Юрий Козенков - Голгофа России Завоеватели

По его воспоминаниям, питались и одевались они нормально, и мясо ели тогда, когда хотели. Если рабочий работал нормально, без прогулов и запоя, он прилично мог содержать семью из 4-5 человек. Лекарства на фабрике были бесплатные, часть стоимости путевки на отдых оплачивал хозяин. Его спросили, зачем он вступил в партию в 1917 году, если жизнь была хорошей. Так модно было, все куда-нибудь вступали…

Тимофей Васильевич Прохоров, сын основателя первой фабрики знаменитой Трехгорной мануфактуры, лично взялся за обучение рабочих грамоте и еще в 1816 году основал при фабрике ремесленную школу, в которой учились дети рабочих. Для тех, кто стремился продолжить образование, за счет хозяина приглашали частных учителей по математике, бухгалтерии, немецкому языку, музыке, пению. В начале XX века Прохоровыми создается детский приют для сирот от 3 до 15 лет, в котором была и школа, после которой мальчики поступали в мануфактурно-техническое училище, а девочки в белошвейную мастерскую. Для детей дошкольного возраста в 1906 году был открыт детский сад и ясли. Была и бесплатная библиотека, для престарелых и хронически больных Прохоровы содержали две богадельни на 200 мест.

Безусловно, в таком объеме не везде проявлялась забота о рабочих, как на Прохоровской трехгорной мануфактуре, но то, что рабочие жили стократ лучше, чем при коммунистическом и посткоммунистических режимах - очевидно. Главное заключалось в том, что жизнь рабочих стала бы еще лучше, если бы враги и предатели России не прервали широкую поступь страны по пути действительно настоящих реформ, которые позволили бы России к настоящему времени быть более процветающим государством, чем многие европейские страны. Но впереди сионистский интернационал готовил России не процветание, а кровавую купель…

"Самая короткая дорога к свободе - это рабство"

(французская пословица XIVвека)

Часть II.

Глава первая

1. В преддверии катастрофы

Невероятная сложность и запутанность внутриполитической обстановки накануне Февральской революции в России сложилась не сразу. Самым большим абсурдом было то, что революция совершенная масонами была активно поддержана мужиком, который даже на пике своего безумия в 1917-1918 годах не был социалистом. Сложившийся в XVIII веке в России дворянско-помещичий строй никогда не имел глубоких корней в сознании народных масс. Не классовая рознь, а скорее огромное чувство культурно-бытовой отчужденности между барином и мужиком являлось той постоянной искрой, которая не давала погаснуть огню внутреннего недовольства, несправедливости в сердце мужика. Невероятный диссонанс в уровне культуры, внешнем облике, порядке жизнеустройства ощущался мужиком как бремя, которое приходится терпеть, но не как осмысленный жизненный порядок.

Великая реформа 1861 года, к сожалению, не доведенная до конца, не успела создать из мужика экономически самостоятельного и социально равноправного мелкого собственника, тем более, что оставшееся сословное деление на господ и мужиков так и не раскрепостило последних ни в духовном, ни во внутреннем плане. Быстрота, с которой рухнула в феврале 1917 года российская государственность, объясняется рядом объективных факторов. Во-первых, тем, что подлинным фундаментом России был не общественно-сословный строй, а ее политическая форма правления - монархия. Все же остальное - суд, администрация, промышленность, банки, сословные отношения, культура, и т.д. было вторично, держалось и управлялось силой царской власти. Поэтому легко понять, что когда свергли монархию, рухнуло и все остальное, и государственность, и культура, тем более, что она была не только чужда мужику, но, по его понятиям, и не нужна.

