Роберт Ладлэм - Уик-энд

— Вот тут, — показала Джинни.

Таннер опустился на колени и увидел стебель. Он был не помят, а надломлен.

— Должно быть, тут бегали ребята. — Он приподнял сломанный стебелек и осторожно положил его на землю. — Завтра я им займусь.

Он встал. Джинни, стоявшая вплотную к нему, взяла его за руку. Он обратил внимание, что из дома их не видно.

— Это я сломала его.

— Почему?

— Я хотела поговорить с тобой. Наедине.

Она расстегнула несколько пуговичек блузки. Таннер увидел ложбинку меж ее высоких грудей. Не пьяна ли она, подумал он. Но Джинни никогда не переходила известных пределов, и если даже она и делала это, то втайне от всех.

— О чем ты хотела поговорить?

— О Дике и еще кое о чем. Я прошу прощения за него. Он стал ужасно… грубым, когда волнуется.

— Он был груб? Взволнован? Я ничего не заметил.

— Да заметил, конечно. Я следила за вашим спором.

— Ты ошибаешься.

— Не думаю.

— Давай займемся бассейном.

— Минутку. — Джинни тихо рассмеялась. — Надеюсь, я не пугаю тебя?

— Мои друзья не могут пугать меня, — сказал Таннер, улыбаясь.

— Мы знаем друг о друге довольно много.

Джинни стояла к нему вплотную, лицом к лицу, и Таннер видел ее глаза и закушенную губу. Неужели пришла та секунда, показалось ему, когда может свершиться невероятное? В таком случае, он должен помочь ей.

— Мне всегда казалось, что мы знаем друг о друге почти все. Во всяком случае, я так думал. Но порой мне приходит в голову — так ли это?

— Тебя тянет… физически тянет ко мне. И ты знаешь об этом.

— Нет, — удивившись, ответил Таннер.

— Пусть тебя это не пугает. Я ни за что на свете не причиню Эллис каких-то страданий. И я не думаю, что это накладывает на тебя какие-то обязательства…

— Никому не запрещено фантазировать.

— Ты не хочешь мне ответить прямо.

— Что ответить?

— Говорю тебе, что не требую от тебя никаких обязательств.

— Я всего лишь живое существо. Какие-то обязательства я готов выполнить, от каких-то откажусь…

— Я тоже живая. Можно, я поцелую тебя? Хоть один поцелуй я заслужила.

Джинни закинула руки на шею изумленного Таннера и прижалась к нему губами, приоткрыв рот. Таннер видел, что она старается возбудить его, прилагая для этого все силы. Он ничего не понимал. Если она в самом деле хотела того, на что намекала, тут просто негде было этим заниматься.

Наконец он все понял. Она намекала на то, что связь у них может возникнуть в дальнейшем. Это она имела в виду.

— О, Джонни! О, Господи, Джонни!

— Ладно, Джинни. Хорошо. Не… — «Может, она в самом деле перебрала? — подумал Таннер. — И вчера она вела себя как полная дурочка». — Поговорим попозже.

Джинни слегка отстранилась от него, откинув голову.

— Конечно, мы поговорим попозже… Джонни. Кто такой Блэкстоун?

— Блэкстоун?

— Прошу тебя! Я должна знать! Ничего не изменится, я обещаю тебе! Кто такой Блэкстоун?

Таннер взял ее за плечи и развернул лицом к себе.

Она плакала.

— Я не знаю никакого Блэкстоуна.

— Перестань! — шепотом выкрикнула она. — Прошу тебя, ради Бога, не говори так! Скажи Блэкстоуну, чтобы он прекратил!

— Это Дик послал тебя?

— Он скорее убил бы меня, — тихо ответила она.

— Давай-ка поставим все на свои места. Ты предлагаешь мне…

— Все, что захочешь. Только чтобы его оставили в покое… Мой муж хороший человек. Очень, очень достойный. Он всегда был тебе хорошим другом! Прошу тебя, не причиняй ему зла!

— Ты любишь его?

— Больше жизни. Так что, прошу тебя, не причиняй ему зла. И скажи Блэкстоуну, чтобы он прекратил!

Резко повернувшись, она убежала в дом.

Он хотел было последовать за Джинни и успокоить ее, но призрак «Омеги» остановил его. Он попытался размышлять: если Джинни столь явно, как настоящая шлюха, предлагает себя, то она способна и на гораздо более опасные вещи.

Но Джинни никогда не была шлюхой. Беспечной — возможно, порой она не без юмора могла быть довольно откровенной в интимной сфере, но ни Таннеру, ни кому-то другому из их общих знакомых не приходило в голову, что она сумеет разделить свою постель с кем-то, кроме Дика. Нет, она не такая.

Разве что она решилась вести себя как шлюха по заданию «Омеги»?

