"Коллекция военных приключений. Вече-3". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Богомолов Владимир Осипович

Некоторое время он барабанил пальцем по столу.

— А что сказать Гавриловой? — неожиданно спросил Бураков.

— Что? — не понял вопроса Иван Васильевич.

— Вы обещали через меня сообщить Лене Гавриловой о содержимом коробочки.

— Да, да… Скажите ей, что в коробочке были… Что бы там могло быть?

— Лекарство, — подсказал Трифонов. — Пенициллин.

— Нет. Это малоинтересно… — возразил Иван Васильевич. — Скажите ей, что там были капсюли для гранат. Каких-нибудь особенных гранат. Самовзрывающихся, что ли…

36. Заключение

Прошел месяц. Сергей Дмитриевич вернулся из Москвы, но не переехал в отремонтированную квартиру, а продолжал жить и работать на заводе.

Лена вернулась в мастерскую и совмещала работу с учением.

Миша перебрался на судно, но иногда оставался ночевать в общежитии учебного комбината.

Утром пятнадцатого января тысяча девятьсот сорок четвертого года курсанты Балттехфлота шумно пришли в свою столовую. Среди них был и Миша Алексеев.

В самый разгар завтрака вдруг раздался страшный грохот. Стекла со звоном вылетели из всех окон столовой. Растерявшиеся и испуганные ребята повскакали с мест. Некоторые от страха полезли под столы, скамейки, кто-то бросился бежать, кто-то окаменел и не двигался.

Новый взрыв потряс воздух.

— Наши-и! — закричал что было сил Миша и побежал к выходу. — Наши бьют!

За Мишей устремились и остальные.

На середине Невы стоял крейсер «Киров». Стволы его орудий были направлены в сторону Пулкова. Залп за залпом он посылал фашистам смертоносные снаряды. Это — за Ленинград!

Но стрелял не только «Киров». Все батареи Ленинградского фронта били по врагу. Воздух гудел, содрогался от множества залпов.

И как не похож был этот грохот на грохот разрывавшихся три года фашистских бомб и снарядов! Радость, гордость, ликование в душе каждого ленинградца вызывал этот грохот.

Бейте их, сыны Ленинграда! Бейте без пощады! Гоните вон с родной земли!

Началось долгожданное наступление. И через несколько дней был опубликован приказ о полном разгроме врага под Ленинградом, о снятии трехлетней блокады.

Г. И. Матвеев

Матвеев Герман Иванович родился в 1904 году, в городе Кизел (Урал). В 1923–1925 годах учился в Москве, в Государственном институте театральных искусств (ГИТИС). С 1926 года проживает в Ленинграде.

С 1932 года Г. И. Матвеев выступает как драматург для взрослых, а затем и для детей. В кукольном театре. С. В. Образцова долгие годы шли его пьесы — «Волшебная Калоша», «Два Потапыча», «Пузан». (Имеются сборники пьес Г. И. Матвеева, выпущенные издательством «Искусство».)

Как прозаик для детей Г. И. Матвеев начал печататься с 1939 года, когда вышла в свет его приключенческая повесть «Одна ночь» — о пограничниках. После этого он написал приключенческая повесть «Зеленые цепочки» (1945), продолжение ее — повесть «Тайная схватка» (1948 г.), повесть о юных садоводах-мичуринцах «Новый сорт» (1948 г.), повесть о колхозных юннатах-мичуринцах «Первая весна» (1952 г.) и, наконец, школьную повесть «Семнадцатилетние» (1954 г.).

Последняя повесть Г. И. Матвеева «Тарантул» является завершающей, третьей книгой (после «Зеленых цепочек» и «Тайной схватки») о приключениях подростков, участников героической обороны Ленинграда во время Великой Отечественной войны.

Владимир МИХАНОВСКИЙ

ТЕНИ КОРОЛЕВСКОЙ ВПАДИНЫ

"Коллекция военных приключений"

ПРОЛОГ

Жесткая ковровая дорожка скрадывала шаги. Идя по коридорам, Талызин подумал, что здание, куда он явился по вызову, на самом деле гораздо больше, чем выглядит снаружи: этим несколько загадочным свойством обладают многие старинные особняки.

У двери с табличкой «14» он остановился и, внутренне подобравшись, постучал.

