Виктор Корнеев - Тайны йога-центра

— У тебя все нормально? — спросил инспектор. — Я сдал багаж, так что у тебя снова должна начаться спокойная жизнь. Около трех буду в управлении. Звони обязательно, буду ждать твоего звонка.

— После трех позвоню, — пообещал Агарвал.

Он понял, что Виджей передал папку с бумагами Бенджамина Смита по назначению и что теперь его должны оставить в покое. Агарвал подошел к окну — как бы не так! Крепыш был все еще на своем посту и не отрывал взгляда от подъезда редакции.

— Значит, еще папка не дошла до получателя, — мысленно заключил Агарвал. Но тут он увидел, как к крепышу подъехал на мотоцикле его напарник и они вместе выехали со стоянки. Теперь путь был свободен.

Из здания редакции на зеленые лужайки один за другим выходили и устраивались на траве со своими судками сотрудники — молодые репортеры, рассыльные, те, для кого обед в редакционной столовой был не по карману. Парковка была безлюдной — лишь охранник мерно и неторопливо прохаживался вдоль рядов автомашин, мотороллеров и велосипедов. Агарвал спустился вниз, вышел из здания, перешел на другую сторону улицы и направился в противоположном от площади Республики направлении — до назначенного времени оставалось еще почти полчаса, и он хотел лишний раз убедиться, что за ним нет «хвоста». Он постоял у витрины книжного магазина, полистал журналы у стенда с газетами — кажется, он никого не интересовал. Развернувшись, Агарвал быстрым шагом направился на условленное место встречи. Едва он вышел на площадь Республики и поравнялся с экспресс-кафе, как увидел медленно приближавшуюся автомашину с голубым дипломатическим номером, начинавшимся с цифры один, что свидетельствовало о ее принадлежности к посольству Ее Величества. Автомобиль резко свернул к кромке тротуара, затормозил и остановился рядом с Агарвалом.

— Поедем ко мне, — вместо приветствия серьезным, не терпящим возражений голосом произнес Кит Джонсон, как только Агарвал сел рядом с ним на переднее сиденье.

— Ты получил что-нибудь от Бенджи? — спросил Джонсон.

— Да, а ты? — вопросом на вопрос ответил Агарвал.

— Получил, а иначе бы не спрашивал, — сказал серьезно Джонсон.

Машина свернула с магистрали и переехала через небольшой виадук. Несколько минут они ехали молча.

— И что ты сделал с этими бумагами? — прервал молчание англичанин.

— Прочитал, снял копии с наиболее интересных мест и передал тем, кто этим материалом так интересуется. А ты?

— Пока держу его у себя на работе в сейфе, но чувствую, что за этими листочками идет настоящая охота. Насколько я понял из содержания, лишь дополнив то, что есть у нас обоих, мы можем до конца понять ту тайну, в которую решил нас посвятить Бенджи. Но, уже судя по тому, что мне удалось прочитать, затевается что-то дьявольски крупное. — Кит немного прибавил скорость, при этом, почти не отрываясь, наблюдал за движением в зеркало заднего вида.

— Опять сели мне на хвост. Не оборачивайся, — строго сказал он Агарвалу, который инстинктивно хотел повернуть голову назад. — Я проверил, это — ребята из Службы национальной безопасности.

Машина свернула на боковую улочку, ведущую в глубь квартала Сани-Хилл, застроенную в основном фешенебельными двухэтажными особняками, в которых жили работники западных посольств.

— Знаешь, у меня можно говорить только всякие глупости. Ребята из посольства проверили вчера — дом буквально напичкан подслушивающими устройствами. Представляешь, я на втором этаже в спальне по радиоприемнику слушаю, о чем говорит моя кухарка внизу на кухне. Ее тоже «радиофицировали», и при этом не очень профессионально.

Они остановились чуть поодаль от дома Джонсона — мимо проехала следовавшая за ними с самой площади автомашина с номером, говорившим о ее принадлежности к Национальному олимпийскому комитету.

— Вот послушай. — Кит включил приемник, повертел ручку. Сначала в приемнике раздалась знакомая Агарвалу песня из индийского кинофильма, затем послышался резкий женский голос, перекрываемый мужским басом.

— Это — моя кухарка. А вот это — слуга-чокидар. — Кит даже заулыбался, услышав голоса. — Прямо-таки театр у микрофона. — Он вновь включил мотор, подъехал к воротам дома и посигналил.

Из дома выбежал слуга-чокидар, открыл ворота.

— Может быть, ты уже слышал — позавчера у меня дома эти молодчики инсценировали ограбление. Связали кухарку и слугу, в доме буквально перевернули все вверх дном. Для прикрытия взяли кое-что из посуды и старый проигрыватель. Надо действительно избавляться от этих бумаг, как только мы их прочитаем. До хорошего эти игры со службой безопасности не доведут.

