Они должны умереть. Такова любовь. Нерешительный - Хантер Эван (Ивэн)

— Еще, еще отливайте, — предложил Роджер.

— Да пейте! У нас ведь праздник.

— Какой праздник?

Фук подлил виски в стакан Роджеру и подал ему. Протянув свой стакан чокнуться, проговорил:

— За пропажу у миссис Доуэрти, и пусть старая сволочь не подпадет!

— Не подпадет?!

— Под страховку, — подмигнул Фук, поднес стакан к губам и сделал огромный глоток бурбона. — И да будет это первой ласточкой в череде ее будущих потерь. Пусть какой-нибудь вор-бестолочь прокрадется в ее подвал завтра и утащит, ну хоть, ее корыто, и на другую ночь — форсунку из печи, а потом — ее исподнее, которое вечно болтается на веревках. Пусть все жулики в этом жутком городе приходят в подвал к миссис Доуэрти каждую ночь и оберут ее подвал дочиста, как стая стервятников, пирующих на ее костях. Пусть следует кража за кражей, покуда у старой ведьмы ничего не останется, кроме сорочки на заду, а там пусть самый отпетый насильник влезет к ней в окно ночью и отделает Kapiy как следует, только ночную рубашку оставит ей на память. Аминь, — сказал Фук и осушил свой стакан. Он налил его снова, чуть не до краев. — Что-то вы не пьете, мой друг, — промолвил он.

— Я пью, — произнес Роджер, отхлебнув глоток.

— Ледник, — сказал Фук.

Роджер ничего не ответил.

— Меня поражает, что кто-то забрался в подвал к миссис Доуэрти и спер ледник — прошу прощения — холодильник, который стоял там черт знает сколько лет, собирая пыль. Невольно возникает масса вопросов, поражающих и изумляющих, — философствовал Фук.

— Например?

— Например, во-первых, откуда кто-то мог знать, что у старой сволочи стоит ледник — прошу прощения — реф-ри-же-ратор, в этом подвале? Сколько раз вы были в подвале этого дома?

— Я никогда не был в подвале, — ответил Роджер.

— Совершенно верно. Я прожил в этой гадкой дыре целых шесть лет, и я был там только два раза. Один раз — поставить в кладовку мой старый чемодан, второй раз, когда матушка Доуэрти шлепнулась в обморок, увидев там крысу, и завизжала так, что пробудила весь дом, включая меня. Пришлось спуститься туда и узреть старую каргу, валяющуюся на полу без чувств, задрав юбки на тощем заду, от такого зрелища меня чуть не выдрало, выпейте еще стаканчик.

— Я этот ёще не кончил.

— Так что, каким образом кто-то мог знать, что там был холодильник, — это загадка номер один. А если и узнал о нем, то должен был и знать, что аппарат — весьма древний, где-то около 39-го или 40-го года рождения, следовательно, и цена ему — долларов десять, если не меньше. Кому же понадобилось красть такую старую развалину? Да уж я не говорю о том, что его поднять немыслимо, заработаешь грыжу. — Фук налил еще и добавил — Я говорю о среднем человеке, вроде меня. Мужчина ваших размеров мог бы поднять его, не моргнув глазом.

— Ну, не знаю, — сказал Роджер, пожав плечами.

— Во всяком случае, — продолжал Фук, — как мог кто- то знать, что он находится в подвале, — это загадка номер одни, и загадка номер два — зачем кому-то понадобилось украсть хлам, цена которому в красный день — пять-шесть долларов?

— Ну, может, он ему был нужен? — предположил Роджер.

— Для чего?

— Не знаю, — сказал Роджер.

— Ну, как и зачем он ни сделал бы это, я рад, что он это сделал. Хотелось бы только, чтобы он еще что- нибудь спер у нее, раз уж влез. Но как это характерно для нашей старой карги — тут же вызывать полицию из-за барахла, вроде этого старого холодильника. Отвлекать полицию от дела из-за дряни, ценой в три-четыре доллара.

— Ну, ведь там с ней только двое полицейских, — сказал Роджер.

— Да это пока еще только патрульные, — уточнил Фук. — В случае взлома они появляются первые. Вот поглядите. Сегодня же появятся вслед за ними господа сыщики. Всех будут опрашивать, везде разнюхивать, попусту тратить время и деньги налогоплательщиков, и все из-за чего? Из-за вонючего холодильника, который в базарный день и за два доллара не возьмут, выпейте-ка еще.