Откровенно говоря, вызов в Управление застал Ивана Александровича Талызина врасплох: он рассчитывал, что после возвращения из немецкого тыла, где он выполнил трудоемкое и сложное задание, ему дадут хотя бы недельку отдыха. «Разведчик предполагает, а начальство располагает», — улыбнувшись, подумал Талызин.

Кабинет, куда он вошел, был против ожидания невелик и отличался спартанской обстановкой: ничего лишнего.

Сидевший за столом человек в штатском вышел ему навстречу и радушно пожал руку.

— Присаживайся, — указал он на кресло. — Рад видеть в добром здравии.

За плотными шторами стрельчатого окна остался вечер, тревожный вечер военной Москвы.

Талызин окинул взглядом лепной карниз, обегавший по периметру высокий потолок, и поудобнее устроился и кресле, предчувствуя: разговор будет долгим.

Полковник Воронин переложил на столе несколько бумаг.

— Еще раз должен отметить, Иван Александрович, вы очень хорошо справились с заданием, — произнес он.

Талызин хотел что-то сказать, но хозяин кабинета жестом остановил его:

— Сильно устал?

Талызин не спешил с ответом.

— Говори, не стесняйся!

— Можно считать, что я в норме.

Андрей Федорович вздохнул, Талызину показалось — с облегчением.

— Немцы цепляются за все, чтобы переломить ход войны, — сказал после паузы старый разведчик, без видимой связи с предыдущим. — У нас появились сведения об очередном новом оружии немцев. Мы должны не опоздать с ответным ходом. И опередить союзников, которые, кажется, уже кое-что пронюхали. Суть дела такова: нам известно, что гитлеровцы сооружают где-то в районе балтийского побережья новый тип ракеты с серьезной начинкой…

— Я слышал об этом.

— Вот-вот. Мы замыслили кое-что по этому поводу. Хотим и тебя подключить.

— Я готов.

— Не сомневался в этом, Иван Александрович, — впервые за время разговора улыбнулся его собеседник. — Не стану скрывать: задание тебя ждет сложное, потруднее предыдущего. Речь идет как раз об этой самой начинке. Мы предполагаем, что немцы в пожарном порядке разрабатывают новое химическое оружие, которое может доставляться с помощью ракет.

— Значит, не взрывчатка?

Андрей Федорович покачал головой.

— Отравляющие вещества. ОВ широкого спектра действия. Может быть даже, нервно-паралитический газ.

— Но международные соглашения… Немцы ведь до сих пор не решались применять химическое оружие, — заметил Талызин.

— Верно, до сих пор не решались, — согласился Андрей Федорович. — И международные соглашения на сей счет имеют место. Но теперь ситуация на фронте резко изменилась. Смертельно раненный зверь способен на все… Наша задача — подготовить защиту против возможного удара немцев, — продолжал Андрей Федорович, — а для этого нам нужны полные сведения об этом новом оружии. Прежде всего, об ОВ какой группы идет речь. Но не только это. Надо знать их химическую формулу и саму природу вещества. Нашим ученым необходима, я бы сказал, опорная точка.

…Теперь, глубокой ночью, снова и снова прокручивая в памяти разговор с начальником Управления полковником Ворониным, Талызин не мог не признать, что дело ему и впрямь выпало заковыристое.

По сведениям, которые сообщили по тонкой и извилистой цепочке немецкие товарищи из Германии, в один из концентрационных лагерей под Гамбургом с месяц назад был брошен француз, до этого работавший в секретной лаборатории на мысе Свинемюнде.

О французе было известно немного: химик с ученой степенью, специалист в области синтеза высокомолекулярных соединений, в прошлом — работник крупнейшей парижской фирмы по производству взрывчатых веществ. Даже в Сорбонне преподавал… После того как немцы преодолели линию Мажино, попал в плен, работал на подземном предприятии. За попытку саботажа был арестован гестапо и брошен в концлагерь. Вот, пожалуй, и все. Имя, под которым он там, неизвестно, особых примет — кот наплакал: невысокого роста, тщедушный, очки носит… Человека по таким скудным признакам отыскать среди десятка тысяч заключенных — все равно что иголку в стоге сена. И потом: то, что француза бросили в лагерь… Что это? Оплошность немцев? Или ложный след, дезинформация? Немцы на такие дела мастаки…