Иштван Немере - На грани тьмы

— Я сказал: через час! Предварительно позвоню.

Щелчок, трубка положена.

— Странно, что они не спешат. Другие террористы обычно хотят получить все сразу, — сказал Бренн.

— Наверное, действуют по заранее разработанному плану, — предположил Трааль. — Это подтверждает радиосообщение, перехваченное Центром. Они упоминали о каком-то варианте плана, которым хотят воспользоваться.

— Да, и еще с времени и месте.

— Вероятно, о том месте, где по окончании акции должны встретиться со своими сообщниками, — добавил Эберт.

— У меня есть предложение, — обращается Бренн к полковнику.

— Выкладывайте.

— Надо привести авиабазы в боевую готовность. В важнейших пунктах держать наготове вертолеты. В них положить парашюты. За самолетом, на котором полетят террористы и заложники, должен следовать другой. Я сам полечу вслед за ними с отборными парашютистами. На нашем самолете должно быть инфракрасное фото- и кинооборудование. Надо поднять по тревоге специалистов Военного картографического института.

Трааль не улавливает взаимосвязи слов и фраз. А полковнику Эберту логика Бренна ясна.

— Вы правы, — кивает он. — Распорядитесь насчет самолета. Я займусь остальным. — Эберт набирает номер городского телефона и, услышав мужской голос, приказывает: — Соедините меня с военным министром Фальконером!

Через десять минут на одиннадцати крупнейших военных авиабазах страны прозвучали сигналы тревоги. По специальным линиям телетайпов и с помощью коротковолновых радиопередатчиков начальникам всех подразделений полетели короткие закодированные указания. Объявлялась тревога третьей степени, не затрагивающая уволенных в отпуск рядовых и офицеров. На взлетные дорожки баз, расположенных вдоль границ, выкатились сверхзвуковые истребители-перехватчики, скорость полета которых в два раза превышает скорость звука. Пилоты в шлемах сидят на своих местах. Получив приказ о взлете, который передаст диспетчер, они в ту же минуту поднимутся в воздух. Но пока машины неподвижно стоят у начала бетонных полос, их алюминиевые тела тускло поблескивают в сумраке. На полях, окружающих авиабазы, отрывисто стрекочут кузнечики, ветерок доносит летние ароматы. Ночь обещает быть теплой.

На других базах рокочут моторы вертолетов — проводится техническая проверка. Рядом дислоцированы военные штурмовые отряды. Радары внимательно уставились в небо. Десятки глаз на наземных станциях слежения впиваются в круглые экраны, наблюдая за мелькающими световыми точками и линиями.

В полиции тоже объявлена тревога третьей степени. Большие полицейские автобусы выкатываются из гаражей. В маленьких городках патрульные машины развозят к главным узлам коммуникаций всех сотрудников полицейских управлений, каких только можно снять с постов. Детективы в штатском дежурят на железнодорожных вокзалах, конечных станциях автобусов, в портах и на аэродромах гражданской авиации. В руки военного министра и министра внутренних дел стекаются суммированные донесения. Из них выясняется, что в девятнадцать часов тридцать минут по стране в связи с акцией Кортези поднято по тревоге двадцать четыре тысячи человек. Из всей этой армии, быть может, только десяток посвящены в серьезность ситуации.

Почти совсем стемнело. Еще полчаса, и страну окутает тьма.

В девятнадцать сорок пять по второму каналу телевидения прервали передачу. Светловолосая красавица дикторша сообщила, что вместо объявленной программы из студии будут передавать политическую дискуссию с участием известных комментаторов и ведущих журналистов.

— Вопрос в том, — без всяких предисловий заявил один из участников дискуссии, — действительно ли в так называемом Исследовательском институте сельского хозяйства ведутся опыты, цель которых — создать биологическое оружие. Если да, это ставит под сомнение авторитет правительства Ореллона. Наша страна подписала в Женеве договор о запрещении биологического и химического оружия. Кабинет Ореллона, принимая присягу, торжественно поклялся соблюдать все международные и прочие обязательства, взятые на себя страной.

— Если в связи с этим делом парламент поставит на голосование вопрос о доверии, администрация Ореллона будет забаллотирована, — бесстрастно предсказал главный редактор известного внешнеполитического еженедельника, — тем более что оно потеряет доверие в глазах мирового общественного мнения. До сих пор симпатизирующие нам страны считали нашу администрацию верным союзником, а те, кто не особенно нам симпатизирует, — надежным партнером.

