Валентин Гуржи - Поселок

Роберт ничего не сказал, скинул рубашку, под мышками и на спине отпечатались потные

пятна, хотя на улице было свежо и прохладно. Ушел в ванную комнату. Женечка, пошла за

ним, забрала влажную рубашку и повесила на крючок свежую футболку.

– Роберт, почему ты ничего не говоришь, как прошла встреча с главным редактором в

издательстве?

– Как и ожидалось.

– То есть?

– То есть никак. Если бы не Тарас Григорьевич…

– То?..

– Пока шел к нему, планомерно уничтожил бы всех существующих чинуш,

паразитирующих на советской идеологии.

Женечка в замешательстве замерла.

– Как это? Почему? – она со страхом оглянулась, словно кроме них двоих с Робертом еще

кто-то мог услышать крамольную реплику мужа.

– Потому, что они кровопийцы, – зло пояснил Роберт.

Женечка еще немного помолчала, переваривая сказанное Робертом, но потом не

сдержалась и осторожно спросила:

– И что сказал Тарас Григорьевич?

– А что он мог сказать? – улыбнувшись, переспросил Роберт. – Стоял. Молчал, гневно

удрученно опустив голову.

3

– Молчал?..

– Молчал.

– Стоял, когда ты к нему подошел?

– Ну да.

– Где стоял? – осторожно переспросила Женечка.

Роберт совсем развеселился, мокрый после ванны обнял ее, поцеловал и успокоил:

– Да не волнуйся ты. С ним все в порядке. Как стоял, так и стоит.

Женечка отстранилась от Роберта, расстроено потребовала:

– Да скажешь ты, наконец, кто и где стоял?

– У входа в сад Шевченко. Где же еще? – едва сдерживая смех, весело уточнил Роберт.

Женечка от мысли, что Роберт возможно над ней мило посмеивается, сделала

соответствующее лицо и пронзила презрительным взглядом.

– Значит, фамилию ты не скажешь? – подытожила она.

– А! Фамилию? Фамилия его – Шевченко. Великий Кобзарь, – заметил невинно.

Еще несколько секунд Женечка обдумывала, как ей теперь поступить после удавшийся

шутки мужа, но вместо гнева у нее невольно вырвался откровенный смех.

Освежившись и насмеявшись, Роберт ощутил прилив энергии, сдержанно прилег на тахту,

прижал пальцами глаза. В голове крутились сумбурные мысли…

– Роберт, что с тобой. Может, объяснишь? – она присела на краю, приложила ладонь к его

щеке, погладила успокаивающе. Терпеливо принялась ждать.

Он посмотрел ей в лицо, отвел ее руку, неуверенно сказал, как будто пытался поведать

сверхъестественный феномен:

– У меня такое чувство, словно круглые сутки за мной сверху наблюдает огромный

Всесущий Глаз.

– Это твой очередной образ в романе?

Он устало поднялся, потом долго молчал.

– Роберт? – напомнила она, когда он сел за стол.

– Посланник его, как и в прошлый раз, мне советует по телефону. Причем – с оттенком

предупреждения.

В уголках ее милого рта промелькнула чуть заметная улыбка.

– Посланник Всесущего Глаза? – с усмешкой переспросила она. – Скажи, что на этот раз

ты неудачно пошутил.

– Я сказал, что у меня такое чувство. И только. Такой огромный лукавый Глаз… – уточнил

он не понятно, в шутку или всерьез.

– Женский? – спросила она, поддерживая настроение мужа.

– Ну, сама понимаешь, раз лукавый…

– Это все?

– А! Тебе мало?! Ладно! Только что видел абсолютно голого мужика разгуливающего по

трассе.

Женечка замерла.

– Это плохо, Роберт, – заметила серьезно после минутной паузы, и внимательно оглядела

его лицо, – это не к добру, дорогой. Это к болезни.

– Ты так думаешь? – хитро улыбнувшись, сказал он. – А я думаю, отчего это у меня голова

трещит?.. Оказывается, не только от твоего сообщения…

– Роберт, это у тебя от усталости. Может быть, хватит работать по ночам?

– Немало уходит времени на дорогу.

– Бери машину. Возле института есть, где поставить?

– Нет смысла, пока в гараж, потом из гаража…

4

– А может ты с работы, по дороге домой заглядываешь к любовнице? Вот и усталость… –

наугад шутливо заметила она.

– От усталости знает некто то, что знаю только я? – заметил он, избегая прямого ответа.

– Ну почему? Ты же узнал вначале от кого-то.

– Мне по телефону сообщил Назаров перед отъездом из Майами. Так что, по-твоему,

информацию подслушали?

