Станислав Рем - Переведи меня через Майдан...

— Ну, с президентом понятно. — протянул паузу Цибулько. — А кто претендует на пост премьера?

— Литовченко.

— Шутите? — Пётр Степанович резким движением поправил очки на переносице.

— Если бы. — Онопенко усмехнулся, — Более того, будущий кабинет министров тоже известен. И, заметьте, ваших людей в нём нет.

«Гаишник» на выезде из Киева на обуховскую трассу пропустил кортеж, отдав честь. Пётр Степанович задумчиво побарабанил кончиками пальцев по дверной обивке автомобиля:

— Оно и понятно. — продолжил свою мысль Виталий Сергеевич. — На кой вы ему нужны… Впрочем, как и мы. Они нас считают отработанным материалом. — Онопенко немного рассмеялся. Так, для проформы. — Но ведь не всё так просто, Стёпа. Не всё так просто. Если ваш Козаченко выиграет, Москва подобного шага не поймёт. Точнее, не примет. А если и примет, то на таких кабальных условиях, что весь наш бизнес рухнет в одночасье. Внутри страны делай что хочешь. На то ты и победитель. Но внешнюю политику не тронь. Мы до сих пор оставались на плаву только благодаря тому, что лавировали между Западом и Москвой. Худо — бедно, но удавалось. И стабильность сохранили. И дело.

— Вот и долавировались. Хотя, я теперь тоже в некоторой задумчивости. — Пётр Степанович достал курительную трубку, «люльку», и сунул её в уголок рта. — Москва много чего не поймёт, если и Яценко выиграет. По крайней мере, на начальном этапе. Донецкий мужичок тоже, себе на уме. Думаю, Леонидович не раз пожалел о его назначении на должность премьера. Но вернёмся к нашим баранам. Андрей ориентирован строго на Запад. Это верно. Москву он видит только, как вынужденного партнёра. Да и то, временного. В данном случае, лучшей кандидатуры, нежели Литовченко, ему для поддержки не сыскать. Опять же, несмотря на арест и подмоченную репутацию, у Литовченко имеется неплохой авторитет. Особенно в среде студенчества. Но назначать его премьером… Смахивает на самоубийство.

— Студенчество, говоришь. — Онопенко скептически покачал головой. — Опять с молодняком заигрываете?

— А с кем же ещё? Не с вами же.

— Не нравится мне всё это. — У Виталия Сергеевича были собственные воспоминания о непокорности молодёжи. В конце восьмидесятых, когда он был первым секретарём ЦК КПУ, на площади Октябрьской Революции, в Киеве, летом, несколько сот студентов устроили пикеты, с голодовкой. Тогда Онопенко достаточно получил на «орехи» из Златоглавой. Но студенты своё вытребовали. Москва сдалась. — Молодёжь хороша только на начальном этапе прихода к власти, а вот как с ней после общаться? Тем более, при таком премьере?

— Ай — ай. — Пётр Степанович покачал головой, — Уже заняли определённую позицию? Неужели стали симпатизировать Козаченко?

Первый президент усмехнулся.

— Я — славянин, точнее — азиат. А потому, всё, что, как говорят, из-за бугра, мне чуждо. А вот внучке моей нет. И если она проголосует за Козаченко, а тот победит, хотим мы того, или нет, а приспосабливаться нам всем придётся… Хотя и наш, с его наполеоновскими замашками, честно говоря, тоже не по нутру.

— Перестаньте. — отмахнулся Пётр Степанович, — Приспосабливаться… Тоже мне скажете. Все мы от власти. Даже юридически. Один от исполнительной, а второй от законодательной. Так что, никакого приспособления не намечается. Узду найдём для обоих. Да и комплекс Бонапарта не такая уж плохая вещь. — Цибулько с трудом повернулся к собеседнику. — Вы когда вернулись из Германии?

— Два дня назад.

— И что говорят о нас за рубежом?

— Смеются.

— От чего?

— От наших демократических потуг. Двадцать восемь кандидатов на пост президента: прямой путь в книгу рекордов Гинесса. И самое смешное: разглагольствования идут не о двух возможных кандидатах, а, как минимум о четырёх.

— Предположим, четырёх мы им сделали. Зачем раньше времени открывать карты. Если бы было надо, мы бы им и восемь нарисовали. Кого они поддержат? Яценко, или Козаченко?

— Политики, по данному поводу молчат. Вот бизнесмены, с которыми мне удалось пообщаться, в некоторой степени уверены в победе вашего кандидата. Хотя, как я понял, они поддержат кого угодно. Лишь бы можно было с уверенностью вложить деньги. Куда они денутся…

Пётр Степанович посмотрел в окно. Мимо пролетали пожелтевшие фруктовые деревья и кустарники. — Вот и лето к концу…

— Что? Ах, да… — протянул задумчиво Онопенко.

