Повести - Юрий Алексеевич Ковалёв

парикмахерских работать легче и лучше, и заработки больше, только здесь она выросла как мастер, здесь у нее свои постоянные клиентки, с которыми она возится десятки лет, так куда же она от них уйдет?

Вон Мария Федоровна Баканова, лучшая дамская портниха в городе, должна была прийти на «химию» еще на прошлой неделе, а нет ее. Впору вечером, после смены, домой заскочить, навести справки... Не случилось ли чего?

Сменщица, молоденькая смешливая девушка, всего год назад закончившая профтехучилище бытового обслуживания, несказанно обрадовалась, увидев Феню.

— Как хорошо, что вы пришли! Смените меня пораньше, а? Во как нужно! — двумя руками схватила она себя за горло.

— Ах, коза, коза! — погрозила ей Феня пальцем. — Опять, видать, тот молодой, интересный приходил?

— Приходил, приходил...

Феня решительно махнула рукой — собирайся! Та не стала ждать второго приглашения и мигом помчалась в раздевалку. Феня прямо в зале надела форменную белую кофточку, юбку она забирала домой гладить.

Была середина дня, когда больше приходится отдыхать, чем работать. В будничные дни вся нагрузка приходится на вечер. «Нет клиенток — сама посижу в кресле, отдохну после дальней дороги...» — поудобнее стала устраиваться Феня на мягком сиденье. И в это время кто-то вошел в комнату.

— Мужской зал напротив... — бросила она, увидев в зеркале мужчину.

— Зачем напротив, когда мне нужно именно сюда! — услышала она и повернулась вместе с креслом к вошедшему. В парикмахерской она его не встречала, но могла поклясться, что где-то когда-то видела эти ввалившиеся, дня два не бритые щеки, седые пучки бровей над глубоко спрятавшимися глазами, и даже эта кожаная коробка в руках тоже встречалась...

Гость не дал много времени на размышление: взял стул, пододвинул к Фениному креслу.

— Вы думаете-гадаете, Феня, кто и зачем к вам пришел? — оглянувшись по сторонам, негромко начал посетитель. — Но я затем и пришел, чтобы ответить на эти вопросы! Я пришел, чтобы предложить вам выгодное дельце!

Феня молча, испытующе смотрела на него, а гость совсем запрятал и без того маленькие глазки.

— Если мы найдем с вами, Фенечка, общий язык, то вы за один день сможете заработать столько денег, сколько не заработаете и за месяц! И я вместе с вами!

— А ну, дядя, давай выкладывай, что там у тебя! — махнула головой Феня в сторону кожаной коробки, которую гость не выпускал из рук.

— Ну, что за Фенечка! — защелкал посетитель языком. — Не женщина, а два прокурора вместе! И почему только вы не родились мужиком? Из вас получился бы хороший гешефтмахер!

— Чтоб быть гешефтмахером, не обязательно носить мужские штаны! Можно и в бабьей юбке дела делать! — невозмутимо ответила Феня. — Ну, давай, годок, выкладывай, что там у тебя?

— То, что там у меня, Фенечка, вам не купить, если даже вы весь свой сарай заложите! — обвел он глазами помещение. — Но помочь мне найти покупательницу вы можете... А почему нет? У вас весь город в знакомых ходит! Скажите, вы видели когда-нибудь такое колье? А такой браслет-часы? — слегка приоткрыл он кожаную коробку. — А перстень? Чтоб я так жил, если вторая такая красота есть на белом свете!

— Баба в моих годах чего только не видела! — лениво потянулась к коробке Феня. — А ну, дай руками пощупать! Бабы же глазам не верят!

— Товарищ полковник! — услышал Хаджиханов в трубке. — Дежурный докладывает. К вам две женщины... Очень просят пропустить... Что прикажете?

— Две женщины? В такое время? — полковник бросил взгляд на часы — обе стрелки сошлись на цифре «12». — Ночь на дворе... Пусть кто-нибудь проводит ко мне! Быстро!

Хаджиханову не терпелось увидеть посетительниц, дело которых не терпело отлагательства даже до утра, и он вышел из кабинета им навстречу.

— Это вы, Марья Федоровна? — удивился Хаджиханов, сразу же узнав в одной из женщин потерпевшую при недавнем ограблении квартиры. — Что случилось?

Взяв женщин под руки, он провел их к себе в кабинет и усадил в кресла.

— Кто первой начнет рассказывать? Жду!

— Ой, товарищ полковник! — заговорила женщина, видимо, сопровождавшая потерпевшую. — Наверное, я первая и последняя. Феня меня зовут, дамский парикмахер я. Марья Федоровна в расстроенных чувствах... Да и кто на ее месте светился бы от радости? Я смотрю: долго она не приходит ко мне. Думаю, надо проведать, мало ли что может случиться... А оно вот что приключилось! Врагу своему такого не пожелаешь!

При этих словах Марья Федоровна, которая сидела, спрятав лицо в ладонях, уронила голову на стол и безутешно зарыдала.

— Вот теперь-то, Марья Федоровна, плакать и не нужно! — подошел к ней полковник, выслушав подробный, обстоятельный рассказ Фени. — Все вернется домой! Можете быть спокойны! И своей подруге большое спасибо скажите!

— Еле притащила ее сюда, товарищ полковник! — сказала Феня. — Твердит одно: «Боюсь да боюсь! Зарежут они меня, как грозились!»

— Большое спасибо вам, как вас по имени-отчеству?.. — с чувством пожал полковник руку Фене.

— А-а-а! — махнула та рукой. — Зовите меня, как все, Феня — и ладно!

— Так вы говорите, ошибки быть не может? — в который раз переспросил полковник. — Все точно?

— Какая может быть ошибка, товарищ полковник? — поспешила успокоить его Феня. — Я украшения своих клиенток не хуже их самих знаю! А про Марью Федоровну и говорить нечего! Не раз примеряла и ожерелье, и браслет... Они это, точно они! Стала бы я вам голову морочить!

— И самого продавца, говорите, раньше тоже видели?

— Видала я его, проклятого! Только где — убейте, не вспомню!

— И в руках у него был не чемоданчик, не портфель, а кожаная коробка? — продолжал расспрашивать Хаджиханов.

— Коробка с крышкой и застегнута на две пряжки...

— Сейчас, сейчас... Одну минуточку! — проговорил полковник, направляясь к телефону. — Дежурный? Наш фотограф на месте? Да? Пошли его, пожалуйста, ко мне. Со всем его хозяйством...

— Вот такая кожаная коробка? — снял полковник с плеча вошедшего фотографа футляр с аппаратурой. — Похожа?

— Еще как похожа! Прямо она! В пору драгоценности доставать! — воскликнула Феня.

— А вы знаете, что в таких коробках носят? — спросил Хаджиханов, открывая футляр. — Фотоаппаратуру...

И Феня с силой хлопнула себя по лбу.

— Вспомнила,