"Коллекция военных приключений. Вече-3". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Богомолов Владимир Осипович

Миша соображал: уж не тот ли это противогаз, о котором однажды спрашивал его майор?.. Виктор Георгиевич! Так зовут Горского.

Миша все больше входил в роль разведчика. Личную ненависть к Нюсе и Брюнету ничем не проявлял и даже, наоборот, старался быть с ними приветливым.

Разговор снова зашел об арестованных.

— Ерунда! — сказал атаман. — На Большую землю их не успеют увезти. Пока следствие идет, пока суд, пока что… Немцы придут и выпустят.

Говорил один Брюнет. Остальные совершенно не интересовались политикой, войной и слепо верили атаману. Он был начитаннее и образованнее их. Миша слушал, и внутри у него кипело. «Ух, подлая гадина!.. Продажная душа, — думал он. — Хочет выслужиться перед немцами, чтобы жить паразитом, гулять, воровать… Ему все равно, кто будет в Ленинграде». Миша вспомнил письмо отца. Стало жутко. «Там на фронте кровь льется, жизни не жалеют, а эти паразиты готовят нож в спину». От этой мысли захватило дыхание, и, чтобы не выдать себя, не наброситься на предателя, Миша встал.

— Я пойду.

— Рано еще. Посидите, Миша, — сказала Нюся.

— Нет. Мне надо по делу.

— Противогаз-то забыл!

Миша вернулся, взял противогаз и, не прощаясь, вышел.

Неожиданный его уход несколько озадачил воров, но они уже привыкли к странностям этого спокойного, неразговорчивого, но твердого парня и не придали его торопливому уходу особого значения.

— Живот у него схватило, — сказала Тося. — Стеснительный.

Все засмеялись.

19. Поздно вечером

На улице Миша вздохнул полной грудью и быстро зашагал на судно. Хотелось скорее сообщить о том, что он сейчас услышал. «Главный враг — Брюнет. Остальные у него в руках и делают все, что он прикажет. Теперь все ясно, — думал Миша. — А все ли?»

Иван Васильевич советовал не делать поспешных выводов. А Горский?.. Да, спешить не надо. Куда, например, он бежит сломя голову? Бураков придет только утром. Правда, на судне кипит работа по подготовке машин к зиме. Но сейчас уже поздно, и команда отдыхает. Может быть, придет учительница английского языка?

Работы на «Волхове» закончены, и теперь по вечерам начнутся занятия в кружке. Впрочем, Сысоев предупредил бы его. Нет, ему решительно некуда торопиться.

Миша остановился на углу. Внутри кипело и щемило, словно он не сделал у воров чего-то абсолютно обязательного. Чего-то ему не хватало.

Вдруг Миша вспомнил, что сегодня он собирался повидать Леночку Гаврилову. Но хлеб, приготовленный для нее, он оставил в кубрике. Наверно, она съела продукты и опять голодает…

Съездить на судно и обратно? Нет, не успеть. Придется отложить до завтра. Желание повидать девочку и услышать ее спокойный голос захватило Мишу с такой силой, что он остановился. «Зайду сейчас же… Извинюсь и спрошу, что ей принести», — решил он и быстро зашагал к мастерской.

С Леной он встретился на пороге проходной, когда открыл дверь. Она выходила с подругой и в первый момент, не узнав Мишу, прошла вперед.

— Лена, куда ты? — сказала подруга. — К тебе пришли.

Девочка оглянулась. В темноте не было видно, но Миша почувствовал, что она смутилась.

— Это Миша? Я тороплюсь домой. Если вам по пути, пойдемте вместе, — предложила Лена.

Они молча пошли втроем. Их обгоняли мастерицы, и каждая с любопытством заглядывала в лицо мальчика. Он чувствовал, что про него знают, и готов был провалиться сквозь землю от смущения.

Вспомнил, что мальчиков, друживших с девочками, в школе дразнили «женихами». Очень может быть, что и сейчас Мишу в мастерской прозвали так же. Он был уже не рад, что пришел.

У первого переулка подруга свернула и оставила их вдвоем.

— Зачем вы пришли? — спросила Лена.

— Я хотел сказать… Я хотел спросить, что вам принести…

— Миша! — перебила его девочка. — Я вас очень прошу больше ничего не приносить. Мне выдали талоны. Спасибо вам за все, но больше ничего не приносите.