— Кстати, как отдыхалось? — поинтересовался Пётр Степанович.

— В целом, не плохо. Только печень побаливает.

Лидер национал-демократического движения рассмеялся:

— А я предупреждал, чтобы не пили тёмное пиво.

— Согласен, только что я мог сделать, если они, сволочи, только его и хлещут. — Онопенко поморщился. — Приехали. Так что, пока будем молчать?

— Да. Время терпит.

— Как бы потом не было поздно. — Виталий Сергеевич самостоятельно открыл дверь, вынул своё грузное тело из авто, и нарисовав на лице улыбку, направился к аппартоментам президента Украины.

Девушка из обслуживающего персонала, в строгом костюме, с трудом скрывающем достоинства её фигуры, поставила перед беседующими бокалы с напитками и неслышно покинула помещение.

— Новенькая? — поинтересовался один двоих из гостей, человек крупного телосложения, с акцентом жителя северных штатов Америки.

— Да. Всего две недели.

— А что с Клэр?

— Вышла замуж. Ждёт ребёнка.

— Надеюсь, не от вас? — толстый американец заколыхался в кресле, — Успокойтесь, Гюнтер. Шутка.

Второй гость поморщился: видимо ему, как и хозяину, юмор заокеанского гостя не понравился.

— Оставим мой персонал в покое. — Гюнтер Шлоссер, взял в руки стакан с апельсиновым соком, и обратился к гостям, — Господа, я пригласил вас для беседы по вопросу, который в ближайшее время интересует всех нас.

— Вы имеете в виду выборы в Украине? — подал голос европеец.

— Совершенно верно.

— Но ведь мы обсуждали данный вопрос. Весной. — американец отпил из своего стакана и поморщился. — Можно мне виски. Терпеть не могу оранж.

Хозяин выполнил просьбу гостя.

— С весны многое что произошло.

Американец попробовал напиток и удовлетворительно кивнул:

— Мы в курсе. Ситуация в Киеве несколько изменилась, но не настолько радикально, чтобы немедленно предпринимать определённые действия. Вы решили поменять лошадку? Не вижу препятствий. Но в таком случае вам придётся поменять и наездника.

Шлоссер достал сигарету и закурил:

— В некотором смысле.

— Что значит «в некотором»?

Второй гость вынул из кармана коробку с тонкими сигарами:

— В целом ситуация в Украине нас устраивает. — едва внятно произнёс он, раскуривая коричневый цилиндр, — Точнее, устраивала до недавнего времени. Мы Кучеруку пообещали долгосрочный кредит, выставили маячок, в виде Евросоюза…

— Что-то вроде морковки для осла. — у американца было явно весёлое настроение.

Второй гость не отреагировал на реплику янки и продолжил:

— Предложив сотрудничество. Так сказать, добрососедские отношения. Но этим летом ситуация в корне изменилась.

Американец перебил:

— Мы в курсе. Они, такие нехорошие, кинулись в ноги к матушке — России.

Шлоссер поморщился. Его коробила бесцеремонность заокеанского гостя. Впрочем, эмоции следовало сдерживать.

— Да. Подобный шаг мы ожидали, — хозяин отпил сок, — Неожиданностью оказалось не то, что они, как вы выразились, кинулись в ноги. А то, как быстро отреагировала Москва. То, что между Украиной и Россией завязались тесные партнёрские отношения — их личное дело. Но, и мы, и вы должны иметь прямой доступ к Киеву. А в украинской столице, как результат, приступили к активной деятельности некоторые московские «службы», которые принялись настойчиво вытеснять наши структуры. Сами понимаете, в такой обстановке наши инвесторы нормально работать не в состоянии. Мы можем лишиться столь необходимого нам рынка.

— Причём, эти «службы», по нашим данным, пытаются вмешиваться в избирательную компанию. — вставил реплику второй гость.

Стивен Хайт, а именно так звали американского гостя, окинул взглядом обоих собеседников.

— А вы, как обычно, думали, что Москва будет долго запрягать. — американец причмокнул толстыми губами. — Отличный напиток. — и продолжил, — Русские — талантливые ученики. Этого у них не отнять. А молниеносно реагировать на ситуацию их научили мы сами. Так что, лично я, ничего странного не вижу в том, что эти ребята основательно взялись за Киев. Тем более, это их исконная вотчина.

— Вы согласны им, то есть, русским отдать Украину? — Шлоссер покачал головой. — Не поверю.

— И правильно сделаете. — согласился американец. — Тем более, наши специалисты действительно сейчас «сидят» в Киеве. Впрочем, как и ваши. Только, более продуктивно. — Стивен Хайт бросил взгляд на дверь. Но девочка более не появлялась. — Игра, господа. Всё в этом мире игра, и не более. — Хайт резко развернулся в сторону Шлоссера. — Что вы конкретно хотите от нас?