Конец гармонии - Максим Углов

и безмятежности. В моменте не существовало ничего, кроме блаженства здесь и сейчас и девушки, что верила в меня несмотря ни на что.

«Наверное это и есть счастье…»

Через двадцать минут я почувствовал, что достаточно отдохнул и выбрался из ванны. Капли воды стекали по телу и блестели в свете свечей, как бриллианты. Я набросил халат, что подала Грета и вышел. Ароматы купания остались позади.

— Спасибо, что веришь в меня, Грета, — она улыбнулась.

— Рада служить, господин…

Я зашёл в спальню, переоделся и собрался проверить почту, как вдруг перед дверью встретил обеспокоенную Матильду.

— Господин Фаррен, я хочу вас кое о чём попросить, — тихо сказала она. — Мой младшенький, вы, наверное, видели… Он болеет. Малыш Альт заболел серой чумкой ещё в Гардисе и с каждым днём… С каждым днём он слабеет.

Она не смогла сдержаться и заплакала.

— Я хотела бы сама решить всё и тихо, но… Доктор сказал, что ему осталось около месяца. Умоляю, господин Фаррен, помогите моему малышу…

Многодетная мать склонилась и ждала ответа. Милое светлое лицо было искажено тревогой, а глаза, как зеркала, отражали муку, что терзала душу бедной женщины. Голос дрожал от волнения, а плач аккуратно разнесся по прихожей.

Я был ошеломлен столь внезапной просьбой. Серая чумка — смертельное заболевание, что поражало лишь детские организмы. Она была настоящим бедствием, от которого гибли очень многие. Но я мог приободрить Матильду, ведь служить Гегемонии — значит знать больше, чем обычный обыватель.

— Матильда, успокойтесь, — я нежно приобнял её, стирая слёзы. — По слухам, которые я услышал в бюро, Сориф уже разработал лекарство от Серой чумки и от некоторых других страшных заболеваний. Я помню, что офицеры болтали мол на севере недавно вылечили одну из дочек королевы, но т-только вот…

— Правда? Вы не врёте, гер Фаррен? — она смотрела на меня так, что мне на мгновение захотелось взять её в жёны.

Столь чистой надежды и искренности я не видел ни в одном взгляде за долгие десятилетия. Пришлось обнять Матильду посильнее. А после я сказал самое желанное:

— Да. Я клянусь, что спасу вашего мальчика, — через десять секунд она рыдала на истерзанных руках. Из прихожей подбежали дети. Они начали гладить маму и уверяли, что всё будет хорошо. — Эрвин! Готовь машину.

— Что говоришь, Фаррен? Мы куда-то едем? — он вылетел из комнаты с книгой на руках.

— Конечно, не тупи, — я нежнее сжал Матильду, что так и не успокаивалась. — Мы едем в Сориф! И сейчас же!

Часть 4

Глава 12

Мы вышли из особняка и увидели, как рядом со стеной сидел малыш Альт и бесшумно плакал. Хрупкое тело содрогалось от непонимания. Ребенка тревожило нечто, что он не в силах был понять.

Я неспешно подошёл к мальчику и сел на его уровень, стараясь не напугать. Сердце сжалось при виде этого печального зрелища. Альт поднял глаза, что полнились непониманием и неуверенностью, но в них не было страха. Я заглянул в ясные, как родниковая вода, глаза и понял:

«Видимо только у детей может быть столь чистый взгляд».

Я протянул руку и аккуратно провел ладонью по растрепанным волосам, тем самым попытался успокоить и утешить малыша. Мальчик доверчиво прильнул к нежному жесту.

— Ты скучаешь по папе, верно? — стало особенно тяжко.

— Да, дядя Фаррен… — неуклюже сказал он.

— Я тебя так понимаю… ведь у меня тоже когда-то был папа, — я чуть было не ушёл в воспоминания. — Но я верю, что… Я знаю — мечты сбываются. Не переставай верить и он обязательно вернётся.

Мальчик неуверенно кивнул, а по щекам вновь потекли слезы. Сердце сжалось от боли. Я хотел утешить глупого ребёнка и притянул Альта к себе, позволяя ему зарыться лицом в складки мундира.

— Не волнуйся, малыш… Всё будет хорошо.

Но нас отвлёк Эрвин:

— Фаррен… перестань уже вешать лапшу на уши. Малыш, потерянного не вернуть, а сделанного не воротить, запомни, — он схватил меня за рукав и потащил вперёд. — Давай уже поехали. Не ты ли мне сказал, что надо поторапливаться?

«Но я всё же верю…»

— Не слушай этого идиота малыш… Всё будет хорошо. Просто верь и он вернётся.

— Фаррен, я не хочу ехать в Сориф по ночным заснеженным дорогам. Ты может уже сядешь в машину?

— Всё-всё иду.

«Какой же ты бесчувственный, Эрвин…»

Мы отправились в путь, устремились в Сориф — в регион, что больше других занимался разработками оружия, танков и прочих изысканий. Исследования в столь отдалённом и холодном городе проводились гораздо чаще, чем в любом другом. Всё из-за Сорифского совета ученых-технократов, что непрерывно работали над атмосферой научного прогресса и организовывали процессы вместе с королевой Сорифа.

Ярия — так звали правительницу столь холодных земель. Она была плоть от плоти учёной и жуткой технократкой, что не считалась с жертвами во имя прогресса. Цель для королевы Сорифа оправдывала средства, а задачи учёных всегда были великими. Из-за этого жертв было много. Очень много. Ярия была неумолима в стремлении к прогрессу.

Молодая многодетная тиранка возглавляла Технократический совет. Из-за чего ни человеческие жизни, ни моральные принципы не становились преградой, когда речь шла о научных открытиях и технологических прорывах. Суровый и расчетливый характер, что был подкреплен безграничной верой в превосходство науки. Именно жестокость позволяла королеве беспощадно жертвовать многим ради достижения желаемого результата. И она часто добивалась успеха.

Ярия олицетворяла новую эпоху, в которой техника и технологии стали главными приоритетами. Наступило новое время и видение будущего, где человек подчинен неумолимой логике прогресса, определяло политику не только Сорифского региона, но и всей Гегемонии.

Ходили слухи, что из-за Ярии незаконный поток рабов из