Паук - Ларс Кеплер

спрашивает Йона.

— Да.

— Застрелила?

— Не помню.

— Но она заявила, что убила человека в массажном салоне, а потом угрожала убить вас? — уточняет он.

— Да.

— Зачем ей вас убивать?

— Не знаю.

— Если бы вы рискнули предположить?

— Вы не обязаны отвечать на этот вопрос, — напоминает мужчине его адвокат.

— Вы видели ещё кого‑нибудь в массажном салоне? — спрашивает Грета.

— Нет.

— А снаружи?

— Нет.

— Вы не заметили ничего необычного? — спрашивает Йона.

— Кажется, нет.

— Вы не видели лужу крови или швабру сразу за дверью? — настаивает Йона.

— Что?

— Так обычно выглядят массажные салоны, куда вы ходите «лечить спину»?

— Мой клиент больше не будет отвечать на вопросы, — говорит адвокат.

— Пожалуйста, сообщите ему, что ему будет предъявлено обвинение в приобретении сексуальных услуг, — говорит Грета.

***

Солнечный свет просачивается сквозь тюлевые занавески, освещая кашемировый ковёр и бордовые диваны. От современного самовара на столе тянется аромат имбиря и кардамона.

Останки Франчески Бекман были обнаружены вчера группой скаутов в Сандторпете. Свёрток лежал в заросших руинах бывшего детского дома, когда‑то принадлежавшего церкви Вестерлёвста.

После последнего убийства и находки тела Франчески, Манвир созвал совещание у себя дома в Лидингё. Он поручил Йоне и Грете искать виллу на Риддарвеген, похожую на две жёлтые обувные коробки, поставленные одна на другую.

Йона расставляет чашки на изящных блюдцах, когда в комнату входит девочка в тёмно‑синем платье. Ей, наверное, около шести лет. Волосы туго заплетены в косы. В её глазах и скулах есть что‑то от Манвира, но в остальном она на отца мало похожа.

— Привет, — говорит Йона.

Она подходит к нему с любопытством, держа в левой руке скрипку размера «четверть» — детскую, в четверть полноразмерной. Под подбородком — кусок поролона. На грифе несколько маленьких наклеек, отмечающих три позиции.

— Почему у вас розовые точки на ногтях? — спрашивает она.

— Потому что я цирковой артист.

— Нет, вы не цирковой, — отвечает она с ухмылкой.

— Верно. Но в твоём возрасте я неплохо ходил по канату и страшно боялся, что однажды мимо проедет инспектор манежа и заметит меня.

— Я буду клоуном, который пугает всех глупых детей, — говорит она.

В комнату входит Манвир с тарелкой печенья. За ним следуют Грета и Петтер с тёплым молоком и сахаром.

— Это моя дочь Миранда.

— Привет, — говорит Грета.

— Привет.

— А это Грета, Петтер и Йона, — представляет их Манвир.

— Хорошо, — отвечает девочка.

— Почему бы тебе не сбегать в свою комнату, Миранда?

— Можно мне сначала печенье?

— Как только закончишь репетировать.

— Да.

— Звучало не так. Ты забыла про полупаузы.

— Нет, не забыла.

Лицо девочки мрачнеет. Она кладёт скрипку на стол и уходит в угол комнаты, встаёт к ним спиной. Йона ловит взгляд Греты и чувствует, как у него дёргаются уголки губ.

— Хорошо, начнём? — спрашивает Манвир.

Тихим голосом Йона рассказывает остальным о своих наблюдениях в массажном салоне и о допросе свидетеля. Манвир тяжело вздыхает и встаёт.

Он подходит к Миранде, приседает позади неё и шепчет:

— Прости. Возьми печенье.

— Нет.

— Ты можешь потренироваться завтра.

— Да.

Она поворачивается, обнимает его, затем подходит к столу, берёт скрипку и печенье и выходит из комнаты, не удостоив гостей ни одним взглядом.

Манвир возвращается, садится и делает глоток чая, пока Грета дополняет рассказ Йоны кратким изложением первых выводов криминалистов.

— Кто‑нибудь из нас всерьёз считает, что Сага — серийная убийца? — спрашивает Йона. — То есть она, возможно, не всегда держится рамок и иногда выходит из себя, но…

— Знаю, — шепчет Петтер.

— Мы не можем позволить себе наивность, — говорит Манвир. — Нередко офицеры переходят на другую сторону. У них масса связей, они видят, насколько несправедлива система, сколько вокруг денег.

— Но здесь дело не в деньгах, — замечает Грета.

— Есть и другая категория — люди, разочарованные или травмированные. Те, кому всё труднее выбраться из тьмы. Кто знает, как легко…

— Но мы же говорим о Саге, — перебивает его Йона.

— Да. И у неё есть мотив для каждого убийства.

— Вы имеете в виду месть? — спрашивает Грета.

Манвир ставит чашку, стряхивает крошки с пальцев и поворачивается к Йоне.

— Моё чутьё подсказывает, что Сага наняла Мару Макарову для этих убийств, — объясняет он. — Мара психически больна и легко поддаётся влиянию. У Саги есть и гнев, и знания. Она могла обмануть нас, убирая места преступлений… всегда проверяя своё надёжное алиби.

Звук скрипки просачивается сквозь стены дома, обрывается и снова начинается.

— Но есть ли у нас хоть какие‑то конкретные доказательства? — спрашивает Петтер.

— Кровавый отпечаток в массажном салоне совпадает с отпечатком обуви Саги, — отвечает Манвир.

— Она всё ещё работает над этим делом. Она просто была быстрее нас и добралась туда раньше — говорит Йона.

— Если так, зачем ей стирать какие‑то следы?

— Но вы подозреваете, что она…

— Она угрожала мужчине и заявила, что убила Стефана Бромана, — перебивает его Манвир. — Это действительно похоже на Сагу, но я думаю…

— Вам не нужно её защищать, Йона.

— Я просто считаю, что она была в ярости и хотела его напугать, — продолжает Йона.

— Согласна, — говорит Грета.

— Её отпечатки пальцев также нашли на станции в Кимлинге, — напоминает Манвир.

— Я была там с ней, — отвечает Грета.

— А вы видели, как она трогала кронштейн огнетушителя?

— Манвир, — говорит Йона. — Я понимаю, как всё это выглядит, но это ничего не значит.

— Есть ещё кое‑что… Она во всём обвиняла Вернера. У неё также были конфликты со священником. Она писала в приход письма с угрозами, опоздала на похороны Марго, в кроссовках. Она…

— У нас нет времени…

— Йона, — Манвир игнорирует его возражение. — У нас есть результаты лабораторного анализа образцов, взятых в часовне, где была убита Франческа Бекман. Мне жаль, что приходится говорить это вам, но они обнаружили явное совпадение с ДНК Саги.

— Господи, — шепчет Грета.

— И у неё не было причин посещать эту церковь, — продолжает Манвир.

— Нет, — глухо признаёт Йона.

—