Валентин Гуржи - Поселок

ребячьей компании.

В этот раз его появление на проселочной дорожке вначале заметил Плутон. С веселым

радостным гавком, щедро виляя хвостом, он подскочил, вытянул лапы вперед и, прижав уши,

стал припадать к ногам Роберта. На ходу вручив традиционный стаканчик подбежавшему за

угощением Костику, Роберт устроился на скамеечке с намерением независимо понаблюдать за

нехитрыми играми ребят.

Получив угощение, Костик вернулся к ребятам, предусмотрительно остановился в

сторонке. Наташа, увидев Роберта, сорвалась с места, с разбегу прыгнула ему на руки, крепко

охватила шею, зашептала:

– Миленький папочка! Я так соскучилась! Ты посидишь, правда? Пока мы поиграем,

хорошо?

25

– Ну конечно! Я поэтому и пришел… – сказал он, как и она, таинственно тихо, целуя ее

возле ушка.

Она живо спрыгнула с рук, бегом вернулась к детям и, присев на корточки (Татьяна ей

запрещала садиться на влажный песок), сердито, исподлобья смерила Костика осуждающим

взглядом. Борька тоже не оставил Костика без внимания, выдержал паузу, заметил с

усмешкой:

– А мороженое нашару вкуснее, правда, Косточка?

– Бессовестный, – негромко произнесла Наташа, покосившись на Борьку.

Костик же, стараясь побыстрей справиться с мороженым, независимо смотрел куда-то в

сторону, как будто слова друзей его не касались.

– Ты всегда так делаешь. Ты знаешь, что он глупый и поэтому так говоришь, – кинула она

Борьке. – Бессовестные вы все! – расстроено проговорила Наташа, украдкой исподлобья

глянув на Роберта, – и Плутон тоже – дурак.

Услышав о себе, Плутон опасливо пригнул к земле голову и отвернул острую морду. Ему,

наверное, показалось, что нужно поскорее незаметно уйти, чтобы не влетело как следует.

– Из голодного края… – ворчливо вполголоса добавила Наташа.

Разумеется, замечание относилось к Костику. Борька глянул в ее сторону, его маленькие

глаза на круглом довольном лице хитро спрятались в улыбке.

– А у Костика аппетит лучше, чем у тебя. Правда, Косточка? – едко заметил Борька.

Костик же кивнул без особого восторга:

– Ага, я съем!

– Я съем… – передразнила его Наташа. – Тебе что, мама не готовит?

– Ага.

– У него бабушка, – сказал Борька, – а маме некогда. Она с дядей ездит на машине.

– Бабушка не может, она старенькая, – возразила Наташа. – Нужно, чтобы мама оставляла

ему обед. Или записала в наш детский садик. Нас кормят, знаешь как, Боречка!

– Ничего, пусть привыкает сам добывать себе пищу. Правда, Косточка? А то вырастет

тунеядцем. Ты бери пример с Плутона. Плутоша, ко мне!

Пес вильнул хвостом. Он понял, что его прощают. Непонятный спор улегся, ему снова

оставлено место среди ребят и возвращено прежнее уважение. Он быстро опомнился, от

радости закрутил головой, тыча мордой Борьке в живот. Борька притворно опрокинулся на

спину и, ежась, будто от щекотки, запищал:

– Ой, мамочки, волк!

– Ты, Боречка, все врешь!

Борька приподнялся на локоть и нахмурился.

– Это все ты придумал, – продолжала Наташа, – человек не должен брать чужой еды без

разрешения. Понятно? Еду нужно заработать!

– Сказала, тоже! Он еще маленький. Правда, Косточка?

– Ага, я съем…

– Съем, съем… Э-э! – показав язык и собрав морщинки на веснушчатом носу, передразнила

Наташа. – Нахальный ты, вот что!

– Ничего ты не понимаешь. Мой папа умнее тебя, – возразил за Костика Борька. – Он

говорит, что человек должен все брать себе сам. А то другие заберут. И тогда он умрет.

Косточка, ты скоро умрешь?

Костик задумчиво уставился на Борьку. Мороженое он давно уже съел, и теперь сосал

палец и слушал то Борьку, то Наташу, не вмешиваясь в разговор и нисколько не выявляя

своего отношения к тому, о чем говорили ребята. Насытившись, он словно пришел в себя

26

после голодного шока, молчал, как будто пытался разобраться – а что, собственно,

произошло?

– Не бойся, Костик. Он обманывает. У Кости мама есть, Боречка. И он не умрет.

– Ага, ты сама сказала: Косточка не работает, а его кормит мама. Ну, что, чья взяла? А

говорила, что еду нужно заработать!

– Он еще маленький. А когда вырастет… – обидчиво пропищала Наташа.

– Когда вырастет… когда вырастет… Вот ты не работаешь, а тебе мама игрушки покупает.

Ну, вот, – Борька перевалил на другой бок, уперся локтем в песок. Другой рукой он держал за

ухо Плутона, развалившегося рядом, и победно смотрел на Наташу.

