Выжить, чтобы умереть - Тесс Герритсен

к столу. Молодые люди расстегнули верхнюю часть платья Анны, но пока не стянули его с бедер. На трупе все еще был лифчик, практичный бюстгальтер четвертого размера без всяких кружев и рюшей. Все пристально воззрились на обнаженную кожу.

– Это самые странные шрамы, какие мне доводилось видеть, – призналась доктор Оуэн.

Потрясенная зрелищем, Маура не могла отвести глаз.

– Давайте снимем остальную одежду, – предложила она.

Втроем они быстро сняли лифчик и стащили с бедер платье. Когда пояс платья оказался на бедрах, Маура вспомнила переломы таза, которые только что видела на рентгеновских снимках, и поморщилась, представляя, как эти костяные фрагменты вдавливаются друг в друга. Припомнила, что как-то раз в отделении неотложной помощи слышала крики молодого человека, который раздробил кости таза во время крушения баржи. Однако Анна уже не чувствовала боли, а потому без звука рассталась со своей одеждой. Теперь она была оголена и беззащитна; ее тело покрывали синяки и неровности, появившиеся в результате переломов ребер, черепа и таза.

Но все трое безотрывно глядели на другие отметины на коже. Они были невидимы для рентгеновского аппарата, а потому проявились только сейчас. Шрамы были разбросаны по передней части туловища Анны – сетка уродливых узлов на груди, животе и даже на плечах. Маура вспомнила скромные свободные и длинные платья, которые Анна надевала даже в жаркие дни; эти наряды были выбраны не в угоду эксцентричному вкусу владелицы, а из соображений маскировки. Она задумалась: сколько же лет назад Анна в последний раз надевала купальник и вообще загорала на пляже? Судя по виду, шрамы были старыми – несмываемый сувенир, оставленный какой-то невообразимой пыткой.

– Может, это кожные трансплантаты? – спросил Рэнди.

– Никакие это не трансплантаты, – отозвалась доктор Оуэн.

– Тогда что это?

– Я не знаю. – Доктор Оуэн взглянула на Мауру. – А вы?

Маура не ответила. Она перевела взгляд на нижние конечности. Потянувшись к свету, доктор Айлз направила его на голени, где кожа была темнее. Толще. И посмотрела на Рэнди.

– Нам нужны подробные снимки ног. Особенно больших берцовых костей и обеих лодыжек.

– Я уже отснял скелет, – ответил Рэнди. – Пленки висят на негатоскопе. На них видны все переломы.

– Новые переломы меня не беспокоят. Я ищу старые.

– Как они помогут нам установить причину смерти? – удивилась доктор Оуэн.

– Тут дело в понимании погибшей. Ее прошлого, ее образа мыслей. Сама она уже ничего не расскажет, а вот ее тело – может.

Маура и доктор Оуэн удалились в приемную, откуда наблюдали через смотровое окно, как Рэнди, теперь облаченный в рентгенозащитный фартук, готовит тело для новой серии снимков. «Сколько же шрамов ты скрывала, Анна?» Отметины на коже были явными, а что же с эмоциональными ранами, которые так и не затянулись, над которыми не властны фиброз и коллаген? Может, былые пытки и заставили ее в конце концов выйти на крышу и отдаться на милость земного притяжения и твердой почвы?

Прицепив новую серию снимков к негатоскопу, Рэнди помахал коллегам. Когда Маура и доктор Оуэн снова вошли в секционный зал, он сказал:

– Я не вижу никаких других переломов на этих снимках.

– Они должны быть старыми, – сказала Маура.

– Ни рубцовых образований, ни деформации. Знаете, уж их-то я могу опознать.

В его голосе сквозило явное раздражение. Маура – незваный гость, надменная специалистка из большого города, сомневающаяся в его компетентности. Она решила не связываться с ассистентом и переключила внимание на снимки. Рэнди говорил сущую правду: на первый взгляд очевидных старых переломов на руках и ногах не было. Маура придвинулась поближе, чтобы тщательнее рассмотреть сначала правую большую берцовую кость, а затем и левую. Подозрения у нее вызывала более темная кожа на голенях Анны, и то, что Маура видела сейчас на снимках, подтверждало ее диагноз.

– Вы видите это, доктор Оуэн? – Маура указала на очертания большой берцовой кости. – Обратите внимание на наслоение и плотность.

Молодая женщина нахмурилась:

– Она толще, я согласна.

– Тут есть также эндостальные изменения. Вы их видите? Они весьма знаменательны. – Маура посмотрела на Рэнди. – Можно взглянуть теперь на снимки лодыжек?

– Чем же они знаменательны? – спросил ассистент, который по-прежнему не доверял специалистке из Бостона.

– Это периостит. Воспалительные изменения мембраны, которая покрывает кость. – Маура сняла рентгеновские изображения больших берцовых костей. – Снимки лодыжек, будьте добры.

Поджав губы, Рэнди прикрепил на негатоскоп новые снимки, и то, что Маура увидела на них, развеяло все прежние сомнения. Стоявшая за ее спиной доктор Оуэн встревоженно охнула.

– Это классические костные изменения, – проговорила Маура. – До сих пор я видела такие всего дважды. Первый раз у иммигранта из Алжира. А второй – у трупа, который оказался в грузовом самолете, это был мужчина из Южной Америки.

– На что вы смотрите? – заинтересовался Рэнди.

– На изменения правой пяточной кости, – объяснила доктор Оуэн. И указала на правую пяточную кость.

– Они видны и на левой пяточной кости, – сказала Маура. – Деформация возникла в результате многочисленных старых переломов, которые уже зажили.

– Так у нее были сломаны обе ступни? – поразился Рэнди.

– И многократно. – Маура пристально вгляделась в снимки и даже поежилась, осознавая их значение. – Фалака, – тихо добавила она.

– Я читала об этом, – сказала доктор Оуэн. – Но никогда не думала, что увижу такое в Мэне.

Маура перевела взгляд на Рэнди:

– Ее также называют «бастинадо». Удары наносят по подошвам ног, из-за чего ломаются кости, рвутся сухожилия и связки. Эта пытка известна в разных уголках света. Средний Восток. Азия. Южная Америка.

– Вы хотите сказать, что кто-то пытал ее?

Маура кивнула:

– Указанные мною изменения больших берцовых костей также свидетельствуют о многократных ударах. По голеням били каким-то тяжелым предметом. Возможно, этих ударов было недостаточно для настоящих переломов, однако из-за многочисленных кровоизлияний они оставили постоянные изменения надкостницы.

Маура вернулась к столу, на котором лежало изломанное тело Анны. Теперь она понимала, что означают эти сетки шрамов на груди и животе. Но по-прежнему не понимала, почему они появились у Анны. И когда.

– Однако это вовсе не объясняет причину самоубийства, – заметила доктор Оуэн.

– Нет, – согласилась Маура. – Но начинаешь задаваться вопросами, верно? А вдруг ее смерть связана с прошлым? С тем, как появились эти шрамы.

– Вы начали сомневаться, самоубийство ли это?

– Увидев эти изменения, я сомневаюсь во всем. Теперь у нас появилась новая загадка. – Маура взглянула на доктора Оуэн. – Почему пытали Анну Уэлливер?

Тюремная камера делает жалким любого, так же она поступила и с Икаром.

Из-за решетки он казался совсем невысоким и незначительным. Ему пришлось снять свой итальянский костюм и часы «Панерай» и надеть отвратительный оранжевый