Они вышли из машины, прошли в дом.

— Очень рад, дорогой Сунил, что твоя командировка была столь интересной, — громко, как артист на сцене, начал Кит, едва они переступили порог гостиной. — Садись, располагайся, как дома. Меня вчера ограбили, но, слава богу, ущерб небольшой. Вероятно, искали деньги, но деньги у меня, в отличие от денег местных жителей, все лежат в банке, — продолжал англичанин, доставая тем временем из своего портфеля почти такую же папку, что была получена в банке Агарвалом.

Попала эта папка к Киту Джонсону совершенно неожиданным образом. В то утро он, как обычно, просматривал газеты, и здесь раздался звонок. Он сразу узнал в трубке голос агента местной фирмы «Одесто», через которую многие дипломаты вели выписку товаров по каталогам компаний международной почтовой торговли. Здесь, как и в большинстве других развивающихся стран, импорт из-за рубежа товаров личного пользования был или запрещен, или облагался чудовищными пошлинами. Исключение делалось только для дипломатов, которые через пересылочные конторы Гонконга и Сингапура заказывали себе спиртные напитки и консервы, электронную технику и одежду. В столице существовало несколько местных фирм, которые занимались оформлением подобных заказов, крупнейшей из них была «Одесто».

— Пришли новые каталоги, очень интересные. Хотел бы к вам через час заехать, — сообщил ему Джагдиш, агент этой фирмы, приятный парень, с которым Кит имел дело с самого своего приезда в столицу два года назад. К этому времени Джонсону уже было известно о гибели Бенджамина Смита, и работа не шла ему в голову. По опыту он знал, что рекламные каталоги — хороший пожиратель времени, отвлекающий от всех других дел.

— Хорошо, приезжай, — сказал он Джагдишу, положил телефонную трубку и, откинувшись в кресле, углубился в чтение газет.

Где-то через полчаса зазвонил местный телефон.

— К вам агент из «Одесто», — передал дежурный из приемной.

— Спасибо, сейчас спускаюсь. — Он отложил газету, надел пиджак, поправил галстук и вышел из своего кабинета.

Кит сразу обратил внимание на то, что на лице Джагдиша не было обычной широкой приветливой улыбки. Сухо поздоровавшись, агент взял с дивана свой набитый бумагами портфель, прошел вслед за Китом в комнату для переговоров.

— Вот это — вам. — Джагдиш, открыв портфель, достал стандартный крафт-пакет фирмы «Одесто», в такие обычно упаковывались каталоги «Киндерман» и «Эндрюс».

Кит взял пакет — он был непривычно тонким. Джагдиш жестом попросил его вскрыть пакет. Внутри вместо обычного пахнущего краской многоцветного рекламного издания в кожаной папке были какие-то листы бумаги. Кит удивленно посмотрел на агента. Тот сжал губы и покачал головой. Открыв папку, англичанин прочитал написанное на первом листе:

«Дорогой Кит!

События складываются таким образом, что мне будет нужна твоя помощь. Очень тебя прошу связаться с нашим пишущим другом и помочь ему переправить в Лондон кое-какой материал. Ключ к тому небольшому ребусу, который я сочинил ниже, он найдет в книге, так интересовавшей его в последнее время.

Будь осторожен. Обо мне не печалься — я свое дело сделал.

Письмо было датировано позавчерашним числом, то есть написано накануне смерти Смита. Кит еще раз прочитал записку, положил папку обратно в пакет, поблагодарил Джагдиша, проводил его до выхода из посольства. Вернувшись в свой кабинет, Кит попросил секретаря до полудня его не беспокоить, запер изнутри дверь на ключ, достал из пакета папку и начал читать. Было такое впечатление, что текст начинался где-то с середины:

«…Кому не известны индийские йоги, умеющие прекрасно контролировать в течение длительного времени все основные функции своего организма, свою психику, мировосприятие. Действительно, нам, простым смертным, вряд ли придет в голову лечь в постель из гвоздей или битого стекла — мы к этому не готовы. А что может случиться, если целые народы, все человечество научить или приказать контролировать свои чувства, эмоции, психику — все то, что делает каждого из миллиардов людей индивидуумом. Тогда, скажут одни, наступит эра действительной свободы и кончится мучительный поиск своего места в мире, отойдет в небытие непредсказуемость поведения не только отдельных людей, но и целых народов и стран, прекратятся войны и на нашу планету придут процветание и счастье. Нет, скажут другие, это приведет к гибели человечества, превращению его в одно огромное стадо существ, не способных ощутить радость жизни, которые постепенно деградируют и перестанут быть думающими существами в полном смысле этого слова.