Игорь Прелин - Автограф президента

Неужели наши расчеты не оправдались и они сегодня не приедут? А может, в их планы вообще не входит меня вербовать? Это мы так считаем, это нам хочется, чтобы они осуществили вербовочный подход, а им, может быть, это совсем ни к чему, у них другая задумка? Какая?!

От одной мысли о том, что все было зря, вся моя подготовка, весь мой настрой, банка сгущенки — все напрасно, что мы ошиблись, мне стало очень скверно. «Идиот, возомнил себя великим стратегом, тоже мне супершпион!» — это только самые лестные слова, которыми я себя наградил.

Прошло уже семь минут, никаких вербовщиков и в помине не было! Я был готов сделать себе харакири — это мелодия, которую выдувал на своем саксофоне Макс Грегор, толкала меня на самоубийство…

12

Хорошая все же машина «мерседес»! Не зря все наши известные режиссеры, знаменитые эстрадные певцы и заправилы теневой экономики стремятся всеми правдами и неправдами заполучить такой автомобиль! Ничего не скажешь, у него действительно масса достоинств. Конечно, главные из них — это надежность, комфорт и престижность, но есть еще одно очень важное качество: плавность и бесшумность хода!

Я всего на какие-то полминуты наклонился, чтобы перешнуровать кроссовки, а когда поднял голову, то увидел, что почти вплотную к моей машине уже стоит шикарный белый «Мерседес-380» последней модели. Он подъехал так близко, что, когда высокий седовласый господин, похожий на английского актера Лоуренса Оливье, открыл дверцу, чтобы выйти, она уперлась в бампер моей машины.

С другой стороны «мерседеса» вышел еще один тип, примерно моего возраста, моего роста, только несколько тяжеловеснее, чем я. Видимо, он не любил бег на длинные дистанции, а предпочитал силовые виды спорта.

Это, несомненно, были те, на встречу с которыми я так рассчитывал! Они поставили «мерседес» так технично, что, если бы я захотел уехать, у меня бы ничего не получилось. И, хотя уезжать я не собирался и сразу догадался, кто они такие, я изобразил на лице как можно более искреннее недоумение и настороженно спросил:

— В чем дело, господа?

Седовласый господин не сразу ответил на мой вопрос. Сначала он посмотрел на своего напарника, словно спрашивая у него разрешения начать беседу. Тот сделал едва уловимый кивок головой, и седовласый господин предельно корректно произнес:

— Здравствуйте, господин Вдовин! Мы давно искали возможности поговорить с вами.

Значит, мы не ошиблись в своих расчетах: наша встреча была предопределена судьбой, и вот наконец она состоялась, к нашему обоюдному удовлетворению. Тем не менее я продолжал делать вид, будто до сих пор не понимаю что к чему.

— Кто вы такие? — спросил я сугубо деловым тоном.

Седовласый господин был, видимо, в прекрасном настроении. Он мило улыбнулся и пожурил меня:

— Вы должны меня знать. Я — заместитель начальника Управления национальной безопасности Эрик Боден.

Это был тот самый Боден, которому Рольф звонил из телефона-автомата. Заочно я был с ним давно знаком, но встречаться пока не доводилось. Теперь, когда он так любезно представился, можно было и поговорить.

— Чем обязан? — сухо спросил я.

— У нас есть к вам дело! — вступил в разговор начавший рано полнеть атлет. Я сразу обратил внимание, что он говорит по-английски в типично американской манере, и в данный момент для меня это было самое главное. Но нахальство, с которым он вступил в беседу, мне очень не понравилось, и я решил несколько охладить его пыл.

— По делам я принимаю в посольстве в рабочие дни, — напомнил я ему. — А сегодня у меня выходной. Я приехал отдыхать!

Мой тон явно подействовал на атлета. Он переключил регистр и уже более миролюбиво произнес:

— Не горячитесь, мистер Вдовин. Вы должны выслушать нас.

Я отфиксировал про себя и то, что он употребил слово «мистер», и, хотя в душе у меня уже распускались цветы от общения с моим американским коллегой, решил из педагогических соображений ни в чем ему не уступать.

— Должен?! — довольно эмоционально воскликнул я. — На каком основании? Я ничего вам не должен!