— Вам не понравилась лососка? — оправляясь от смущения, спросил Миша. — Я сам случайно поймал ее в Неве.

— Такую большую! — вырвалось радостное восклицание у девочки.

— Да. Был обстрел, ну а она, глушеная, кверху… — Миша хотел сказать «брюхом», но удержался, — вниз спиной выплыла. Я как раз на лодке с сестренкой катался.

— У вас и сестра есть?

— Да. Маленькая… И знаете, Лена, у меня сегодня радость. Я получил письмо от папы…

Теперь неловкость исчезла, и они говорили свободно, как старые друзья. Миша рассказал о письме отца, о смерти матери, о сестренке. Девочка жадно слушала. Потом она созналась, что ценная рыба вызвала в мастерской всевозможные толки и даже предположения, что лососка украдена.

— Мне было больно за вас, Миша, — сказала она. — Я знала, что вы не сделаете мерзости, но ведь я не могла объяснить, откуда вы ее взяли. Вы на меня не сердитесь, Миша, я говорю вам всю правду. Ведь это самое главное в дружбе — всегда говорить только правду.

Она первая произнесла то слово, от которого у Миши потеплело в груди.

— Я никогда не забуду, что вы отнеслись ко мне, как друг, — продолжала Лена и задумчиво прибавила: — Может быть, мы с вами никогда больше не увидимся, но это ничего не значит, правда?

— А почему не увидимся?

— Мало ли что случится… Вдруг я под снаряд попаду.

— Ну вот еще… — строго сказал Миша.

— Я сегодня тоже письмо получила, — сказала Лена, круто меняя тему. — Письмо с фронта от одного артиллериста.

— От брата?

— Нет. Я его не знаю. Какой-то Савельев. Когда мы сдаем ватники, то часто вкладываем в карманы письма… Они там на фронте в окопах сидят, мерзнут, нас защищают… Ну мы им и пишем, кто как умеет, чтобы они крепче фашистов били и скорей домой возвращались. Просим написать о себе… ну, мало ли что в голову придет. Хочется писать, ну и пишешь.

«Вот бы такой ватник получить с письмом от Лены», — с завистью подумал мальчик и пожалел, что он не на фронте.

— А что он вам пишет?

— Хотите, прочитаю?

— Прочитайте.

Они подошли к подъезду, где горела синяя лампочка, и Лена без труда прочитала письмо. Мише показалось, что она знала его наизусть.

«Дорогой боевой друг,

товарищ Гаврилова!

Письмо ваше получил, и оно меня очень обрадовало. Мы все его в подразделении прочитали и обсудили. Будем помогать друг другу и вместе ковать победу над врагом.

Товарищ Гаврилова, про себя скажу, что могу заверить вас и ваших товарищей-ленинградцев, что каждый снаряд, который вы сделаете, будет рвать в клочья фашистскую нечисть. Делайте снарядов побольше и лучше, а мы уж постараемся переслать их по адресу.

А еще прошу вас, если писать будете, то вложите вашу карточку, чтобы мне на память осталась… Под Ленинградом долго сидеть не будем. Скоро такое время наступит, что двинемся вперед…

С приветом, ваш боевой друг наводчик Савельев».

— Хорошее письмо, — сказал Миша.

В разговорах незаметно они дошли до дома, где жила Лена. Остановились у подъезда.

— Уже пришли, — разочарованно сказал Миша.

— До свиданья, Миша, — протягивая руку, сказала Лена. — В мастерскую не приходите. Потому что… — она не договорила, смутившись, но мальчик понял.

— Хорошо… Значит, мы больше не увидимся.

— Почему? Есть такая пословица, что гора с горой не сходится, а человек с человеком сойдутся обязательно. И я знаю, что мы с вами еще встретимся… Большое вам спасибо за все…

Миша крепко пожал ей руку, и она, резко повернувшись, скрылась в темноте подъезда.

Всю дорогу до судна Мишу не покидала приятная грусть расставания…

На набережной, возле решетки Летнего сада, против судна, стоял мальчик. Сначала Миша подумал, что это кто-то из друзей, но каково было его удивление, когда он узнал Пашку!