— Спасибо, — сказал Роджер и подставил стакан.

ГЛАВА IX

Он очнулся от стука в дверь.

Фук ушел от него без четверти три, захватив с собой остаток «Бурбона». Роджер выпил всего две порции, но он не привык к неразбавленному виски и, должно быть, почти сразу задремал. Который же час теперь? Не может быть, чтобы он проспал. Он сел в постели, огляделся по сторонам, еще не придя в себя, поморгал глазами, снова услышав стук.

— Кто там? — спросил он.

— Полиция, — сказали за дверью.

Полиция, подумал он.

— Минутку, — ответил он.

Это, наверное, насчет холодильника. Фук говорил, что явятся детективы и будут опрашивать всех жильцов о, холодильнике. Он встал с кровати и подошел к двери. Она была не заперта. Он повернул ручку и распахнул Дверь.

В коридоре стояли двое. Один — очень высокий, второй — низенький. У высокого были рыжие волосы и неожиданная белая прядь над правым виском.

— Мистер Брум? — спросил низенький.

— Да, — ответил Роджер.

— Я детектив Уиллис, — сказал низенький. — Это мой товарищ, детектив Хейвз. Нам хотелось бы задать вам несколько вопросов.

— Входите, пожалуйста, — пригласил Роджер.

Он отступил от двери. Уиллис вошел в комнату первым, а за ним Хоре (он сказал «Хоре»?[44]) вошел вслед, закрыв дверь. Роджер сел на край кровати и пригласил обоих сесть на стулья в комнате.

Уиллис сел на жесткий стул около комода. Хоре (не может быть, чтобы у него была такая фамилия) встал за ним, опершись одной рукой на комод. На обоих были теплые пальто, у Уиллиса застегнуто, у второго расстегнуто, из-под пальто был виден клетчатый спортивный пиджак. Роджеру была видна кожаная кобура на поясе под пиджаком.

— Извините, — выдавил он, — как, вы сказали, ваша фамилия?

— Моя? — переспросил рыжеволосый.

— Да.

— Хейвз.

Роджер кивнул.

— Х-Е-Й-В-3,— повторил детектив по буквам.

— А-а, — улыбнулся Роджер. — А я думал — Хоре.

— Нет.

— Уж очень смешно было бы. Если бы Хоре.

— Нет, я Хейвз.

— Ну, конечно, — согласился Роджер.

Комната наполнилась тишиной.

— Мистер Брум, — сказал Уиллис. — От вашей хозяйки, миссис Доуэрти, мы получили список жильцов, и сейчас, как положено, мы проводим проверку всех в доме. Я полагаю, вы знаете, что нынче ночью из подвала был украден холодильник.

— Да, — ответил он.

— Как вы узнали об этом, мистер Брум? — спросил Хейвз.

— Мне сказал Фук. Фук Шэнахан. У него комната дальше по коридору.

— Фук? — переспросил Хейвз.

— Полностью он, кажется, Фрэнк Хьюберт Шэнахан, или что-то вроде этого. Фук — это его прозвище.

— Ясно, — сказал Хейвз. — Когда он вам сообщил об этом, мистер Брум? >

— Даже не знаю. Сейчас сколько?

Уиллис посмотрел на свои часы.

— Сейчас три часа.

— Значит, примерно, полчаса назад. А может быть, и пятнадцать минут, не знаю. Он зашел мне сказать об этом, и мы немножко выпили.

— Но вы ничего не знали о холодильнике, пока он вам не сказал? Так?

— Так. Нет, вообще-то, я понял, что-то произошло, когда вернулся домой совсем недавно, потому что я увидел, что миссис Доуэрти внизу говорила с двумя полицейскими.

— Но вы точно не знали, что произошло, пока мистер Шэнахан не сказал вам о холодильнике?

— Нет, не знал.

Оба детектива смотрели на него молча. В какое-то мгновение показалось, что больше вопросов у них нет. Уиллис откашлялся.

— Вы понимаете, мистер Брум, что таков заведенный порядок, и мы ни в какой мере не подозреваем…

— Ну, конечно, — сказал Роджер.

— Логическое начало расследования — это опрос тех жильцов, которые могли бы иметь доступ…

— Ну, конечно, — ответил Роджер.

— … к украденной вещи или вещам.

— Конечно.

В комнате опять наступила тишина.

— Мистер Брум, у меня есть вопрос к вам. Где вы были прошлой ночью?