– А почему нет?

– Может быть, но почему-то мне подсказывает логика, что источник не использовал

телефонную связь. Это уже не в первый раз. В тех случаях я не звонил по телефону. И потом

– характер информации, ее акцент тот же, что и раньше. А это не подтверждает твои догадки.

Женечка растерянно пожала плечами:

– Мистика какая-то… Чепуха.

– Кто сказал, что мистика – чепуха? Мистика – это предчувствие реального.

На это она беспричинно развеселилась, видно желая тяжелую тему перенастроить в легкий

юмор, и повела руками вокруг, подкрепляя свое настроение существенными доводами:

– Тогда где же этот дух, который тебя слышит и почему-то разговаривает только по

телефону. Пусть пообщается напрямую, это проще, чем мучить технику двадцатого века.

Роберт доверчиво обвел глазами комнату.

– Ты напрасно. В каждом помещении, как и в вещах, живет дух прошлого и настоящего. В

зависимости от обстоятельств, кто из них сильней, а кто слабей, управляет энергией твоего

подсознания, чтобы выполнить желания.

Женечка подавила смешок, сказала Роберту с опаской, что возможно именно сейчас и в

самом деле ее слышит плохой дух в прошлом плохих людей. После такого высказывания

настала очередь и Роберта немного повеселиться фантастической импровизацией. Он

заметил:

– Понимаешь, дорогая, это доказано учеными, что дух твоих предшественников, случайно

связанный одной с тобой целью, помогает или мешает любым доступным в природе

способом.

– Выходит, мне показалось, что звонил некто и посоветовал тебе быть осторожным?

– Выходит, да.

– Ты что, меня за дурочку принимаешь?! – распсиховалась Женечка и принялась

рассерженно убирать со стола.

– Ну почему же?! – притворяясь серьезным, принялся он оправдываться, – а как ты

объяснишь то, как бывало и с тобой, ты мне рассказывала, когда по непонятным причинам,

спутав номер, звонил чужой человек, называл тебя по имени, говорил с тобой об общих,

казалось, совместных делах и только после частых гудков в трубке тебе вдруг приходила

мысль, что обсуждали-то вы не ваши с ним общие дела? И знакомый голос человека,

назвавшийся твоим другом или партнером, неожиданно превращался в некого, имени

которого ты не знала. Это что, разве не дух управляет сильными желаниями твоей психики?

Женечка вздохнула и сдалась:

– Как говорят, идол попутал… или черт… все равно, – сделала она вывод. – Ты как хочешь,

а я пошла спать.

Роберт промолчал. Охватило ощущение унизительной беспомощности перед грязным

идолом… А может и в самом деле все очень просто и его подозрения от усталости, и завтра,

утром, проснувшись лежа в постели, он ясно обнаружит утечку информации.

Утечка информации… Совсем не обязательно ей появиться в результате действий

посторонних лиц или собственной оплошности. Достаточно периодически думать о ней,

чтобы вселить ее в бессознательную память другого. А потом ожидай невольную фразу о

5

любовнице, о которой знаешь ты один. С одним условием, конечно, что не бредишь ты во сне,

называя имя Татьяны… Но это исключено, иначе, учитывая откровенный Женечки характер,

втайне умолчанием такая информация в ее головке не удержалась бы ни на минуту, спал он в

это время или не спал! Язык же просто невольно произнес, а значит это неспроста. И если бы

человек не был настолько глух к природе, то пользовался бы этим, пользовался…

Роберт бросил промывать собственные косточки, прислушался к ровному дыханию

супруги. Стало не по себе. Лучше пусть Женечка об этом ничего не знает. Живет, как живется,

без волнений, а он уж как-нибудь справится со своими чувствами. Хорошо, что это не главное

в жизни. Главное – преимущественный виртуальный соперник повседневного – творчество,

приносящее ни с чем не сравнимую полноту личной жизни.

Вообще, что такое личная жизнь? Совершенно не понятная штука. Если рассматривать ее с

понятия привычного советского термина – она хамски унизительна хотя бы потому, что

формальна, и заставляет лицемерить в самом сокровенном, приобщаясь к коллективному

образу жизни. Ничего личного, индивидуального. Если видеть в этом закрытую для

постороннего вмешательства интимность мыслей и желаний, то тогда можно сразу на личной

жизни, какая у них с Женечкой была, поставить точку.

В причине разобраться было невозможно, как Роберт ни старайся, с какой стороны не

подходи – деловой, любовной, сексуальной… Объяснить себе даже по отдельности – было

просто невозможно. Единственно, к какому выводу можно было бы прийти – это то, что сама