Боден был явно смущен моей неуступчивостью. Атлет, надо отдать ему должное, держался намного увереннее. Заметив это, я решил полностью пренебречь Боденом и продолжать полемику исключительно с американцем:

— По какому праву вы мне указываете? Кто вы?

— Я тоже из У-Эн-Бэ, — неуклюже соврал он.

Для профессионала, а атлет, несомненно, был настоящим профессионалом, потому что кого попало на вербовку не посылают, это было наивно и глупо. Да у него на роже (пардон!) было написано, кто он такой!

…За свою многолетнюю зарубежную карьеру я достаточно нагляделся на таких, как он, и мне, как и многим моим товарищам, иногда даже не требовалось запрашивать Центр, чтобы определить их ведомственную принадлежность.

И в самом деле, стоило иногда на любом дипломатическом приеме обвести внимательным взглядом всех собравшихся, выпить за счет его организаторов и поболтать о таких пустяках, как разоружение или ограничение стратегических вооружений, как сразу можно было обратить внимание на нескольких чрезвычайно уверенных в себе мужчин, поджарых и спортивных независимо от возраста, неустанно снующих в толпе и, подобно О. Бендеру, задирающих прохожих, то бишь граждан социалистических государств.

А если вам крупно повезло и вы встретились с кем-то из них глазами, то одного этого наглого, цепкого, оценивающего вас с точностью до одного доллара взгляда бывало достаточно, чтобы обойтись без предъявления служебного удостоверения.

Однако, если быть объективным, бывает в этом взгляде и нечто другое, что пусть не духовно, но профессионально объединяет всех представителей бессмертного племени разведчиков, независимо от того, какой стране они служат. Я имею в виду отблеск той особой уверенности в себе и, скажем прямо, осознания некоторой исключительности своего положения в обществе, своего рода «комплекса полноценности», который и выделяет их среди представителей самых разных профессий, болтающихся за рубежами собственной страны.

И в самом деле, разведчики всех стран пользуются особым, иногда воистину безграничным доверием своих правительств, а потому им предоставляются особые полномочия, в том числе и в отношении контактов с представителями противоборствующего лагеря. И если «чистый» дипломат, строго выполняя предписания своего руководства, никогда не позволит себе общаться с дипломатом враждебной или недружественной державы, особенно в периоды острой конфронтации, то разведчики, наоборот, именно в такие периоды чаще всего ищут возможности для такого общения, потому что в периоды конфронтаций более всего нужна информация о том, что происходит в противоположном стане.

И эта уверенность в себе, этот «комплекс полноценности» во многом определяют все поведение разведчика и придают его действиям особую направленность и целеустремленность.

Вот так однажды на дипломатическом приеме в столице одной развивающейся страны я случайно перехватил один такой взгляд, излучавший целеустремленность опытного профессионала. Его обладатель был мне совершенно незнаком, но уже через несколько минут я узнал, что это новый сотрудник постоянного представительства ООН. То, что американский разведчик мог обосноваться в стране под прикрытием должности международного чиновника, не вызвало особого удивления ни у меня, ни у моих коллег, но мне пришлось серьезно усомниться в моих первоначальных предположениях, потому что по паспорту он оказался совсем не американцем, а датчанином.

Но я никак не мог забыть его взгляд, да и наблюдение за его поведением на дипломатическом приеме давало достаточно пищи для аналогичных выводов. Поэтому мы не пожалели времени и сил, чтобы разобраться с его датским происхождением.

Для начала я обратился к помощи опытного консультанта — переводчика одной из групп советских специалистов, который до выезда в загранкомандировку преподавал английский язык в Ленинградском университете и считался там крупным знатоком фонетики. Мы помогли переводчику пообщаться с «датчанином», и он составил для нас специальную таблицу, по которой на основании употребляемых «датчанином» в своей речи «американизмов» весьма убедительно доказал, что никакой он не датчанин, а самый настоящий американец.

Вскоре нам стало известно, что «датчанин» намеревается провести свой отпуск не у себя в Дании и даже не в Европе, а в одной из африканских стран. Мы сообщили об этом нашим коллегам, и они выяснили, что «датчанин» был гостем американского посла и, что самое удивительное, оказался его сыном. Круг замкнулся, наши предположения подтвердились!

…Вот и сейчас я мог дать голову на отсечение, что мой новый знакомый был сотрудником ЦРУ. Мне порядком надоело его вранье, и я решил показать ему, что меня тоже кое-чему учили: