Михель Гавен - Три дня в Сирии

— Хорошо, госпожа, обязательно. Вам нужна еще какая-то помощь? — спросил Милюк.

— Я сразу не могу сказать. Мне надо ознакомиться с медикаментами и аппаратурой, — задумчиво произнесла молодая женщина.

— Тогда вот здесь телефон. Вы можете вызвать меня по нему. Ничего набирать не надо, просто снимите трубку и говорите, — показал Милюк на аппарат в углу комнаты на столике.

— Благодарю, — ответила Джин.

— Я к вашим услугам, госпожа, — произнес, слегка поклонившись, Милюк и вышел.

Джин сняла с вешалки белоснежный халат, надела, подошла к Милисе.

— Ты тоже надень, — повернувшись, приказала молодая женщина Снежане. — Все-таки надо соблюдать осторожность. Для нее любая, самая незначительная, инфекция может оказаться сейчас смертельной.

— Хорошо, конечно, — ответила та послушно.

— Так, чего у нас здесь. Здравствуйте, Кала.

Сиделка привстала при приближении русской. Черные мрачные одежды Кала сменила на более светлые, ярко-синие. Широкое, покрытое оспинами лицо все так же неподвижно выражало полное равнодушие, но, как поняла Джин, со своими обязанностями, несмотря на не совсем приятную внешность, женщина справлялась исправно. У Милисы наблюдались явные улучшения — отечность спала, шрамы подсохли и покрылись корочкой. Они уже не казались такими уродливыми, а личинки пропали. «Интересно было бы услышать слова полковника Логинова, увидевшего сейчас, в здравом уме и трезвой памяти, сотворенное его руками. Неужели он совсем бездушный?» — подумала Джин, глядя на Милису.

— Она спит. Устала в дороге от жары, — тихо сказала Кала. Пожалуй, впервые за все время Джин услышала ее голос.

— Хорошо, — кивнула Джин. — Сон порой лечит лучше любых лекарств. Организм восстанавливает силы для дальнейшей борьбы. Когда положение тяжелое, человек не спит, он лишь проваливается в забытье, но это не сон. Здесь же я вижу, дело пошло на лад. Вы постарались, Кала, спасибо, — она с улыбкой взглянула на женщину. Та тоже ответила ей едва заметной улыбкой. — Как только Милиса проснется, мы сделаем ей экспресс-анализ крови, кардиограмму сердца, проверим давление и тогда можно будет решить, какие лекарства использовать для лечения этих шрамов, — объясняла Джин, подойдя к аппаратуре. — После капельниц токсическое заражение должно снизиться. Да, так и есть, иначе личинки бы не исчезли. Теперь мы можем применять мази, и выздоровление пойдет еще быстрее. Что же у нас здесь? — сама у себя спросила молодая женщина, подойдя к столу с лекарствами, и, едва взглянув, заключила: — Всего достаточно. Вы можете пока немного отдохнуть, Кала, — миролюбиво сказала Джин, отпуская сиделку. — Мы побудем с больной. Когда вы понадобитесь, мы вас позовем. Ступайте, комната отдыха — напротив моей. Вторая дверь слева. Там открыто.

— Благодарю вас, госпожа, — поклонилась Кала, выходя из комнаты.

— Что сказал Бабак? — спросила Джин, дождавшись, пока за сиделкой закроется дверь.

Она присела на стул рядом с Милисой, наблюдая, как она спокойно дышит во сне.

— Он знает пятерых человек из его района. Его соседи, можно сказать. У всех огнестрельные ранения, а один парень вообще очень тяжелый. Родственники категорически не согласны выдавать их кому-нибудь. Ясное дело, боятся. Они даже информацию выдают скупо, поэтому людей может быть и больше, только родственники все равно не скажут.

— Понятно. В любом деле главное — начало. Если хотя бы пятерым окажут помощь и они не пострадают, то объявятся и остальные. Бабак точно знает их адреса? — заинтересованно спросила Джин.

— Да, но он мне их не давал. Я и не спрашивала, Как-то в голову не пришло, — простодушно ответила Снежана.

— Пока не нужно. Сначала мы получим гарантии, выслушаем предложения госпожи Асад. Если она ни на что не решится, тогда еще лучше, ведь просто меньше людей узнают адреса. Будем действовать подпольно, — выразила свое мнение ее собеседница.

— Бабак сказал, звоните в любое время. Он готов содействовать во всем, — сказала Снежана.

— Отлично. Мы, кажется, просыпаемся. Да, так и есть, — тихо произнесла Джин, привстав и заглядывая в лицо Милисе.

Больная повернула голову, приоткрыла глаза. Увидев обстановку вокруг, она явно испугалась. Обе ее руки приподнялись, как будто женщина хотела ими заслониться.

— Не нужно волноваться, — сказала Джин, ласково взяла ее за руки и уложила их на постель. — Все в порядке. Вы в надежном месте, и вас никто не тронет. Вы меня помните, Милиса? — с теплой улыбкой спросила она.

