком поддерживало элементы пакистанской разведки. Элементы, о которых знал аль-Даркур, активно работали против них. Он считал ЦРУ и, соответственно, Америку наивными и слишком готовыми доверять тем, кто на словах отстаивал общие ценности двух организаций.

Тот факт, что Сэм, похоже, работал вне рамок американской разведки, уже окопавшейся в Пакистане, и то, что Сэм, похоже, подозревал самого аль-Даркура, только укрепили мнение пакистанского майора об этом человеке.

— Я сделал все, что мог, чтобы разобраться с этим парнем, Реханом, - сказал Эмблинг. — Он чертова загадка.

Сэм согласился.

— Мы тоже стараемся со своей стороны. Он проделал огромную работу по заметанию следов в своей карьере. Похоже, он только что материализовался в качестве высокопоставленного сотрудника СПО, работающего на УМР.

— Нелегко сделать это в СБ. Эти ребята обожают свои церемонии, их всегда фотографируют и награждают той или иной безделушкой за тот или иной поступок. Они научились помпезности и обстоятельности у нас, англичан, и я могу сказать с небольшой долей гордости, что мы демонстрируем себя военными, как никто другой.

— Но фотографий Рехана нет?

— Несколько есть, но сделаны они много-много лет назад, когда он был молодым офицером. Иначе он просто кровавая тень.

— Но больше нет. Что изменилось?

— Именно это мы с Мохаммедом и пытаемся выяснить.

Аль-Даркур сказал:

— Упомянутая единственная причина, о которой я могу думать, заключается в том, что его для чего-то готовят. Генерал-лейтенант, глава УМР, возможно, когда-нибудь даже глава Сил Безопасности. Я полагаю, что он работает над переворотом, но,