Посох двуликого Януса - Александра Маринина

наступит завтра, совсем скоро. Я провожу тебя, побудем вместе еще минут десять, пока дойдем до твоего дома.

Они оделись и вышли из отеля. Опустевшие после дневной сутолоки улицы залиты ярким электрическим светом.

– Хорошо, что я живу так высоко, – задумчиво проговорила Наяна. – Те, кто живут на нижних этажах, жалуются, что свет мешает спать. Для чего жечь столько электроэнергии по ночам? Все равно людей почти нет.

– Чтобы камеры хорошо работали, – усмехнулся Евгений. – В темноте они ничего не увидят, какой тогда в них смысл? Всевидящее око!

– А, ну да, про камеры я не подумала. Женя, а ты помнишь те времена, когда камер не было? Как люди тогда жили?

– Ну, тех времен я не застал, родился, когда камеры уже были, только их было совсем мало по сравнению с тем, что творится теперь. Я не такой старый, как тебе может показаться, – рассмеялся он. – Давай поговорим о насущном. Наяна, я мало что могу тебе предложить. Но я буду счастлив, если ты примешь хоть что-то из этого. Скажи мне, чего ты хочешь, и я честно отвечу, смогу я это дать тебе или нет.

Наяна растерялась. Вот так сразу взять и сказать, что она хочет быть с ним, при этом хочет семью, троих, а лучше четверых детей, стабильную работу и карьеру в Центре подготовки, прогнозируемые растущие доходы, спокойную обеспеченную старость, желательно рядом с любимым человеком? Это невозможно. Евгений просто развернется и уйдет, выслушав этот поток запланированных требований к жизни.

– Я хочу быть с тобой, – осторожно начала она.

– Безусловно.

– Я хочу детей. Не обязательно в браке, но лучше, конечно, сделать все по правилам. Ты ведь на это не согласишься?

– Я буду счастлив.

– Ты же не собирался жениться, – с улыбкой заметила Наяна.

– Неправда, я всегда хотел семью и детей, просто у меня не получалось. В какой-то момент я опрометчиво решил, что мой поезд ушел и мечтать больше не о чем. Но теперь я передумал. И я знаю, о чем ты сейчас думаешь.

– О чем?

– О том, что мне слишком много лет и я не успею вместе с тобой вырастить наших детей, так что тебе придется справляться одной. Угадал?

– Как всегда, – вздохнула она. – Ты меня видишь насквозь.

– Двадцать лет я тебе гарантирую. В том, чтобы зарабатывать на жизнь наемничеством, есть огромный плюс: мне приходится самым тщательным образом следить за здоровьем и поддерживать форму, кроме того, при каждом заказе меня обследуют с ног до головы и доводят до идеальной кондиции. Так что в ближайшие двадцать лет тебе не придется ухаживать за беспомощной развалиной. Если повезет, то и дольше. Но тут уж как судьба пошлет. Какие еще у тебя ожидания от жизни?

Она собралась было сказать про работу, карьеру и долгую спокойную старость, но вдруг отчего-то передумала. Она знает Евгения всего два месяца. А двадцать лет – это в сто двадцать раз больше. Двести сорок месяцев непрерывного счастья. Ведь не может так быть, чтобы за радость прожить эти двести сорок месяцев рядом с любимым мужчиной и родить от него детей не пришлось ничем заплатить. И она готова платить. Тем более плата не так уж и велика, всего лишь план, который можно переделать, а можно и вовсе о нем забыть.

– Если мы будем вместе, то больше никаких ожиданий, – сказала Наяна. – Мне этого достаточно. Только я не понимаю, где мы будем вместе. Ты готов жить в Москве? Или ты будешь настаивать, чтобы я переехала к тебе?

Они уже стояли возле ее дома. Наяна знала, где расположены камеры, и подумала, что те, кто захочет проверить порядок на ночных улицах, будут, наверное, от души смеяться, увидев, как девушка и пожилой мужчина держатся за руки, словно влюбленные подростки. Наверняка подумают, что мужчина изменяет жене с молоденькой любовницей, и какой-нибудь особо тупой остряк выложит кадры в Сеть с насмешливыми двусмысленными комментариями. Ну и пусть. Ни ей, ни Евгению скрывать нечего.

– Ты ответила на главный вопрос: хочешь ли ты, чтобы мы были вместе. А где – это вопрос второстепенный, и, как все второстепенные вопросы, он требует вдумчивого подхода, – весело произнес Бочаров. – Я карьеру уже не делаю, моя работа не привязана к месту, шлифовать переводы и обрабатывать чужие тексты можно где угодно. Так что решать должна ты. Не торопись, обдумай все как следует, прислушайся к себе.

– Сколько времени ты мне дашь на обдумывание?

– Да сколько угодно! Мы никуда не опаздываем, я буду жить в отеле и спокойно ждать.

– Но ведь ты раньше жил в Москве и почему-то переехал. Значит, здесь тебе не нравится, а там нравится, – заметила Наяна.

– Поставь глаголы в прошедшем времени. Так было раньше, пока я не встретил тебя. В Морозовске действительно очень красиво. У меня маленький коттедж на окраине с видом на Волгу, мне там хорошо работается. Но там нет тебя, и все остальное теряет свое значение. Все, беги спать, – он легонько поцеловал ее в краешек губ, – тебе завтра на работу. В котором часу ты будешь выходить из дома?

– Завтра первое занятие в одиннадцать. Значит, выходить буду в десять.

– Договорились. Завтра в десять буду тебя ждать на этом самом месте.

Дома Наяна собралась было сразу принять душ и лечь в постель, но остановилась перед зеркалом и с удивлением взглянула на свое отражение. Она стала какой-то другой. Вроде волосы те же самые, русые, густые, вьющиеся, и прическу она не меняла. Тот же рост, та же фигура. А человек по ту сторону стекла кажется незнакомым.

– Ты – существо без жизненного плана, – сурово проговорила Наяна, выставив вперед указательный палец в упрекающем жесте. – И как ты собираешься дальше жить?

Ей вдруг стало весело. Она скорчила сама себе смешную рожицу и вприпрыжку помчалась в ванную.

* * *

Теперь Наяна проводила с Бочаровым каждую свободную минуту. Незримое присутствие Юбера в квартире постепенно исчезало, и вот уже две недели как она по вечерам изобретала вкусные ужины и кормила Евгения. Она готовила, подавала, мыла посуду, а он сидел рядом и разговаривал с ней. Оставался на ночь, но вещи свои к Наяне не перевозил, по утрам провожал ее на работу, возвращался в отель, после занятий встречал возле Центра подготовки.

Заканчивался октябрь, до ежегодной аттестации оставалось полтора месяца, за эти полтора месяца Тимуру Валерьевичу и Сергею Валентиновичу предстояло пройти очередное тестирование, а историку Александру Олеговичу – Тоннель. Наяна волновалась, ведь от результатов зависят квалификационные баллы, а от