Олег Маркеев - Неучтённый фактор

— Или всплеск отгрузки с этих же складов, с последующей иммитацией налета, — глухим голосом подсказал Старостин. — Кто на Коллегии СНБ поддержал идею? Не Филатов часом?

Ларин стал сосредоточенно разглядывать столбик пепла на кончике сигареты. Пальцы едва заметно подрагивали.

«Твою мать...  Кажется, я зевнул такую комбинацию! Давыдов снюхался с Филатовым и крутят свои делишки у меня за спиной, а Калашников как шеф внутренней контрразведки прикрывает. Но тогда получается, что...»

Пальцы дрогнули, и столбик пепла упал на колено Ларину.

— Я всегда играю честно, — произнес Старостин. — Если предстоит сунуть голову туда, куда не влезет остальное, то так и скажу. Вот и теперь я честно предупреждаю тебя, дружище, будь очень осторожен. Как никогда осторожен. Мне нужен только контакт Салина в твоей конторе. Кампанию по чистке чекистких рядов устроем позже. Но потянув за одного гаденыша, ты разворошишь весь гадюшник. Отдавай себе в этом отчет. Опасно, да. Но, согласись, это в твоих интересах.

Ларин тщательно очистил с брюк пепельное пятнышко.

— Мне потребуется  прикрытие, Иван. Ты готов сцепиться с Филатовым?

Старостин кивнул.

— А какого хрена я тогда тебя сюда высвистал? Не рябчиков же жрать. В глаза друг другу надо было посмотреть. Перед серьезной дракой — самое оно.

— И какой итог гляделок?

Старостин помедлил. Привстал и протянул Ларину широкую ладонь.

— Иди с Богом. Я тебе верю.

 * * *

Оперативная обстановка

Срочно

Совершенно секретно

Начальнику СОП РФ

генерал-лейтенанту Филатову И.Л.

 Оперативное донесение

Докладываю, что объект оперативной разработки “Мент”  провел на литерном объекте “Берлога”  32 минуты. Убыл в постоянный адрес в 14.47 .

Ввиду принятых на объекте “Берлога” контрразведывательных мероприятий оперативная аудиозапись контакта “Мента” с  объектом “Зубр” не велась.

 ст. оперуполномоченный 7 отд. 2 отдела СОП РФ

Зинчук К. К.

 ГЛАВА ПЯТАЯ

Преторианцы

Седой в своем пальто, перемазанном грязью, блевотиной и сукровицей, походил на задержанного, а не на опера, возвращающегося со встречи с агентами.

Небо  бы рухнуло на землю, реки потекли бы вспять, если бы Дмитрий удержался от шуточек в его адрес.

— Слышь, Седой.  Теперь я знаю, как ты будешь выгладеть, когда тебя из нашей конторы выкинут.

Дмитрий заржал первым. Остальные подхватили. Вовсе не из желания подыграть начальнику. Просто всегда приятно слегка попинать своего.

Седой промолчал. В машине было жарко и накурено. От подсыхающего пальто пошел кислый тошнотный запашок. На душе было также: гадостно и паскудно. От удара дубинки ныла спина. Еще хуже было на сердце.

Седой не помнил, что было между тем, как он увидел в подъезде человека, и вытолкнувшего из забытья долгого зуммера рации. Странное ощущение не покидало его. Внутри все было опустошено. Будто выговорился, выжал накопившийся гной обид и унижений, расхристался до несвежего исподнего души перед случайным попутчиком. Ушло все, что таил и копил, бередил и лелеял. Осталось только пустота. И в ней медленно проростала тревога. А вдруг случайная встреча будет иметь пренеприятное продолжение. И невольное покаяние обернется против тебя самого. А знание о сокровенном станет оружием, которое ты сам же сунул в чужую руку.

Он закрыл глаза, и тут же перед внутренним взором возник тот человек. Седой еще раз, в догон, ужаснулся скорости изменений, которые произошли с тем странным типом: был серым, невзрачным и совершенно безликим, а в долю секунды личина рассеялась, как хмарь, и проступили снисходительная сила, уверенность в себе, отточенный интеллект, отшлифованная и прекрасно контролируемая боевая ярость, готовность убить и достойно принять смерть. И еще нечто странное и пугающее, что шло изнутри и концентрировалось в глазах. Седой очетливо помнил, как за мгновенье до полного забытья глаза незнакомца превратились в два водоворота в стылой ноябрьской воде. Из таких не вынырнуть, как не старайся, они сначала сковывают тело и замораживают волю, а потом уже утаскивают в могилу омута.

— Слышь, Седой. Скинул бы ты пальтишко. Столько служишь, а не знаешь, что самый опасный террорист — это бомж с гранатой! — выдал с командирского места Дмитрий.

