Послушай меня - Тесс Герритсен

— “Мамочка”, - захныкала Эми. — Она обняла Джулианну и уронила голову на плечо матери. — “Мамочка, не оставляй меня. Пожалуйста.”

Джулианна медленно опустила пистолет. Она не оказала никакого сопротивления, когда Джейн взяла его у нее из рук. Она также не сопротивлялась, когда Фрост завел ее запястья за спину и надел наручники. Он схватил ее за руку и оттащил от дочери.

— “Нет, не забирайте ее”, - сказала Эми, когда Фрост повел Джулианну к патрульной машине.

Джейн защелкнула наручники на запястьях Эми и повела ее к другой машине. Только тогда, когда двух женщин потянули в разные стороны, Джулианна начала сопротивляться. Она попыталась вывернуться из рук Фроста.

— “Эми!” - закричала она, когда Фрост втащил ее в патрульную машину. Ее замогильный вопль перерос в визг, когда дверца машины захлопнулась, запирая ее внутри и отделяя от дочери.

— “Эми!”

Даже когда патрульная машина отъехала, Джейн все еще слышала этот крик, эхо отчаяния, которое еще долго витало в воздухе после того, как Джулианну увезли.

Сорок

Анджела

Я чувствую, что все смотрят на меня, когда я стою у подножия эскалатора в аэропорту, ожидая прибытия Винса. Неудивительно, что они смотрят; я представляю собой ужасающее зрелище. Мое лицо еще более багровое, чем было четыре дня назад, после моего побега со склада, а щека так распухла, что похожа на надутый воздушный шарик. Это синяки женщины-воина, и они меня не смущают. Я ношу их с гордостью, потому что хочу, чтобы Винс увидел, какой я крепкий орешек. Среди всех этих людей, суетящихся вокруг меня в пункте выдачи багажа, многие ли из них могут сказать, что пережили похищение, а также обезоружили соседа?

Вот как мы, женщины Риццоли, работаем. Неудивительно, что моя дочь так хороша в том, что она делает.

Чья-то рука мягко ложится на мою руку, я поворачиваюсь и вижу молодую женщину с добрыми глазами, озабоченно хмурящуюся на меня.

— “Простите, что спрашиваю", - мягко говорит она, - "но вы в порядке? Вы в безопасности?”

— “О, вы имеете в виду это?” Я указываю на свое лицо.

— “Кто-то причинил вам боль?”

— "Да. Он довольно хорошо отделал меня.”

— “О, милая, я надеюсь, вы позвонили в полицию. Надеюсь, выдвинули обвинения.”

— “В этом нет необходимости. Он мертв.”

Моя ухмылка, кажется, пугает ее, и она медленно пятится от меня.

— “Но спасибо, что спросили!” - окликаю я, когда она отступает. Какая милая леди, интересуется моим благополучием. Мы все должны быть такими, как она, присматривать друг за другом, оберегать друг друга.

Кое-что я уже делаю, потому что это естественно для меня, даже если временами кажется, что я просто вмешиваюсь в чужие дела.

Я получила эти синяки как раз за то, что задавала слишком много вопросов и совала нос в чужие дела, но именно поэтому Ларри Леопольд все еще жив, поэтому Рик Тэлли не проведет остаток своей жизни в тюрьме, и поэтому Нине Как-там-ее-настоящее-имя больше не нужно бояться за ее жизнь.

— «Энджи? О боже мой, детка!"

Я поворачиваюсь и вижу, как Винс сходит с эскалатора. Он бросает свой багаж, хватает меня за плечи и смотрит на меня.

— «О, милая, — говорит он. — «Все намного хуже, чем Джейн говорила мне».

— "Ты говорил с ней?"

— "Вчера. Она звонила, чтобы предупредить меня о синяке под глазом, но не упомянула, что он выбил из тебя все дерьмо. Клянусь, если бы этот сукин сын не был уже мертв, я бы сам убил его!"

Я беру его лицо в свои руки и осторожно наклоняюсь, чтобы поцеловать его. — “Я знаю, что ты бы так и сделал, милый”.

— “Мне не следовало быть в Калифорнии. Я должен был быть здесь, чтобы позаботиться о тебе.”

— “Я думаю, что и сама довольно неплохо со всем справилась”.

— “По словам твоей дочери - нет. Она говорит, что ты превратилась в какую-то соседскую надзирательницу. Просила меня хорошенько поговорить с тобой, поучить уму-разуму, что опасно ввязываться туда, куда не следует.”

— “Мы обсудим это, когда вернемся домой”.

Но когда мы возвращаемся домой, когда мы входим в парадную дверь, ни о чем таком говорить мне не хочется. Так что мы этого не делаем. Вместо этого я приношу бутылку Кьянти в гостиную и наполняю два бокала. Я целую его, и он целует меня в ответ. Пребывание в Калифорнии в течение месяца не пошло ему на пользу. Его живот выпирает от всего того фастфуда, который он съел, и от того, что все время сидел взаперти вместе со своей сестрой. И он выглядит усталым, таким усталым после перелета. Мы обнимаем друг друга, и кажется, что мой мир внезапно снова встал на свои места, и всего безумия последних нескольких недель никогда не было. Так и должно быть: мы с Винсом потягиваем вино, а ужин запекается в духовке.

Мое внимание привлекает какое-то движение за окном. Я смотрю через улицу и вижу Джонаса, который снова качает железо. Он не смотрит в мою сторону, потому что знает, что я знаю его секрет. Он не тот, за кого себя выдавал. Есть так много секретов, которые я открыла о своих соседях. Я знаю, у кого с кем был роман. Я знаю, кто на самом деле не Морской котик. Я знаю, кто из них боялся за свою жизнь. И самое главное, я знаю, на кого я могу положиться, кто отважно ринется в бой со мною бок о бок, даже если ей придется делать это хрипя и кашляя.

Да, я узнала их всех немного лучше, и они узнали меня, и хотя мы не всегда сходимся во взглядах и иногда перестаем друг с другом разговаривать, а иногда даже пытаемся поубивать друг друга, - это мой район. Кто-то должен за ним присматривать.

И я отлично с этим справляюсь.

Сорок один

Эми

Шесть месяцев спустя

Ее светлые корни отрастали. Каждый раз, когда она смотрела в зеркало, она видела, как волосы прорастают, словно золотая корона вырывается из кожи ее головы. Сколько она себя помнила, ее волосы были черными, а светлые корни мать одержимо подкрашивала каждые несколько недель. Это то, что мы должны делать, чтобы оставаться в безопасности, сказала бы Джулианна. И оставаться