Женщина слегка кивнула. Действительно, увидев Джин, больная заметно успокоилась. Видимо, присутствие знакомого лица ассоциировалось у Милисы инстинктивно с облегчением боли, со спасением.

— Сейчас мы сделаем анализы, — проговорила Джин и подошла к аппаратуре, — а потом покушаем, то есть сделаем капельницы. Очень скоро вы сможете кушать сами, причем все по вашему желанию и вкусу, — с улыбкой она посмотрела на Милису.

Женщина неотрывно смотрела на Джин, глаза ее увлажнились, а по изуродованной щеке скользнула слеза.

— Не надо, не надо, — сказала Снежана и, наклонившись, вытерла слезы салфеткой. — Лишнее, верно? — она взглянула на Джин, дожидаясь утвердительного ответа.

— Конечно, — согласилась та. — Состояние явно улучшается, и надо помогать организму, а не расстраивать его. Все образуется, — доброжелательно произнесла Джин.

Сделав прокол, она набрала кровь из вены. Тут же анализатор выдал молодой женщине данные по составу.

— Что ж, РОЭ высокое, — сказала Джин, просмотрев их, — но надо думать, оно значительно ниже изначального показателя. Даже терпимо. Сердце, — задумчиво продолжила она и подошла к монитору. — Есть перебои, но тоже неудивительно. Кровь еще густая, и ее тяжело проталкивать по сосудам, а вот давление уже близится к норме. Сейчас мы поставим физраствор, потом глюкозу, сделаем уколы, — Джин разорвала пакет с одноразовыми шприцами и капельницами. — Снежана, позови Калу, — попросила она. — Я покажу, какую мазь теперь надо будет накладывать на раны. Спасибо луку и пальмовому маслу, они нас спасли, но теперь очередь за более эффективными средствами. Они нам уже не повредят.

— Сейчас, — кивнула Снежана и вышла из палаты.

В данный момент в углу зазвонил телефон. Это была внутренняя связь. Джин вздрогнула. Она совсем забыла об аппарате. Положив в контейнер давно набранный шприц с лекарством, молодая женщина подошла и взяла трубку.

— Это Милюк Раджахи. К вам приехали, госпожа. Машина господина Логинова. Вы выйдете? — услышала она на другом конце провода знакомый голос.

Джин на мгновение растерялась, но потом, собравшись с мыслями, решительно ответила:

— Нет. Я не выйду, Милюк. Я ставлю капельницу больной. Пусть ждут, если желают, а лучше уезжают. Я нескоро освобожусь.

— Хорошо, я передам, госпожа, — ответил Милюк. — Я позвонил госпоже аль-Асад. Они начали процедуры, а госпожа наблюдает за ходом лечения, которое проводится в согласии с вашими указаниями, — добавил он.

— Спасибо, Милюк, — Джин повесила трубку.

«Логинов прислал машину. Сколько времени, — она посмотрела на часы, — не прошло и часа, как он уехал. Нетерпелив. Как же гости Бориса из Москвы? Бросил их на заместителей?» Впрочем, она категорически не хотела ехать в Зейтум, сколько бы раз машина ни приезжала за ней. Во-первых, не надо торопиться делать все по указу этого избалованного генеральского сынка. Если ему надо, он еще раз о себе напомнит. Кроме того, Джин надо обязательно увидеться с Бушрой аль-Асад для разрешения проблемы с ранеными, о которых она просила узнать Бабака. Жизнь простых людей казалась молодой женщине куда важнее пустых прихотей. «Третье. Чем дольше Борис Логинов будет держаться от меня на расстоянии, тем безопаснее, хотя мне и хочется узнать реальную обстановку дел в Зейтуме», — подумала Джин.

— Вот и мы, — сказала заглянувшая в палату Снежана, а за ней появилась и Кала. — Что случилось? — встревоженно спросила девушка, увидев озабоченное лицо Джин.

— Нет, ничего, наверное, просто устала, — улыбнулась молодая женщина. — Кала, вы перекусили? Умылись? — участливо поинтересовалась она.

— Да, благодарю, госпожа, — ответила та.

— Тогда давайте я покажу вам, какие мази теперь надо использовать и как. Подойдите сюда, — пригласила ее Джин.

— Слушай, я в окно видела, там какой-то франт приперся, — усмехнулась Снежана и уселась в кресло Калы, стоявшее перед кроватью Милисы. — На красной машине, здоровый такой, но ничего вроде на рожу, симпатичный. Не араб, а даже на славянина смахивает. Все что-то охранникам доказывает, но они его не пускают. Мне кажется, я его где-то видела. Наверное, к Мустафе захаживал, там-то кого только не было.

«Логинов приехал сам? Это неожиданно», — подумала обомлевшая Джин и чуть не выронила тюбик с мазью из рук.