Паук - Ларс Кеплер

в нижнем белье, она относит всё на кухню и кладет цветы на скамью. Она разрывает упаковочную бумагу и кладёт её на стопку газет и листовок рядом с поленницей.

Йона прислал ей двадцать пять красных роз.

На открытке продавщица аккуратно, округлыми буквами написала: «Прости меня, дорогая Валерия».

Она подрезает розы кухонным ножом и ставит их в вазу на обеденный стол.

Затем Валерия поднимается наверх, становится под душ и стоит под горячими струями, пока не согреется. Вытирается и надевает чистую одежду.

Она спускается на кухню и принимается за картофельный суп. Когда внутреннее напряжение отступает, она берёт телефон и садится за стол, на мгновение смотрит в окно, прежде чем набрать номер Йоны.

— Спасибо за цветы, они прекрасны, — говорит она.

— Прости. Я был таким идиотом, — отвечает он. — Я причинил тебе боль и всё испортил только потому, что не хотел казаться слабым.

— Ты можешь быть слабым рядом со мной.

— Но я не хочу, я хочу быть сильным.

— Мы все этого хотим.

— Вот почему я убедил себя, что контролирую наркотики, но это неправда.

— Знаю. Я через это проходила.

Она слышит, как он глубоко вдыхает.

— Сегодня я понял, что позволил наркотикам помешать расследованию, что совершенно забыл о своём ключевом открытии. Мне просто нужно было признаться себе в этом… и тогда я осознал, что сделал с тобой. С нами.

— Хорошо, — говорит она, вытирая слёзы.

— Мне нужно лететь в Германию, как только оформят документы, но можно я позвоню тебе, когда вернусь?

— Я никуда не денусь, Йона.

Йона смотрит на телефон в руке и шепчет: «Спасибо», — прежде чем вернуться к кухонному столу, где перед ним разложены все материалы о «Берлинском мастере серебряных дел»: протоколы судебных заседаний, фотографии, газетные вырезки и карты мест преступлений.

Он знает, что нужно поесть, чтобы сосредоточиться, но сил готовить нет. Йона открывает холодильник и находит на тарелке половину бутерброда. Он ест его стоя, затем ополаскивает тарелку и возвращается к материалам.

Ему нужно попытаться выяснить, существует ли связь между немецким серийным убийцей и его шведским «коллегой». Фаустер может быть связующим звеном между ними, Юреком и оловянными фигурками.

Двадцать восемь лет назад охота на убийцу, вступила в особо напряжённую фазу, и Яков Фаустер был в конце концов арестован у себя дома в Восточном Берлине. На суде он отказывался отвечать на вопросы, если к нему не обращались «Мастер», но стоило выполнить это требование, как он подробно рассказал о десяти молодых людях, которых убил.

С помощью объявлений в интернете Мастер Фаустер связывался с несколькими мужчинами, большинство из которых были секс‑работниками. Он утверждал, что богат и щедр, назначал встречи на пустынных парковках, где накачивал их наркотиками в своём фургоне и выжигал им глаза расплавленным серебром. Ослепив жертв, он отвозил их на разные железнодорожные линии города и наблюдал издалека, как они попадают под колеса поездов.

Фаустер был приговорён к пожизненному заключению и провёл два года в тюрьме Моабит, прежде чем его перевели в новое специализированное отделение тюрьмы Фульсбюттель, к северу от Гамбурга.

Йона выпивает стакан воды и только начинает просматривать заключение психиатра Фаустера, как звонит Манвир.

— Нам повезло, если это можно так назвать. Сабина Штерн, начальница Фульсбюттеля, знала Вернера… Она была очень расстроена, когда я рассказал ей о случившемся, и сказала, что вы можете приехать. У вас будет возможность поговорить с Фаустером, хотя нет никаких гарантий, что он действительно ответит на ваши вопросы… или вообще заговорит с вами.

— Я сейчас закажу билеты, — говорит Йона.

— Есть ещё кое‑что, о чём… я чувствую, что должен вас спросить. Вы один? — тяжело дыша носом, интересуется Манвир.

— Да.

Йона подходит к окну и смотрит на город. Сеть бледно‑серых, серебристых, чёрных и светло‑зелёных крыш. Шум людей и машин внизу сюда почти не доносится.

— Мы с разговаривали Гретой, — продолжает Манвир. — И размышляли о роли Саги во всём этом.

— Она иногда срывается, но это пройдёт.

— Я не это имел в виду.

— Ладно…?

— Она очень хороший полицейский, — говорит Манвир и откашливается.

— Да.

— Возможно, даже слишком хороший… Она всегда на шаг впереди, у неё есть этот «тайный контакт». Всё крутится вокруг неё, как мы и обсуждали на прошлой встрече.

— Да, потому что убийца общался именно с ней.

— Она знает всех жертв, фактически была в конфликте с каждой из них… Я бы не выполнял свою работу, если бы не спросил, может ли она быть причастна.

— К убийствам?

— Не физически, конечно, — на каждый из них у неё есть алиби, но… она могла работать с кем‑то заодно. Это объяснило бы, почему мы всё время играем в догонялки. Игра подстроена.

— Продуманная мысль. Смелая. Но это невозможно.

— Откуда у вас такая уверенность?

— Не могу объяснить, но…

— У неё есть мотив. Если Валерия не виновата в смерти сестры, виновата полиция, Вернер и Марго. И в конечном счёте — вы.

— Но я знаю Сагу и…

— Хорошо, что вы так преданы, Йона, — перебивает его Манвир. — Но мы начали внутреннее расследование в отношении неё. Секретное, разумеется. Просто чтобы вы знали.

Глава 44.

Йона садится на первый рейс до Гамбурга. Самолёт почти полностью забронирован, но ему удаётся получить место в самом хвосте, где громче всего гудят двигатели и пассажиров обслуживают в последнюю очередь.

Одеяло из пропитанных солнцем облаков скрывает города, леса, поля и озёра внизу.

Он просмотрел все материалы по Мастеру Фаустеру и теперь думает о Хищнике, о том, как маленькие оловянные фигурки в самодельных упаковках — предвестники тел в резиновых мешках.

После посадки Йона проходит паспортный контроль и берёт такси прямо до тюремного комплекса. Машина останавливается у входа через пятнадцать минут. Небо ясное, воздух прохладный, пока он идёт внутрь и отмечается у дежурного.

Над головой один за другим низко грохочут самолёты.

Фульсбюттель — это сочетание красивых кирпичных зданий девятнадцатого века и более современных, стерильных корпусов с высокими стенами, колючей проволокой, несколькими зонами безопасности и электрическими ограждениями. Старейшие части комплекса были введены в эксплуатацию ещё в конце девятнадцатого века, позже здесь располагался нацистский концлагерь и тюрьма гестапо.

Сегодня Санта‑Фу — современное учреждение для мужчин, отбывающих длительные сроки.

Йона проходит через охрану,