Последняя ночь в Бейруте - Вячеслав Иванович Катамидзе

как в кафе вошел человек лет сорока, высокий, стройный и с сединой в густых вьющихся волосах. Одет он был в рыжую кожаную куртку и голубые джинсы. Он обвел кафе глазами, поймал взгляд Бартона и улыбнулся ему.

Они обменялись рукопожатиями, и Вадид подозвал официанта и сказал ему несколько слов по-арабски. Тот бросился выполнять заказ.

Вадид скинул куртку, под которой оказалась джинсовая рубашка, и, хлопнув Бартона по колену, сказал весело:

— Я испытываю такое чувство, как будто в моей жизни происходит очень важное событие. Я имею честь сотрудничать с мистером Кристофером Бартоном! С самим Бартоном из Скотленд-Ярда, леди и джентльмены! Никогда не мог даже подумать, что это может случиться.

Бартон смутился:

— Не такая уж я и знаменитость. Старый полицейский, скоро на пенсию. Но вот глядя на вас, я завидую новому поколению копов. Молодые, спортивные, великолепно знающие компьютерные премудрости! Это я должен восхищаться, радоваться, что работаю с вами!

Вадид покачал головой:

— Вы не только замечательный детектив, но и настоящий английский джентльмен, мистер Бартон… Разрешите, я закурю?

— Курите, конечно, — кивнул Бартон.

По сигналу Вадида официант раздвинул стеклянную дверь за его спиной, и он с удовольствием затянулся ливанской сигаретой «Сидарз».

— Первая сигарета за день, — сказал Вадид. — Знаете, я курю всего четыре сигареты в день.

— Это не имеет значения, — покривился Бартон. — Что одна, что тридцать. Если даже вы курите мало, то портите здоровье все равно.

— Вы никогда не курили?

— Я и сейчас иногда курю. Трубку. Но если куда-то еду, не беру ее с собой. Такая превентивная мера. Кстати, где вы изучали английский язык с американским произношением?

— Я учился в Америке. Целых пять лет.

Им принесли ливанский кофе в микроскопических чашечках и две плиточки ливанского шоколада с мятой.

— Теперь мы можем начинать беседовать как настоящие ливанцы, — засмеялся Вадид. — Вы, наверное, знаете, что у нас разговор без чашки кофе не складывается.

— Тогда начнем. Закончено ли дело об убийстве?

— Теоретически да. Практически оно будет тянуться еще месяца три. Будут собираться справки, документы, будет постановление суда, официальный отчет, соответствующие письма в ваше посольство, в МИД, в МВД, семье погибшей. Но все, что нужно было знать детективам, они, судя по всему, знают.

— Если знают они, то, насколько я понимаю, знаете и вы.

— Полагаю, что да.

— Первый вопрос: знал ли убийца женщину?

— Он утверждал, что знал. И раз десять ее отвозил из посольства домой, почти всегда поздно вечером. Она даже просила диспетчеров компании «Такси Томми», чтобы они присылали ей Малика. Видимо, у них сложились приятельские отношения.

— Он относился к ней по-дружески, а потом попытался изнасиловать и убил.

— Он не признался, что убил ее.

— Что? — встрепенулся Бартон. — А в наших газетах писали, что он сознался в содеянном.

— Ничего подобного. Он вообще был обвинен в преступлении на основании съемок камер видеонаблюдения. Никаких свидетелей преступления нет, и это, видимо, дало ему право все отрицать.

— То есть ни его самого, ни его машину никто не опознавал?

— Был опознан номер его машины.

— Номер могли заменить.

— Да, верно. Но тогда кто и как?

— Это уже другой вопрос… Были ли найдены на трупе следы его ДНК? Сперма? Пот? Волосы?

— Нет, ничего этого не было найдено. Он не смог ее изнасиловать, она сопротивлялась.

— Но тогда под ее ногтями должны были остаться мельчайшие следы его кожи, ткани, его волосы, наконец?

— Нет, он все замыл спиртом.

— Спиртом? А он мусульманин?

— Нет, он из семьи ливанских христиан. Но в церковь не ходил.

— И что, все христиане таскают с собой в машине спирт?

— Кое-кто возит, я думаю. Для технических целей.

— Пусть так. Ну, и как же он ее убил?

— Накинул на шею шнурок и задушил. Он — здоровый парень.

— Но вся картина преступления осталась для вас неясной, правда? Ведь этот Малик был убит на следующий же день? Не было ни следственного эксперимента, ни тщательного изучения мотивов.

— Верно. Но Малик так яростно все отрицал, что это внушило следователям уверенность в том, что это сделал он.

— Странная логика!

— Нет, совсем не странная, — возразил Вадид. — Нужно очень многое иметь в виду. Темперамент, взрыв страстей, мужчина, у которого никогда не было женщины, преступление в состоянии аффекта… Все это вместе у нас случается, поверьте.

— Как часто в последние пять лет у вас имели место преступления аналогичного характера?

— У меня нет статистики таких преступлений, — признался Вадид.

— И напрасно: она могла бы сейчас кое-что нам подсказать. Честно говоря, у меня есть подозрение, что ваш Малик не был виновен в убийстве Мэри Белл. Похоже, тут действовал опытный преступник, может быть даже профессионал.

— Но Малик уже был судим. Он пытался провезти в Ливан большую партию афганского героина.

— Когда? — тут же спросил Бартон.

— Четыре года назад, — ответил Вадид. — Он не был участником операции, его наркоторговцы задействовали уже в аэропорту прилета, и он получил всего год тюрьмы. Но в тюрьме люди проходят отличную школу и часто становятся хуже, чем были.

— Пусть так. Но смотрите, он ведь работал, он не был членом банды и не был настолько опытен, чтобы заметать следы так, как это сделал он.

— Мистер Бартон, — мягко проговорил Вадид, — судя по тому, что я от вас сейчас услышал, британский МИД очень хочет, чтобы дело имело политическую окраску, хотя для нас это — чисто бытовое преступление. Поверьте, наши следователи — профессионалы, они раскрыли уже не одно преступление и хорошо знают местные условия.

Бартон улыбнулся:

— Дорогой Вадид, даже в самом безумном сне я бы не попытался учить ваших парней делать свою работу. Но ведь никто не может запретить мне в чем-то сомневаться. Я всегда сомневаюсь. Я сомневаюсь даже тогда, когда все, казалось бы, очевидно. Более того, я всегда начинаю с сомнений. Когда они развеяны, работать становится намного проще.

Вадид, улыбнувшись, кивнул:

— Интересный метод.

— Не метод, сэр: это черта моего характера… Вы поможете мне завтра? Я бы хотел восстановить по минутам тот злополучный день, когда Мэри погибла. И проехать по всем местам, связанным с этим делом.

— Это моя работа, мистер Бартон; я назначен вашим временным помощником. Когда вы хотели бы начать?

— Сразу после завтрака. Не позже десяти.

— У подъезда отеля в десять часов, — сказал Вадид. — Синий «датсун».

IX

Бартон обедал долго.

Он любил ливанскую кухню и часто ходил в Лондоне в ливанский ресторан «Маруш». В ресторане гостиницы, в которой он поселился, был шведский стол: можно было самому брать любые горячие блюда из десятков мармитов.