Час пробил - Виктор Львович Черняк

а на мне дочь. «Я, — думает она, красота ненаглядная, — сама по себе». Дудки! Без меня ее дело — труба. Совершенно не приспособлена к жизни, да что теперь об этом говорить».

Когда его просили стать компаньоном Лоу, те, кто приказал, имели в виду, что он погреет руки: ради бога, их это не волновало. Они хотели только одного — максимально запутать дела Лоу. Но Лоу не тот мальчик, чьи дела можно запутать. Они обещали поддержать его, Розенталя, в случае чего. «Не бойтесь прогореть! Мы всегда протянем вам руку!» Он, конечно, не верил, и правильно делал. Никто его не поддержал, когда они вляпались в историю. Но у Лоу запас прочности гигантский, а у него фу-фу! Он остался на мели.

«Ничего, ничего, мы вам компенсируем потери», — говорили они. Ничего подобного! Может, они хотят компенсировать его потери так же, как Барнсу? Циркулярной пилой? И Харт тоже крутит: «Я думаю о том, как нам выпутаться из $той истории». Как же! Выпутаешься теперь, после всего, что было. Пойти к Лоу? Рассказать ему все, как есть. Спустит с лестницы и скажет: «Я ожидал от вас любого идиотизма, только не такого!» И потом, его, наверное, все время пасут. Сунься он к Лоу, и его песенка спета. Барнс — только начало, это и дураку ясно. Может быть, Харт решил принести их в жертву, лишь бы выскочить самому? Непохоже на Харта, но, когда дело идет о собственной шкуре, кто поручится за чье-то благородство.

«Благородство — чудная штука в полумраке ресторана: с обаятельной улыбкой на устах вещать какой-нибудь дуре о любимой маме, которой ты, преисполненный самых благих порывов сын, не забываешь преподносить цветы ко всем семейным торжествам. И не только цветы, но и деньги. Например, такие. — Сол вытащил из кармана долларовую монету, на которой был отлит профиль Сюзан Антони, известной суфражистки прошлого века. — Доборолись! Равенство! Бабы не бабы! Мужики не мужики! Черт знает, что на уме у Харта! До чего докопалась миссис Уайтлоу? Пронырливая бестия, с усмешкой и явным превосходством молитвами Сюзан Антони взирающая на затюканных современных мужчин».

На четвертый день после встречи в парке Элеонора дозвонилась до Джерри.

— Где пропадал? — кокетливо начала она.

— У меня тоже есть личная жизнь, — сумрачно заметил Джерри, показывая, что ему понятна игра Элеоноры. — Слава богу, пользуюсь кой-каким уважением в своей фирме: стоило только намекнуть о небольшом неурочном отпуске по личным обстоятельствам, не возникло никаких недоразумений. Шеф отдела лишь заметил несколько устало: «Может, наконец вам удастся наладить семейную жизнь?»

Джерри не добавил, что тот, естественно, имел в виду новую семейную жизнь, и весьма удивился бы, узнав, что имело смысл говорить о налаживании только старых семейных отношений, если вообще его подчиненный стремился к прелестям семейного очага, серьезно потускневшим в глазах нынешних представителей сильного пола.

— Может, предложишь сходить в кино бывшей жене?

— В кино? Вообще-то я хотел вечером поработать, но если настаиваешь…

— Ты же иногда настаиваешь в известных обстоятельствах.

Разговор был самым невинным. Пикировка бывших супругов, которые до сих пор не безразличны друг другу, хотя и скрывают свои чувства по возможности и тщательно.

— Что бы ты хотела посмотреть?

Это был уже вполне конкретный вопрос, и от ответа на него многое зависело. Еще в парке они договорились, если Элеонора скажет: «Очень много слышала о фильме Спилберга «Тайные контакты третьего порядка», — это означает: положи бумажку с фамилиями и адресами под ту скамейку в парке сегодня вечером. Если Элеонора скажет: «Пойдем на «Звездные войны» Лукаса», — это означает: можно подождать до завтрашнего утра, тайник там же. Идея заключалась в том, что встречаться непосредственно они не должны были. Если за ними велось наблюдение, то преследование должно было начаться только в том случае, если бы свои дома покинули и Джерри, и миссис Уайтлоу одновременно, если же кто-то из них покидал дом в одиночку — значит, встреча не планировалась, и контакт исключался. В парке за ними не следили — это не вызывало сомнений. Значит, к варианту запасного тайника, который тоже предусмотрели, прибегать было не нужно.

— Очень много слышала о фильме Спилберга «Тайные контакты третьего порядка». — Элеонора поморщилась: «У Спилберга тайные контакты, у нас с Джерри тоже тайные контакты, вся жизнь— сплошные тайные контакты…»

— Видишь ли, — пробасил в трубку Джерри, — нигде поблизости вроде не идет, а выбираться далеко не хочется: дождь собирается. Давай отложим до следующего раза.

— Как хочешь, — как бы обиделась Элеонора и съязвила: — Я тоже буду теперь на некоторые твои просьбы так отвечать.

«Наверное, те, кто нас слушают, считают меня идиоткой. Тем лучше! Красивые идиотки вызывают у мужчин наименьшее уважение, граничащее с пренебрежением». Ах, как бы она радовалась, если бы у ее незваных опекунов возникло чувство пренебрежения к ней: от пренебрежения до беспечности всего лишь шаг, малюсенький шажок. А о большем и мечтать не приходится.

— Звони, — вяло предложил Джерри и опустил трубку.

«Прекрасно, — думала Элеонора, — он что-то откопал, иначе не было бы слов видишь ли».

Накануне звонил Лоу. Он сказал: «Вы совсем забыли меня». Она ответила: «Что делать? Нет времени. На вашем деле мне не разбогатеть, приходится браться за другие». Они вежливо распрощались.

Сразу же после этого был еще телефонный звонок. Незнакомый голос произнес: «Пока вы ведете себя благоразумно. Это нас радует. Даже перестали ездить в Роктаун». — «Я взялась за другое дело, — как старым знакомым, буднично пояснила Элеонора. — Теперь мне придется ездить совсем в другую сторону от Роктауна, но, увы, чаще, чем хотелось бы».

Элеонора готовила своих опекунов: скоро она начнет ездить по адресам людей, которых отыщет в архиве Джерри, людей, так или иначе соприкасавшихся с Уиллером. Это опасно, но другого выхода не было, если не считать второго варианта, придуманного с Дэвидом. Почему второго? Просто так. Не было первого варианта, и третьего — тоже, а второй был.

Когда она собралась ехать в парк, дождь шел уже вовсю. Щетки лениво сбрасывали воду с лобового стекла. Машин было мало.

«Хонда» остановилась у стоянки перед парком. Элеонора набросила плащ, завязала бантиком тесемки капюшона и направилась в бар. Ни души. Элеонора выпила стакан сока, краем глаза наблюдая за стоянкой. С того момента, как она села за стойку, мимо не проехала ни одна машина. Парк расположен далеко от центра. Движение здесь не интенсивное, особенно в ненастье, когда в старых аллеях и на ипподроме делать нечего.

«Жаль, погода скверная: гораздо легче затеряться среди множества людей в теплый солнечный день, чем