Все дружно грохнули таким хохотом, что у Седого зазвенело в ушах.

Шутка была дежурной, но запущенная к месту, всегда вызывала дружный гогот оперов.

Фразу “самый опасный террорист — это бомж с гранатой” на полном государственном серьезе выдала  вице-председательша Госсовета. Дама по-обкомовски сисястая и безмозглая. Мало того, что высидела мысль, как наседка яйцо, так еще и раскудахталась на весь  Георгиевский зал, требуя зачистить Москву и основные города страны от завшивленных бездомных горемык.

Выпучив глаза в праведном гневе, с непередаваемым державным пафосом  доказывала, что легче всего для террактов вербовать бомжа: сунул ему в одну руку бутылку, в другую — гранату — вот тебе и взрыв в метро. Так вошла в раж, что спросила у самого шефа ГСБ Ларина, работает ли его ведомство по бомжам.

Интеллигентный Ларин долго жевал губы и пыхтел, глотая рвущийся наружу мат. Потом коротко обронил: “Примем меры”. Само собой, и пальцем пошевелить не собирался. Под описание госдамы подходило большинство граждан страны.

Говорят, по высоким кабинетам еще долго гуляла расшифровка аббревиатуры ГСБ в обратном порядке: “Бомж С Гранатой”.

Машина запетляла между бетонными блоками, поставленных в шахматном порядке. Впереди был блок-пост.

— Не понял? — протянул водитель и придавил педаль тормоза.

Седого резко качнуло вперед. И он открыл глаза.

Прямо у лобового стекла висела балка шлагбаума.

«Вляпались! Конспиратор хренов! —  Седой скривил губы, наблюдая, как Дмитрий с вальяжной ленцой достает из бардачка пропуск. — Давай, давай, сучонок, работай. Сам закомандовал не светиться и пропуск на стекло не лепить —  вот и нарвались!»

Судя по знакам различия, на  блок-посту стояли бойцы из Сил Быстрого Реагирования. В город СБР ввели в ходе плановой замены войсковых подразделений, приданных комендатурам. И почти сразу же выяснилось, что ребята с оранжево-черными нашивками на камуфляже жутко гонористые, упрямые и никого ни во что не ставят, зато молятся на своего командующего генерала Скобаря.

 Молодой сержантик с осунувшимся лицом, давно и без пропуска все понял, не так уж много машин рискует пересекать границу Домена, а такие сытые рожи на каждом шагу тоже не встретишь, но упорно продолжал тянуть время, по извечной российской традиции мелко мстя залетному начальству демонстративно-тупым исполнением этим же начальством придуманных правил.

Дмитрий тоже не спешил. За ним была власть и право ареста любого.

«Зря! Парень молодой еще, сдадут нервы —  полоснет очередью. Пропуск твой хренов только в морге прочтут, если время будет», —  подумал Седой.

Он чувствовал, как неудержимо вскипает злоба, захотелось двинуть кулаком в ненавистный затылок, туда, где уже наметилась плотная жировая складочка, выхватить пропуск и самому все разъяснить отупевшему от недосыпа парню.

«Ну и кретин! У, грохнули бы тебя ... Не доводи до греха, сволочь! Ему же все равно, по глазам видно, давно на все плевать. Сделает из "Волги" сито —  и глазом не моргнет!»

Наконец-то Дмитрий достал пропуск и прижал его к стеклу. Но у солдата уже созрел свой план. Он пошевелил плечами, сдвигая промокший бронежилет, и слегка кивнул напарнику. Тот быстро сместился к багажнику.

—  Вылезай из машины!

— Что?! —  Дмитрий от неожиданности пустил петуха. — Что ты сказал, "сапог"?!

Парень поиграл желваками на скулах.

— Вытаскивай жопу из машины, ясно?!

— Боец, да ты на пропуск посмотри! Читай —  «Положено оказывать содействие...»

 — На "положено" давно знаешь, что положено? Рысью из машины!!

 Он отступил на полшага назад и скользящим движением снял предохранитель. Ствол смотрел прямо на Дмитрия. По глазам было ясно —  будет стрелять, до последнего патрона, кромсать, пока не плеснет ярко-белое пламя, а потом станет смотреть своими перегоревшими пустыми глазами, как в ревущем аду будут биться эти жирные штабные свиньи.

У Седого между лопатками шмыгнула холодная капля. Глупее положения придумать было трудно: переулок наполовину перегорожен мешками с песком, сзади из подворотни высунул тупую морду БТР, их "фольксваген" зажат с двух сторон, а солдатик явный психопат, но если психанет, разбираться уже будут без них. Случись это где-нибудь в провинции, черт с ним, там вечный бардак, как норма жизни, но в Москве, в пяти минутах от родного Управления. Бред!