Монархия же рухнула потому, что медленно и незаметно, на протяжении двух столетий, сионисты и масоны вели подрывную работу по дискредитации среди народа идеала "батюшки-царя", хозяина земли русской, который, как Бог, один восстанавливает правду и справедливость, несет добро народу и знает, что ему нужно, постепенно угасал. Все больше накапливалось в народе чувств, что господа всегда будут правы, и царь не может устранить все несправедливости. Эти тенденции очень широко подогревались и разжигались в сердцах мужиков революционерами всех мастей и международными силами, которые опасались усиления России и подталкивали внутренние события на большие революционные потрясения. В этом аспекте крупные неудачи в русско-японской войне 1904 года явились катализатором для провоцирования массовых беспорядков и вооруженных выступлений 1905 года со стороны внутренних врагов России, а первая мировая война 1914 года резко ускорила этот процесс. Необходимо сказать о роковой и подлой роли интеллигенции в трагических событиях в России, и той каре господней, которую они пожнут на этой ниве. В последней четверти XIX и начале XX века российская интеллигенция пребывала в экстазе предвкушения коренных революционных изменений в России. Горячая поддержка революционеров-террористов, от рук которых погибали десятки тысяч невинных людей, ненависть к аппарату наведения порядка, увлечение масонско-революционными теориями всемирного братства и любви тому основа. Русский философ С.Л. Франк писал по этому поводу: "В основе революционного настроения интеллигенции лежало то же чувство социальной, бытовой и культурной "обиды", та же ненависть к образованному, господствующему, владеющему материальными и духовными благами "барскому сословию", та же глухая злоба к носителям власти, словом то, что жило и в народных массах, в более скрытой и до поры бездейственной форме. Из книг, из западного влияния, этот тип "нигилиста" воспринимал лишь то, что шло на потребу его чувства, все упрощенно-отрицательные, нигилистические влияния: позитивизм, атеизм, материализм, политический радикализм, социализм - все что было бунтарского и разрушительного. В конце концов революционный социализм - порождение западноевропейского пролетарского озлобления, идейно оплодотворенного иудейским бунтарско-религиозным эсхатологизмом, - с его учением о классовой борьбе и о прыжке, с ее помощью, в "царство свободы" стал адекватным выражением давнишнего, исконно русского мужицко-разночинского чувства враждебности к дворянству и его культуре". 134 Этим во многом объясняется тот факт, что интеллигенция явилась успешным агитатором революционного социализма в народных массах. Накануне первой мировой войны именно эта бомба замедленного действия сыграет свою зловещую роль детонатора в участии мужика в кровавой междоусобной бойне.

2.

Первая мировая война была запланирована масоно-сионистскими кругами Европы и Америки еще в конце XIX века. В начале XX века шла только корректировка этого плана.

Еще до выстрелов в Сараево масонские журналы Англии вполне открыто публиковали карты послевоенной Европы, где на развалинах российской, германской и австро-венгерской монархий уже пестрели мелкие, зависимые от еврейско-масонского кагала, республики. В Вене известный сионистский журнал "Гаммер" открыто писал: "Судьба Русского государства поставлена на карту… для русского правительства уже нет спасения. Таково решение еврейства, и так будет". Уже после войны на открытии памятника жертвам 1914-1918 годов парижский Ротшильд цинично обронил: "Мировая война - это моя война". Даже сионистская газетенка "Пейсвише Вордле" от 13 января 1919 года, не таясь, похвалялась: "Международное еврейство… принудило Европу принять войну, чтобы по всему свету начать новую еврейскую эру". 135 Особенно характерным было то, что речь шла не просто лишь о мести России за еврейское "неравноправие". Ведь в Австрии и Германии евреи давно уже были равноправны, но это их тоже не спасало от той участи которая была уготована монархии России. Вся проблема была не в евреях как таковых, а в том, что три крупнейшие монархии Европы стояли на пути масоно-сионистов к мировому господству. О планах войны знал даже Юзеф Пилсудский - будущий диктатор Польши. В январе 1914 года, делая доклад в зале Географического общества в Париже, он косвенно раскрыл сценарий, по которому была спланирована мировая бойня. Раздробленной Польше крайне важно было выйти из войны на стороне победителя. Лидер эсеров Виктор Чернов (Цукерман), бывший в ту пору на этой лекции, поведал в 1952 году о тех событиях в Нью-йоркском журнале "Новый журнал": "Так вот, Пилсудский считал, что Польша сначала будет на стороне Австро-Германии против России, а после ее поражения с англо-французами против немцев. Ведь так по сути и развивались события на европейском театре военных действий. Поразительная осведомленность о планах мирового сионо-масонства. Это подтверждают, хотя и с оговорками, и польские историки". 136