— Если будет доказано, что мы нарушили соглашение, другие страны с полным правом могут последовать нашему примеру!

— Нет необходимости ни в каких доказательствах. Нынешнее событие послужит прецедентом для наших противников, чтобы осуждать нас на всевозможных международных форумах и в то же время чувствовать себя вправе нарушить любое другое соглашение об ограничении вооружений.

— Не говоря уже о том, что́ будет, если в этом институте на самом деле создали оружие массового уничтожения! Военное министерство и, разумеется, администрация Ореллона проявили величайшее легкомыслие. В непосредственной близости от крупного, пятимиллионного города…

— Даже в пределах его административных границ!

— …в пределах административных границ столицы хранить такое оружие…

— Так или иначе этому правительству конец!

— Вовсе не обязательно!

— Возникает новый вопрос: ввиду того что через три недели состоятся выборы, не имеем ли мы дело с кампанией политических противников Ореллона, затеянной, чтобы его дискредитировать?

— Значит, вы считаете других двух кандидатов политиками, способными прибегнуть к столь крайним методам? Думаете, с них станется нанять террористов, чтобы дискредитировать соперника в глазах общественного мнения?

— Господа, мы живем в такое время, когда все возможно. В том числе и это.

— Но простите…

— Это только одно из многих предположений!

За минуту до двадцати часов раздался телефонный звонок.

— Полковник Эберт слушает.

— Подавайте автобус, — сказал Лиммат. — Напомню об условиях. Когда шофер выйдет из машины, погасите свет, и пусть ни один «гепард» не показывается на расстоянии ближе пятидесяти метров. Если заметим, что вы что-то замышляете, вернемся в здание и убьем еще одного заложника.

— Можете не беспокоиться. Отход «гепардов», считайте, уже начался.

Эберт рукой сделал знак Бренну, и тот отдал в микрофон соответствующий приказ.

— Полицейская машина с синей мигалкой должна следовать в ста метрах впереди. Движение остановите. На какой аэродром мы едем?

— На военный аэродром Аточа. Он отсюда в двадцати двух километрах, — ответил Эберт, но Лиммат нетерпеливо перебил:

— Знаю, где он находится. Самолет готов к взлету?

— Да.

— И еще, полковник. Не делайте попыток пустить в ход снайперов. Мы наденем заложникам на головы чулки. Будет неприятно, если «гепарды» кого-нибудь из них застрелят!

— Договорились.

— Тогда подавайте автобус.

Эберт лихорадочно распоряжался.

— Трааль, пришлите сюда двух своих лучших офицеров! Одному сразу же заняться освобожденными заложниками. Он отправится с ними на «скорой» в больницу, там их обследуют врачи. Пусть расспросит их обо всем и запишет на магнитофонную ленту. Нужно узнать, сколько всего террористов. Быть может, заложники видели кого-нибудь в лицо. Если да, показать им альбом из нашей картотеки с фотографиями террористов. Другому офицеру немедленно заняться вторым этажом. Снять отпечатки пальцев с мебели, стен, различных предметов, дверных ручек, тарелок и сейфа. С ним пойдут доктор Амстел и сотрудники института, чтобы установить, какие документы унесены. О результатах тут же доложить!

— Будет сделано! — Трааль поспешно вышел вместе с доктором Амстелом.

— Я полечу вертолетом над автобусом с террористами, вы останетесь внизу. Моей штаб-квартирой будет пока Аточа, — сказал полковник Бренну и пристроился к окну наблюдать за событиями.

«Гепарды» по двое покидали места засады. На дворе еще горели фонари. Бренн отослал снайперов, поднес к глазам полевой бинокль, предназначенный для ночной охоты.

— Ты тоже можешь идти, — сказал он лейтенанту Пирону. — Отправишься с двумя парнями в полицейской машине во главе процессии. Я с остальными поеду сзади. Парашютисты прибыли на аэродром?

— Меравил сообщил — в полном снаряжении сидят в самолете. Ждут тебя.

— О’кей! Ну что же, в путь!

Средних размеров автобус, рассчитанный на восемнадцать пассажиров, въехал во двор. Шофер, не выключая мотора, вышел из машины, оставив дверцу открытой, и быстрыми шагами ретировался. «Шкуру спасает», — подумал Эберт, отдавая распоряжения стоящим рядом полицейским офицерам: отключить свет, выслать патрульные машины, перекрыть движение. Обеспечить на всем пути свободный и беспрепятственный проезд.