Из дома опять донесся натужный смех. Таннер услышал увертюру к скрипичному концерту «Амаполы». Встав на колени, он вытащил из воды термометр.

Внезапно он почувствовал, что не один тут. В нескольких футах от него в траве стояла Лейла Остерман. То ли она бесшумно вышла из дома, то ли он был слишком занят, чтобы услышать скрип двери на кухню и звук ее шагов.

— О, привет. Ты напугала меня.

— Я думала, тебе помогает Джинни.

— Она… Она просыпала немного хлорки на юбку… Смотри, температура поднялась до восьмидесяти трех. Джой скажет, что вода слишком теплая.

— Если он вообще что-нибудь скажет…

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. — Таннер, улыбаясь, поднялся на ноги. — Но Джой не алкоголик.

— Он пытается стать им.

— Лейла, как получилось, что вы с Берни приехали несколько дней назад и никому не дали об этом знать?

— Он не говорил тебе? — Лейла помедлила, явно недовольная, что ей придется давать объяснение.

— Нет. Ни слова.

— Ему надо было оглядеться. У него были разные встречи, ленчи.

— Что он искал?

— Ох, да самые разные идеи и проекты. Ты же знаешь Берни: он вечно в поиске. Он никак не может забыть, что однажды «Нью-Йорк таймс» назвала его «восхитительным»… или «проницательным», я уж и не помню. К сожалению, он падок на такие высокие оценки.

— Не в пример мне.

— Он хотел бы найти какую-нибудь классную серию; понимаешь, типа старого «Дилижанса». В агентствах ходят разговоры, что требуется более высокое качество.

— Неужто? Я ничего не слышал.

— Ты работаешь в области информации, а у него — программы.

Таннер вытащил пачку сигарет и предложил одну Лейле. Когда она закурила, по выражению ее глаз он увидел, как она напряженна и сосредоточенна.

— Берни уже зарекомендовал себя. Вы с ним организовали агентство, которое принесло вам кучу денег. И с ним удобно работать — он умеет быть чертовски убедителен.

— Боюсь, что тут требуется больше, чем просто умение убеждать, — сказала Лейла. — Тем более если хочешь работать на процентах в области культуры, которая теперь почти не приносит доходов… Нет, тут требуется чье-то влияние. И очень сильное влияние, чтобы люди с деньгами чем-то заинтересовались. — Лейла, избегая взгляда Таннера, глубоко затянулась.

— Он способен на это?

— Может статься. Слово Берни весит больше, чем какого-либо другого писателя на всем побережье. У него есть «имя», как говорят… И поверь мне, к нему прислушиваются даже в Нью-Йорке.

Таннер почувствовал, что ему не хочется больше разговаривать. Это требовало от него слишком больших усилий. Лейла выложила ему достаточно много, но так ничего толком и не сказала, подумал он. Она говорила обо всем, но ни словом не намекнула на «Омегу». Конечно, Берни собирается заниматься тем, чем ему хочется. Берни в высшей степени умеет заставлять людей менять свою точку зрения, принимать совершенно иные, чем поначалу, решения. Или же это умеет делать «Омега», а он как часть ее — часть их всех.

— Да, — мягко сказал он, — я верю твоим словам — большой человек.

Они молча постояли несколько секунд, а потом Лейла резко спросила:

— Ты удовлетворен?

— Что?

— Я спросила, удовлетворен ли ты? Ты только что задавал мне вопросы, как коп. Если хочешь, тебе не хватало только протокола. Мы были в парикмахерской, в учреждениях, в магазинах — я не сомневаюсь, что каждое посещение отмечалось.

— О чем ты говоришь?..

— Ты отлично знаешь, о чем! И если ты еще ничего не понял, должна сказать тебе, что сегодня не очень приятная вечеринка. Мы все ведем себя так, словно никогда раньше не встречались и нас весьма смущают наши новые знакомые.

— Ко мне это не имеет отношения. Может быть, все дело в тебе.

— Почему? — Лейла сделала шаг назад. Таннеру показалось, что она растерялась, но он не слишком доверял своим ощущениям. — Почему? В чем дело, Джон?

— Может, ты расскажешь мне?

— Господи милостивый, вы с ним так похожи! Разве не так? Ты так похож на Берни.

— Нет. Я ни на кого не похож.

— Джон, да послушай же меня! Берни жизнь свою отдаст за тебя! Разве ты не знаешь?

Лейла Остерман швырнула сигарету на землю и ушла.

Когда Таннер притащил в гараж ведро с хлоркой, Эллис тоже вышла наружу в компании Берни Остермана. Джон попытался понять, сказала ли ему что-нибудь Лейла. Скорее всего нет. Его жена и Берни просто хотели узнать у него, где стоит сода-виски, и сообщить, что все уже в купальных костюмах.