Костик, наконец, вынул палец изо рта, посапывая, сел в ямку, вырытую в песке накануне, и

сказал задумчиво:

– А мне мама конструктор купит.

– Она и в прошлом году тебе обещала. А пока она купит, мне папа купил уже два – один

железный, другой пластмассовый, – сообщил Борька.

Костик промолчал, принялся что-то чертить пальцем по песку. Он снова задумался. Стал

похож на Буратино – тонкий с острым носом и большими откровенными глазами, бесцельно

смотрящими себе под ноги. На нем неплохо сидел добротно сшитый модный костюмчик –

кофточка с рукавами до локтей и шорты – измазанные зеленью и глиной. Он не сразу ответил

Борьке:

– Ей было некогда. А сегодня она купит мне конструктор. Я сделаю самокат. Такой, чтобы

не отталкиваться. Встал и поехал. Солнечный.

Наташа с надеждой глянула на Костика:

– А потом, когда вырастешь, будешь покупать маме. Да, Костик?

Борька притворно засмеялся, показывая на Наташу пальцем.

Наташа сердито нахмурила брови:

– Ты не смейся, Боречка. Я тоже буду покупать моему папе и моей маме. Ясно тебе? –

выпалила она, смущенно покраснев.

– Да? Вот тебе! – и Борька сунул в лицо Наташе кукиш. – У тебя нет денег.

– Я деньги заработаю, – сказала она спокойно.

Борька почувствовал, что проигрывает, вскочил на ноги. В голосе у него появились

крикливые нотки:

– Да кто тебя примет на завод? Ну, скажи, кто?!

Не обращая внимания на спор, Костик продолжал основную мысль:

– А потом, когда испытаю свой самокат, отдам на завод. Пусть сколотят побольше. Только

настоящие. И чтоб досталось всем пацанам на всей земле. Моему самокату бензин не нужен.

И атома тоже. Он солнечный. А солнца много – всем хватит.

Он замолчал в ожидании, что скажут Борька и Наташа. Чувствуя свое превосходство,

Борька с усмешкой смотрел на Наташу.

– Ты такой глупый, Боречка. Я же тогда вырасту, – наконец объяснила Наташа.

От возмущения Борька даже подпрыгнул. Он запищал, вертясь перед Наташей, обвиняя ее

в том, что она неправильно понимает жизнь.

Неизвестно, чем бы закончился их спор, но как раз в этот момент к дому Костика, хлопая

скатами по неровностям почвы и шурша галькой возле ворот, мягко подкатили красные

«Жигули». Из машины вышла стройная женщина, одетая в модное легкое платье, с сумочкой

на длинном узком ремешке через плечо.

Костик подбежал, обхватил руками высокие ноги, уткнулся лицом в гладкую ткань.

Женщина на минуту замерла, точно прислушиваясь к чему-то внутри себя, тяжело вздохнула,

осторожно отстранила сына.

27

– Костя… Костя… подожди, дружок, – произнесла женщина. На ее тонком и ровном лице

появилось выражение нетерпения. – Вовик! – нервно позвала она.

Водительская дверца отворилась, полный мужчина в джинсах и белой навыпуск рубахе

выставил ногу наружу и стал вытирать тряпкой лобовое стекло.

– Идиотская мошка… – сказал он громко тонким голосом.

– Костя, подожди, – повторила женщина, – я так устала! Вовик, ах, я изнываю. Эта жара

меня скоро доконает…

– Мама, – перебил ее Костя, – ты купила конструктор? Ты обещала.

Женщина обморочно закатила глаза, глубоко вздохнула, ловко поправила короткие

вьющиеся волосы:

– Ты же видишь, мама валится с ног. Чего ты хочешь? Какой конструктор?

– Такой… – он взмахнул руками.

– А… не успела. Пусти. В другой раз, – она оторвала Костины пальцы от платья и пошла к

калитке. Костик, уныло последовал за ней, опустив голову.

Возле машины остался один Вовик с ведром воды и тряпкой. Жидкая грязь, стекая по

гладкой поверхности металла, глухо шлепала в пыль.

Сумерки спускались на землю. Было душно и тихо. Громко плескалась вода…

Улица затихала. Роберт поднялся и пошел в дом бабы Насти.

На следующий день, была суббота, пользуясь бесконечным гостеприимством бабы Насти,

Роберт, разлегся на тахте, спасаясь от жары, перечитывал журнал «Наука и жизнь».

Из приоткрытого окна доносились звуки поселковой улицы: ребятня, крича, носилась под

окнами, редкие прохожие шли мимо по асфальтированной дорожке, громко выбрасывали

обрывки своих проблем, жужжала, резко стучала о стекла оса, бесцеремонно влетевшая в

прохладное помещение. Несколько минут спустя, словно в самой комнате, заговорил Борька,

потом, – Наташа…

Они снова сошлись на своей любимой песочной куче.